Антон Грановский - Плащаница колдуна Страница 47

Темный ходок слегка приподнял голову и взглянул на Бельмеца затуманившимся взглядом.

– Ты не хуже… – выплюнул он вместе с кровью. – Ты такой же… Я – хуже.

Затылок Темного ходока снова опустился на траву. Бельмец постоял немного, размышляя, вздохнул и поднялся с колен.

– Ты вот что, ходок… – устало проговорил он, – ты ведь все равно помрешь. А как помрешь, сюда тотчас же сбегутся твари. Я их дожидаться не стану. Прочь пойду. И амулеты твои кудесные заберу. Тебе они уже ни к чему, а мне, глядишь, сгодятся.

Ходок не ответил. Он по-прежнему смотрел в затянутое мороками небо. Издалека уже доносились раскаты грома.

– Ну, значит, не возражаешь.

Бельмец подошел к сумке Пугача, поднял, удивившись ее тяжести, и закинул за плечо. Постоял немного, глядя на кончающегося ходока, обмахнул лицо охранным знаком, повернулся и затопал прочь – по той же тропке, которая привела их с Пугачом на эту лужайку.

Вскоре он скрылся за деревьями.

Начал накрапывать дождь. Темный ходок лежал на земле и дожидался смерти. Потом хлынул ливень. А он все лежал и ждал – ждал, когда все кончится. Жесткие струи дождя хлестали Темного ходока по лицу сквозь ткань повязки, разжижали вязкую кровь, и она разбегалась в стороны темными струйками и впитывалась в землю.

И вдруг чей-то властный голос проговорил, перекрывая шум дождя и раскаты грома:

– ВОССТАНЬ, ТЕМНЫЙ ХОДОК!

Пугач закрыл глаза. Снова их открыл. Ничего не изменилось. То же затянутое мороками небо, та же серая, мокрая, хлещущая по лицу завеса дождя. Но властный голос повторил:

– Восстань, Темный ходок!

Прошло несколько секунд, прежде чем Пугач осознал, что этот голос звучит не снаружи, а внутри – в его голове. Ходок разомкнул губы и сипло прогудел:

– Чего тебе от меня надо?

– Я хочу, чтобы ты встал! – ответил голос.

– Я… не могу.

– Можешь! Твои раны затягиваются. Пройдет совсем немного времени, и ты снова станешь цел и невредим.

Ходок сглотнул слюну и проскрежетал:

– Меня порвали ядозубые. После такого не встают.

– Не встают, – согласился невидимый собеседник. – Но ты встанешь. Я помогу тебе.

– Как? – Ходок усмехнулся. – Снова оживишь меня?

– Не только. Я дам тебе цель. Я дам тебе предназначение! Твоей целью станет служение!

– Кому?

– Мне! – Руксун… тройчан… гибло… калоста… Отныне ты – мой верный пес. Если я велю тебе умереть, ты умрешь. А до тех пор ты будешь жить. Вставай, Темный ходок!

В небе сверкнула молния, перед глазами у ходока вспыхнуло, в голове взорвался световой заряд, а тело сотряслось от мощного удара. Когда Пугач снова обрел способность чувствовать, он ощутил запах дыма и понял, что дым идет от его тела.

Вместе с тем пришло и ощущение крепости. Темный ходок приподнял голову и оглядел себя. Пошевелил рукой, затем ногой. Боль ушла, а мышцы снова налились силой. Не мнимой силой жизни, быстротечной и изменчивой, но неуязвимой силой смерти.

Пугач оперся ладонями в мокрую землю и попробовал приподняться. Это получилось. Он перевалился на бок, ткнулся коленом в землю и стал подниматься – все выше и выше, пока не встал прямо и не взглянул по сторонам мутным взглядом.

– Молодец! – похвалил невидимый хозяин. – Теперь ты – мой верный раб. И ты сделаешь все, что я тебе велю. Повтори это!

