Джон Толкиен - Две твердыни Страница 47

— Ночь тянется, как год, — произнес он. — Когда же наступит день?

Рассвет скоро, — сказал Гамлин, тоже поднявшийся на стену. — Но вряд ли нам станет легче при свете дня.

— Свет все-таки несет человеку надежду, — сказал Арагорн.

— Рабы Исенгарда, орки и полугоблины, мерзкие творения Сарумана, не боятся солнца, — продолжал Гамлин. — И дикие горцы его не боятся. Слышите их голоса?

— Слышим, — сказал Эомер. — Но в моих ушах они звучат, как звериный рык и хрип стервятников.

— Многие из них кричат на языке дунландцев, — сказал Гамлин. — Я его знаю. Это старый язык, на котором когда-то говорили в западных долинах Рубежного Края. Прислушайтесь! Они нас проклинают и ликуют, потому что наша гибель им кажется неизбежной. «Король! — вопят они. — Король! Мы возьмем в плен их короля! Смерть форгоилатам! Смерть соломенным лбам! Смерть северным захватчикам!» Это все прозвища, которые они нам дали. Они не забыли, что пять столетий назад гондорцы отдали Рубежный Край юному Эорлу и стали жить с нами в мире. Саруман разбудил в них древнюю ненависть, и они озверели. Сейчас они не отступят ни в темноте, ни при свете, пока не возьмут в плен Феодена или не полягут сами.

— Но все же свет несет надежду, — повторил Арагорн. — И предания утверждают, что Рогатая Башня еще никому не сдавалась.

— Так поется и в песнях, — сказал Эомер.

— Вот и не теряйте надежды! — воскликнул Арагорн. — Будем обороняться.

Не успел он договорить, как вновь загудели трубы. Шум взрыва раскатился по долине, внизу блеснул огонь, поднялось облако дыма, вода, шипя и пенясь, снова хлынула в пролом, зиявший теперь огромной дырой, и черная туча врагов опять двинулась к Теснине.

— Лиходейство Сарумана! — закричал Арагорн. — Пока мы разговариваем, они снова подползли к проходу и зажгли у нас под ногами огонь Ортханка. Элендил! Элендил! — испустил он боевой клич и бегом кинулся к пролому. В тот же момент сто лестниц высунулось из-за парапета. Последний штурм заливал долину и стены черной волной. Яростная атака смела осажденных со стены Башни. Теперь бились все — одни отступали в глубь Теснины, используя для защиты каждый камень и цепляясь за любой выступ при отходе в тайные пещеры; другие, наоборот, пробивались к последним укрепленным помещениям Башни.

К Башне с тыла из Теснины вели широкие ступени. На одной из самых нижних встал Арагорн. В его руке сверкал Андрил, и какое-то время ему удавалось сдерживать натиск орков и горцев, чтобы рохирримы, пробившиеся к Башне, успели подняться к воротам. Немного выше на одном колене стоял Леголас с натянутым луком. У него осталась всего одна стрела, и он, наклонившись вперед, ждал, готовый выпустить ее в первого врага, который осмелится подойти к ступеням.

— Все, кому удалось дойти сюда живыми, уже в безопасности за стеной, Арагорн! — закричал он. — Поднимайся к нам!

Арагорн повернулся и побежал по ступеням, но споткнулся от усталости. Орки с воем побежали к рыцарю, протягивая когтистые лапы, чтобы схватить его. Первый упал со стрелой Леголаса в горле. Остальные прыжками перескочили через его труп и продолжали бежать дальше. Вдруг огромный камень, который кто-то столкнул сверху, покатился по ступеням и отогнал врагов вниз. Арагорн сумел добраться до ворот, и их захлопнули за ним.

— Бой принимает плохой оборот, — произнес он, отирая рукой пот со лба.

— Плохой, но все же не безнадежный, пока ты с нами, — ответил Леголас. — А где Гимли?

