Олаф Локнит - Зов Древних Страница 46

— Веди к долине, — велел он горцу.

— К долине так к долине,— пожал плечами тот.— Но тогда нам придется забрать к северу, а это лишних полдня дороги через лес.

— Пускай,- ответил Конан.— Это мне нравится больше, чем тащиться по лугам под ярким солнцем.

Начиналась третья ночь их пути от замка. Леса подходили к концу. Сосны измельчали, ель пропала вовсе, болотистые низинки исчезли, и только береза и рябина сопровождали теперь путников в их восхождении.

Они решили уже обосноваться на ночлег на широкой поляне, как вдруг, пожалуй, впервые за два дня пути, заговорил Кулан:

— Я чувствую, что с севера тянет дымом. Там костер.

Все, словно собаки, усердно принялись нюхать воздух, но так ничего и не уловили.

— Тебе показалось, Кулан,— осторожно, чтобы не обидеть юношу, сказал Аврелий.

— Нет, я чувствую запах явственно,— упорствовал молодой колдун.

— У меня нет оснований не доверять чутью пикта в лесу,— прекратил споры Конан.— Кулан и я пойдем на дым, а вы пока ждите нас.

И король с приемным сыном Коннахта углубились в лес.

Поначалу Конан действительно ничего не ощущал, но Кулан шел уверенно, и вот порыв ветра и вправду донес до короля слабую струйку горького дыма: где-то горели березовые дрова.

«У парня и впрямь чутье собаки,— подумал киммериец.— Если он сумеет такое под землей, паки нам не страшны. Он по запаху обнаружит их за десять полетов стрелы».

Двигались Конан и Кулан не производя ни малейшего шума. Над лесом стояла половина луны, заливая светом опушку. Впереди виднелся невысокий холм, на склоне которого росла одинокая рябина. Между холмами и лесом, ближе к опушке, ярдах в тридцати от нее, в ямке, обложенной камнями, теплился костерок. Вокруг огня сидели трое горцев и еще двое в дорожных плащах — походной одежде аквилонцев.

— Эти люди тебе никого не напоминают? — шепнул юноше Конан.

— Да, господин, — так же тихо ответил Кулан.— Это Септимий и Юний, а с ними их слуги.

Огонь еле слышно потрескивал в углублении, обложенном камнями — обломками былых могучих скал. Со стороны леса наползал холодный густой туман. Прибывающая луна призрачным светом заливала начинающиеся здесь луга и уходящие ввысь горы. Все было видно как днем, только в распадках было темно. Ночь близилась к середине.

Вторую неделю Септимий и Юний в сопровождении троих горцев — своих слуг и проводника — обшаривали предгорья в поисках следов седой древности, но так ничего и не нашли. То ли проводник трусил и намеренно не желал подходить к пещерам, где, по поверьям, обитали паки, то ли им просто не везло, но, кроме двух драконьих следов в русле пересохшего ручья и двух чуть дальше на холме, им ничего не удалось обнаружить.

Следы, конечно, впечатляли: трехпалые, с огромными когтями длиной почти в четыре локтя. Благодарение Митре, дожди с тех пор пролиться не успели, а сырая земля в вывороченном дерне еще не успела высохнуть совсем и рассыпаться, так что рельефный рисунок кожи гигантской рептилии не оставлял никаких сомнений: это не подделка, не мальчишеское баловство. Это след огромного змея, притом крылатого,

поскольку на расстоянии девяти локтей по обе стороны следа трава была примята, словно кто-то решил подмести ее большой широкой метлой или протащил по ней кусок материи или кожи. Собственно, это и была кожа: дракон волочил по траве свои длинные крылья. Но он улетел, и только трава, холмы и камни знали, что произошло здесь сотни лет назад и что скрывается ныне.

Наконец, осознав, что от проводника толку не добьешься, Юний и Септимий решили использовать последнюю зацепку — долину, где паки жгли свой костер.

Проводник долго отговаривал их идти туда, но деньги и угрозы возымели действие: горец согласился отвести их к месту, откуда открывается прямая дорога через холмы к этой долине. Но идти дальше наотрез отказался, заявив, что молодые господа могут отправляться туда сами, если им вдруг надоело жить как людям. Конечно, будь на его месте такой оболтус и сорвиголова, как Бриан Майлдаф, о, тот бы полез и в драконье логово, потому что сам наверняка якшается с ведьмами, банши и вообще по ночам бродит бес знает где. Но это Бриан Майлдаф, а проводник — вовсе не Бриан Майлдаф, а Бангор Лириган, которому еще дорога его жизнь.

Эта ночь в холмах должна была стать или последней ночью перед путешествием под землю или вообще последней в этом походе.

— Скажи мне, друг Юний, тебе хочется, чтобы наконец мы открыли эти ворота в легенду, о которых говорили перед уходом в замке?

— Честно сказать, Септимий, я уже сомневаюсь в искренности и правильности своих чувств. Мрачное величие сих пустынных мест вызывает в душе моей образы мистические и нереальные, так что порой я даже затрудняюсь определить, чего именно я желаю, а чего — нет. Временами мне кажется, будто я уже не я, а некий демон или дух взирает моими очами на эти белые камни, омытые дождями и прокаленные солнцем, похожие на кости павших великанов, и некто говорит мне слова на темном непонятном языке. Но как только пытаюсь я вникнуть в их смысл, только лишь начинает мне казаться, что я вот-вот смогу читать по этим трещинам на валунах, по траве и очертаниям холмов, как по книге, тут же все исчезает, и снова я маленький и беспомощный человек.

Да, мне хочется увидеть подземные тайны, но в сознании моем есть место и для страха. Благоразумие нашептывает мне: это глупые сказки темных людей. Ни один народ не может существовать под землей, он неизбежно выродится и погибнет от недостатка здоровой пищи и света. Там, в глубине, нет ничего, кроме росписей на стенах, следов кострищ, костей, что рассыпаются в прах от одного прикосновения, да каменных топоров и кремниевых наконечников.

Но интуиция моя подсказывает иное: тысячи глаз следят за каждым нашим шагом, холмы полны своей нечеловеческой и враждебной жизни, которая боится света, но сломит и переборет всякого, кто рискнет вторгнуться в ее владения. А там, в сердце гор, гнездится еще одна сила, и она не чужда, но злобна, и ждет лишь часа для выхода наружу, и черный дракон — предвестник ее, как черный ворон — предвестник беды.

Такова правда о моих чувствах, Септимий, но это лишь сиюминутная зарисовка. Неподдельный интерес движет мною, и я буду весьма огорчен, ежели результаты завтрашнего дня заставят нас повернуть обратно.

— Спасибо за откровенность, Юний.— Септимий подбросил в костер еще одно полено.— Видишь ли, меня тоже не покидает ощущение, что мы не одиноки здесь. Иногда, особенно ночами, мне становится жутко, и я сомневаюсь уже, верно ли поступил, затеяв это предприятие. Но приходит утро, и я снова встаю с предчувствием пусть не новой тайны, но новых ощущений, и я не обманываюсь. Однако, и это ты заметил точно, появляется нечто мистическое. Вот и сейчас мне кажется, что за нами следят со стороны леса. Будто сейчас оттуда возникнет...