– Я твой верный раб, – повторил Темный ходок как по заученному. – И я сделаю все, что ты скажешь.

Пугач подошел к ножнам, нагнулся и поднял их.

– Вынь из ножен меч и швырни его на землю! – велел вдруг голос.

Ходок вынул меч и бросил его. Потом недоуменно огляделся по сторонам и проскрежетал:

– Чем же я буду биться?

– Чтобы одолеть Первохода, тебе понадобится оружие покрепче этого. Видишь гнилую березу на пригорке?

Темный ходок повернул голову и взглянул на чахлую, потемневшую от сырости и гнили березку.

– Вижу.

– Подойди к ней и расколи ее.

Пугач выполнил поручение. Когда он ухватил пальцами за край влажной корины и разорвал березку пополам, в ее гнилой сердцевине сверкнул белой молнией металл.

Темный ходок ухватился за металл и одним рывком вырвал из сердцевины гнилого дерева длинный меч. Меч был тяжелый, словно налитый земляными соками.

– Этого меча никто не ковал, – сказал невидимый Хозяин. – Он вырос сам. Вырос из земляной руды, которой много в здешней земле. Поливали его кровью. Он – плоть от плоти Гиблого места и впитал в себя его силу. Я называю его Гнилая Смерть.

– Гнилая Смерть, – тихо повторил Темный ходок.

– Верно. Вложи меч в ножны.

Темный ходок сделал, как велел Хозяин.

– Молодец, – похвалил голос. – А теперь слушай, что я тебе прикажу…

Ливень утих, но путники шли по лесу, втянув в плечи мокрые головы и поводя озябшими плечами. Зрение вернулось, хотя перед глазами у Глеба и его спутников все еще маячила желтая пелена.

– Лагин, – окликнул ученого мужа Глеб.

– Чего?

– У тебя еще осталась эта дрянь?

– Ты про настой крылогрива?

– Да.

– Есть еще одна мензура. Ты хочешь, чтобы я ее выбросил?

– Нет. Но не швыряй его на землю, пока я не скажу. Идет?

– Идет, – кивнул Лагин.

Прошка принялся насвистывать какую-то песенку, и Глеб, не оглядываясь, буркнул:

– Щас волколак тебе свистнет.

Свист мгновенно утих.

Несколько секунд мальчонка прошагал молча, после чего не выдержал и сказал:

– А все ж таки здорово, что волколаки нас не сожрали. Кабы не ты, Диона…

– Я тут ни при чем, – отозвалась Диона. – Благодари за все Глеба. Это он разделался с волколаками.

– Да, но твои глазища на ладонях…

– Забудь о них. Я сама не знаю, видела ли я что-нибудь или все это выдумала.

Прошка поежился и осторожно вымолвил:

– Ежели выдумала, то выдумала верно. Выдумывай и дальше.

– Ты замолчишь, болтун? – сухо осведомился Глеб, которого благодарные речи Прошки задели за живое.

– Да. Прости.

И Прошка замолчал. Несколько минут шли в тишине, прислушиваясь к звукам леса. Вдруг Хомыч сошел с тропки.

– Стой! – окликнул его Глеб, но было уже поздно.

Старик Хомыч, потянувшись за ягодами рябины, наступил на волглую землю и в ту же секунду завопил от боли.

Его левая нога, обутая в лапоть и обмотанная онучами, угодила в грязевую лужицу, покрытую сверху зеленоватой плесенью, похожей на подвядшую траву.

Глеб одним прыжком оказался рядом со стариком, схватил его за шиворот и дернул на себя.

Старик вскрикнул и запрыгал на правой ноге. Глеб осторожно опустил его на землю и осмотрел испачканную грязью ногу Хомыча. Потом вскинул голову, удивленно посмотрел на него и растерянно проговорил:

– Шип?

– Ну да, шип, – кивнул старик. – Наступил на что-то. А ты чего думал?