— Не знаю, — ответил Арагорн. — Последний раз я видел его, когда он дрался за стеной в самой Теснине, потом враги нас разделили.

— Печальная новость, увы! — воскликнул Леголас.

— Гимли сильный и храбрый гном, — сказал Арагорн. — Надеюсь, что ему удалось добраться до пещер, а там он будет в большей безопасности, чем мы; гномы — знатоки подземелий.

— Что ж, утешимся этим, — сказал Леголас. — Но я бы хотел быть рядом с ним. Я бы сказал ему, что на моем счету уже тридцать девять убитых орков.

— Если он пробьется в пещеры, то по дороге наверняка тебя переплюнет, — рассмеялся Арагорн. — Я не видел никого, кто бы орудовал топором лучше этого гнома!

— Надо набрать стрел, — сказал Леголас. — Скорее бы кончилась ночь! При дневном свете легче попадать в цель.

Арагорн пошел в Башню и, к великому огорчению, узнал, что Эомера в крепости нет.

— Он сюда не возвращался, — ответил Арагорну воин из Западной Лощины. — В последний раз его видели, когда он собрал вокруг себя людей и дрался у выхода из Теснины. С ним были Гамлин и гном, но я не смог к ним пробиться.

Арагорн прошел внутренний двор и поднялся по лестнице в самый верхний покой Башни. На фоне окна резко очерчивался силуэт Короля, смотревшего в долину.

— Какие вести, Арагорн? — спросил он.

— Внешняя стена в руках врагов, Повелитель, — они нас заставили отступить; многие наши ушли в пещеры.

— Эомер здесь?

— Нет, мой Король, Эомер был с теми, кто дрался в Теснине. Мог пробиться в гору. Туда многие отступили. Можно ли в пещерах спастись, не знаю.

— Можно, и легче, чем здесь. Мне доложили, что в пещерах сделаны большие запасы. Воздух там хороший, в скалах пробиты колодцы. Если вход охраняют храбрые воины, никто туда не войдет. Там можно очень долго обороняться.

— Орки принесли из Ортханка лиходейские штуки, — сказал Арагорн. — У них есть огонь, который разрушает скалы. Именно так они пробились к внутренней стене. Если они не смогут прорваться в пещеры, они могут закрыть выходы и замуровать там людей. А нам сейчас собрать силы надо для собственной обороны.

— Душно здесь, как в темнице, — сказал Король. — Если бы я мог с копьем у седла выехать во главе воинов в поле, может быть, узнал бы радость битвы и славно кончил жизнь. А здесь я ни на что не годен.

— Здесь, Король, ты пока под защитой крепчайшей твердыни Рохана, — ответил Арагорн. — И здесь больше надежды на спасение, чем в Эдорасе и даже в горном Дунгарском Укрытии.

— До сих пор никто еще не мог взять штурмом Рогатую Башню, — сказал Феоден. — Но я стал сомневаться. Мир изменился, и то, что когда-то было неприступным, может теперь оказаться ненадежным. Какая башня выдержит натиск такого огромного числа врагов и такой ненависти? Если бы я знал, насколько возросла сила Исенгарда, может быть, не спешил так опрометчиво навстречу Саруману, несмотря на все искусство Гэндальфа. Его советы кажутся мне сейчас не такими хорошими, как дома в блеске утра.

— Не суди поспешно о мудрости Гэндальфа, о Король! — воскликнул Арагорн. — Подожди, чем все кончится.

— Конец наступит скоро, — ответил Феоден. — И я не хочу кончить свой путь, как старый барсук в капкане. Снежногривый, Хасуф и скакуны моих гвардейцев здесь, во внутреннем дворе. На рассвете я созову людей боевым рогом Хельма и выеду за стены Башни на открытую битву. Поедешь ли ты со мной, Арагорн сын Араторна? Либо мы прорубим себе дорогу, либо встретим смерть, достойную песни… Если останется в живых кто-нибудь, кто сможет о нас эту песню сложить.