Антон Грановский - Темные врата Страница 47

– Да так. Задираешь девке подол и…

Прошка осекся, не выдержав взгляда вспыхнувших девичьих глаз.

– И ты задирал? – сухо поинтересовалась Млава.

– А то как же, – пробубнил Прошка. – Случалось.

– И мне можешь?

Прошка не нашелся, что на это ответить, и покраснел как вареный рак. Млава улыбнулась и сказала:

– Дурень ты, Прошка. Дурень и хвастун. А хочешь, сегодня вечером по Торжку погуляем?

От такого предложения Прошка растерялся окончательно.

– Как… погуляем? – пробормотал он.

– Вдвоем. Как парень с девкой. – Млава снова улыбнулась. – Мы ведь с тобой уже большие. Скоро будем совсем взрослые.

Прошка несколько секунд молчал, пораженный до глубины души, потом тихо пробормотал:

– Добро. Давай погуляем.

– Во сколько? – уточнила Млава.

– Сама скажи.

– Перед закрытием Торжка?

– Добро, – снова кивнул Прошка.

Млава одарила Прошку лучезарной улыбкой, поправила быстрым движением белокурый локон, выбившийся из-под платка, повернулась и зашагала к классам.

6

Прошка с нетерпением дождался вечера. Пред тем как выйти из дома, он внимательно оглядел одежду. Кафтан на нем был богатый, шапка – оторочена мехом норки, сапоги – яловые, новенькие и так тщательно натертые жиром, что от блеска их слепило глаза.

На перевязи у Прошки висел короткий обоюдоострый меч-скрамасакс. На другом боку красовался кривой печенегский кинжал в отделанных серебряной инкрустацией ножнах.

Когда Прошка вышел на улицу, небо начало сумерничать. По дороге к Торжку он тщательно обходил лужи и выбирал лишь сухие твердые места, не желая запачкать сапоги и край кафтана грязью.

Прошка потратил много времени на выбор наряда и теперь боялся опоздать. Чтобы сократить путь, он свернул в темный переулок и вскоре сильно об этом пожалел.

Жулики появились внезапно. Двое – Писк и его верзила-сподручный – встали прямо перед Прошкой, а еще трое преградили сзади путь к отступлению.

– Гляди-ка, кто тут! – осклабился Писк. – Никак Прошка-оборванец? Экий ты теперь важный да надутый.

У ног Писка вертелась черная собака-дворняга. Она вышагнула вперед и, ощетинив загривок, зарычала на Прошку.

– В школу небось ходишь? – ухмыльнулся верзила. – Ходишь, признавайся!

– Хожу, – ответил Прошка, угрюмо глядя на Писка, и положил руку на меч.

Писк, казалось, не заметил этого движения.

– А кафтанчик-то на тебе парчовый! – с насмешливым восхищением заявил он. – Дашь поносить?

Прошка прищурился и процедил сквозь зубы:

– Не дам.

– Чего так?

– Свой надо иметь.

Черная собака, стоявшая возле Писка, сделала пару шагов навстречу Прошке и снова зарычала.

Пальцы Прошки, лежащие на рукояти меча, слегка подрагивали. С одной стороны, ему было до ужаса страшно. С другой – в душе его поднялась разбойная, разухабистая удаль, о которой он почти позабыл. Прошка прекрасно понимал, что ему достанется. Однако азарт заставлял его сердце биться быстрее и сжиматься от радостного предвкушения побоища.

Когда-то отец Прошки любил приговаривать, что боги сотворили мужика для трех вещей: драться, пахать да бабу мять. Прошка твердо это усвоил и едва ли не с младенчества умел орудовать кулаками.

Воры оглядели Прошку с ног до головы, потом верзила усмехнулся и спросил:

– Ну что, Писк? Бить будем или так отпустим?

– А это как сам он захочет, – небрежно ответил Писк. – Слышь, барчук? Чего оцепенел-то? Сымай кафтан и сапоги. Да штаны не забудь, пока не обмочился!

Воры заржали. Прошка почувствовал, как глаза его заволакивает гневная пелена. Он разлепил губы и хрипло предложил:

– А ты поди и сними, раз такой смелый. Или духу не хватает?

Взгляд вора похолодел. Он сунул руку в карман и вынул нож. Прошка отступил на шаг и молниеносно выхватил из ножен меч. Клинок блеснул в лучах заходящего солнца и заставил молодых воров нахмуриться.

– Гляди-ка, Писк, этот гад меч достал, – неуверенно произнес один из тех, что стояли у Прошки за спиной.

– С мечом али нет, а нынче я его возьму, – презрительно отозвался Писк. – Никуда не денется.

Прошка крепче стиснул рукоять меча и холодно предупредил:

– Рубить буду насмерть. Коли подвернется твоя шея, Писк, не обессудь.

Вор усмехнулся, глянул на свою собаку и насмешливо процедил:

– Ну что, Трезорка. Кажись, у тебя сегодня на ужин будет свежее мясцо.

Пес облизнулся и завертел хвостом. Воры вновь засмеялись. И вдруг пес насторожился, постоял пару секунд, будто оцепенев, а потом, резко сорвавшись с места, с лаем бросился к темному углу избы.

– Трезор! – сердито окликнул его Писк. – Куда понесся, сучье племя!

Пес свернул за угол, и вдруг лай его резко оборвался. Послышался хруст ломаемых костей, а затем звук, от которого Прошку едва не вывернуло наизнанку. Это было отвратительное чавканье.

– Трезор! – дрогнувшим голосом позвал Писк. – Трезорка!

Чавканье на миг прекратилось, затем продолжилось вновь. Что-то вылетело из-за угла, стукнулось об стену и упало к ногам Писка. Это была круглая черная песья голова.

Наверху кто-то по-змеиному зашипел. Воры и Прошка задрали головы и обомлели. На крыше на фоне заходящего солнца сидел голый мужик. Был он совершенно лыс и очень тощ. Лица его было не разглядеть.

– Тебе чего, доходяга? – срывающимся голосом окликнул Писк. – А ну – пошел отсюда!

Мужик чуть склонил набок лысую голову и повел острым, будто у зверя, ухом.

– Ну гад, сейчас я тебя сниму! – крикнул вор, быстро поднял с земли камень и изо всех сил швырнул его в мужика.

Мужик резко дернул рукой и поймал камень на лету. Парни замерли с открытыми ртами. Такой ловкости они никогда прежде не видели.

– Писк… – тихо и испуганно пробормотал верзила-вор. – А ведь это не человек. Это…

Мужик, сидевший на крыше, резко швырнул в него камнем. Верзила вскрикнул, пошатнулся и рухнул на землю. Камень угодил ему прямо в темя и разбил голову.

То, что произошло дальше, было похоже на кошмар. Сперва послышался перестук множества ног и рук, а потом Прошка и окружившие его воры с ужасом увидели, что по стенам домов, как пауки, быстро перебирая руками и ногами, бегут лысые бледные твари.

Прошка успел увидеть, как один из уродов повалил рыжего воренка и вгрызся ему зубами в голову и как Писк принял другого лысого урода на нож и распорол тому тощее брюхо.

Потом Прошка повернулся, рубанул перед собой мечом, расчищая дорогу среди месива чудовищ, и бросился наутек, уворачиваясь от когтистых лап и перепрыгивая через поверженных воров, которых лысые твари, визжа и завывая, рвали на куски.

Выскочив из переулка, Прошка увидел Млаву. Она шла навстречу, чистенькая, светленькая, в новом полушубке и ярко-красных рукавичках.