Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф Страница 47

При моем приближении незнакомец опустил руки, открывая лицо, я кисло скривился.

- Как вы успеваете везде…

- Что быстрее всего на свете? - спросил он мирно.

- Свет, - ответил я автоматически.

Он покачал головой.

- Не знаю его скорости, но быстрее всего мысль. Думаю, мысленно вы можете оказаться в таких далях, куда ваш свет доберется не скоро… Это и есть ответ на ваш вопрос.

Я поморщился:

- Ну да, это Бога нужно уговаривать, а черту - только шепни… Или только подумай о нем, как он тут как тут.

Он скупо улыбнулся, но сказал очень серьезно:

- Сэр Ричард, вера не становится истиной только потому, что кто-то за нее умирает. Или воспринимает слишком серьезно.

- А что есть истина? - спросил я и ощутил, что эти слова уже кто-то произносил, причем такой человек, которого я не хотел бы повторять.

Он скупо улыбнулся.

- То, что раньше было кощунством. Вообще все великие истины легче проповедовать, чем исповедовать. Познавая истину, сэр Ричард, не забывайте о правде жизни… Сейчас, глядя на вас, мне кажется, что Господь, создавая человека, несколько переоценил свои силы.

Несмотря на стыд и чувство сильнейшего поражения, я сказал вяло:

- Ошибаетесь, сэр Сатана.

- В чем?

- Во всем, - ответил я зло, - не знаю как, но ошибаетесь. Да, я провалился с тестом. Но у человека есть такое свойство… После катастроф и несчастий он становится только крепче! Это как удары молота по сырому железу. Чем больше бьют, тем крепче кованое железо. Я еще возьму реванш!

Он показал безукоризненные белые зубы в невеселой усмешке.

- Сэр Ричард, вы будете несколько разочарованы, но это в человеке не от Господа, а от меня. Да-да, кое-что я вам тоже дал. И не кое-что, а достаточно много. Может быть, даже больше, чем дал Господь. Да, человека сотворил Он, но сейчас человек - это то, что получилось в результате нашей совместной обработки, ха-ха! Не нравится? Увы, это еще одна неприятная истина. Но все-таки истина. Ладно, сэр Ричард, оставим это… Из случившегося в храме я могу сделать для себя вывод только один…

Несмотря на злость и чувство сильнейшего унижения, я спросил заинтересованно:

- Какой?

- В вашем мире, - объяснил он задумчиво, - я, конечно, победил, но… победил сравнительно недавно. И все еще не закрепился. Не пустил корни. Поэтому ваши правители уже полностью исповедуют мои идеи… они служат мне, верно?… Но народ еще меня не принял вот так целиком, как я бы хотел.

Я вспомнил правителей своей страны, как нынешних, так и прошлых - Сталина, Берию, Петра Первого, Ивана Грозного, вспомнил все скандалы с членами правительства, олигархами, продажными СМИ, митингами, стычками на Васильевском спуске, сказал хрипло:

- Все верно. Правители уже… все. И давно.

Он улыбнулся. Глаза вспыхнули, как ночные звезды, от него повеяло уверенностью и силой.

- Скоро так будет и здесь. Вслед за первыми правителями под мою руку перейдут все остальные. Как удельные бароны, так и короли, императоры. Многие и так уже служат мне верой и правдой. Кстати, без всяких ритуалов!… Ладно, оставим это на время. Я просто уверен, сэр Ричард, что к следующему разу вы будете готовы.

- Да я и сейчас был готов, - пробормотал я. - Странно как-то получилось. И неожиданно. Для меня неожиданно.

Он сочувствующе улыбнулся.

- Как выяснилось, готовы, но не совсем.

- Для меня это полнейшая неожиданность! Я был так уверен…

- Да, я понял, - ответил он серьезно. - Господь - большой шутник. Подаренная им душа - с сюрпризами. И потаенными уголками. Что в тех закоулках?

Я буркнул:

- Не знаю. Но не думаю, что там что-то ужасное. Он не стал бы вредить своему созданию. А вот конкурент…

Самаэль, улыбаясь, качал головой, но глаза его стали очень серьезными.

- Сэр Ричард, а вы не обратили внимание, что в очень серьезном деле нашего противостояния выслушана только одна сторона? Господь написал книги обоих Заветов. Не так ли?

Он подбадривающе улыбнулся, мы же сообщники, и отступил к стене замка. Глаза заблестели ярко, как вечерние звезды. Все потонуло в этом блеске, затем я некоторое время тупо смотрел в серую кладку, чувствуя во рту горечь сокрушительного поражения.

Оставив коня слугам и велев только поводить во дворе, чтобы чуть остыл после бурной скачки, я торопливо поднялся в покои. От двери встретил мягкий ласковый свет магических свечей, странный в замке запах свежих лесных ягод. Пламя не колыхнулось, когда я прошел рядом, на столе призывно искрится отборный виноград, на широком блюде разложены южные сласти, а в узкогорлой вазе дивные цветы с ярко-красными лепестками, длинными, как листья камыша.

Еще несколько ваз расставлены в углах комнаты, в прошлый раз их вроде бы не было. Аромат нежный, ласково-печальный, совсем не чувственный, какой я подсознательно уже жду от этого мира.

Лук Арианта сиротливо стоит у изголовья, тихий и печальный. Я всегда ставлю меч с одной стороны, лук с другой, но меч постоянно беру с собой, а лук в этот раз не покидал комнату.

- Я тебя люблю, - прошептал я, - и сейчас вернулся именно за тобой.

Он сразу потеплел в моих пальцах, я забросил его за плечи, там он устроился уютно и старался держаться как можно удобнее для меня, чтобы не беспокоить и не напоминать о себе до тех пор, пока не придет в нем необходимость.

Я обвел взглядом комнату, чувствуя некоторую печаль, все-таки она очень уютная. Толстые ковры на полу, по которым так хорошо ступать босиком, изысканные гобелены на стенах, тщательная отделка каждой детали, будь это ножка стола или ручка двери…

Пальцы пробежали по чешуйкам пояса, проверяя, все ли на месте, я повел плечами, за спиной тоже все в готовности, подавил вздох и вышел.

Ковровая дорожка смягчает стук подошв, в нижнем зале сладковатый запах не то притираний, не то восточных благовоний.

Я был на пути к выходу во двор, взгляд устремлен на двери, но настороженные уши сразу уловили шелест платья, и ноздри жадно вдохнули чистый и свежий запах юной девичьей кожи.

Леди Элизабет, очень серьезная и несколько настороженная, шла из подсобных помещений, пальцы в золе, отряхивала старательно, на меня взглянула радостно и в то же время с испугом.

- Ах, это вы, маркиз, - произнесла она нежным шелестящим голосом, - опять на охоту… или великие свершения?

- Что делать, - ответил я с учтивым поклоном. - Это наше, так сказать, предначертание.

Она бледно улыбнулась.

- Вот только по этому в вас виден человек…

Она запнулась, щеки зарделись, я подсказал легко:

- Из медвежьего угла, я знаю.

Она спросила почти жалобно: