Гром гремит дважды. Дракон (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич Страница 48

— Куда?

— Для начала — просто подальше отсюда. Сирены слышишь?.. Вставай.

Думал, что мою руку Дэйю проигнорирует, но она, как ни странно, за неё ухватилась. Встала.

Мы шагали по шоссе прочь от учинённых беспорядков. Сирены приближались.

— Ускоряемся, — сказал я. — Давай, до ближайшей заправки.

— А там?

— А там, если не увидим ночлежку, где сможем остановиться, придётся вызывать такси.

Дэйю снова стала моей тенью. Её тоже пережитая битва изрядно потрепала, но она, по крайней мере, не спасала от расстрела целую машину скорой помощи и не проталкивала её сквозь мост. Мне удалось немного запитаться от чакры Дэйю, как в старые добрые времена.

Крылья Ветра

Нам повезло — через пару километров показалась большая заправка, из тех, где останавливаются дальнобойщики и автотуристы. С фастфудами, туалетами, лавками, торгующими всякой мелочью, и мотелем. Минут десять у нас с Дэйю ушло на то, чтобы худо-бедно привести в порядок одежду.

Дверь мотеля я постарался открыть тихо, как мог. Получилось — девушка за стойкой ресепшена, крошечной и обшарпанной, на наше появление не отреагировала, продолжила смотреть в монитор. А я, застыв у двери, смотрел на неё — пытался уловить запах таблеток. Шанс невелик, конечно, но, как говорят у меня на родине, бережёного бог бережёт.

Запаха не почувствовал. Чисто.

— Здравствуйте. — Я подошёл к стойке. — Номер на двоих, пожалуйста.

Девушка вздрогнула от неожиданности. Потом равнодушно улыбнулась и придвинула ко мне лист бумаги с прейскурантом.

— На сутки, — для виду скользнув взглядом по листу, сказал я.

Девушка всё так же молча и равнодушно шлёпнула на стойку ключ с пластиковой биркой, к которой прозрачным скотчем был приклеен номер «14». Придвинула сканер для оплаты.

— Наличные, — сказал я. Расплатился и забрал со стойки ключ.

— Первый этаж, по коридору направо, — подала наконец голос девушка, — приятного отдыха, — и снова уткнулась в монитор.

Номер по размерам оказался чуть больше собачьей будки. Кровать, тумбочка, на стене — вешалка для одежды, на полу возле кровати — истёртый коврик. В стене справа — дверь, ведущая в такой же тесный санузел.

— Располагайся, — предложил Дэйю я.

Снял куртку и повесил на крючок. Плюхнулся на кровать, пристроил под голову тощую подушку. Попросил:

— Если к тому времени, как выйдешь из душа, я буду спать — не буди, ладно?

Закрыл глаза, собираясь провалиться в сон. Только сейчас, оказавшись в относительно безопасном месте, понял, как сильно вымотался.

Прошло с полминуты. Дэйю, судя по отсутствию шевеления рядом, по-прежнему мялась у двери. Да что там ещё, Господи! Я открыл глаза. Спросил, с трудом сдерживая раздражение:

— Чего ты?

— Здесь… одна кровать, — объявила Дэйю. С возмущением в голосе, которое странновато сочеталось с её растерянным видом.

— Да, я заметил. И что?

— Почему ты не взял номер с раздельными?

— В голову не пришло, — честно ответил я. Это действительно было последним, о чём думал, заходя в мотель. — Переселяться уже не готов, прости. Я вторые сутки на ногах. Готов поклясться всем святым, что к тебе не притронусь.

— Дурак, — буркнула Дэйю.

Аккуратно, и впрямь стараясь не дотронуться до меня, пробралась на другую сторону кровати и легла у самого края. Не раздеваясь, даже куртку не сняла.

— То есть, в душ ты не пойдёшь? — покосившись на неё, уточнил я.

Ответа не дождался.

— Ладно. — Я сел и стащил через голову майку.

— Что ты делаешь? — Дэйю обернулась.

— Раздеваюсь, — объяснил очевидное я. — У каждого из нас свои странности. Я вот, например, не привык принимать душ в одежде. — Взялся за ремень джинсов.

— Раздевайся там, — категорично приказала Дэйю. И ткнула пальцем в сторону санузла.

— Да ещё чего, — возмутился я. — Там дышать, и то тесно. — Встал и принялся стаскивать джинсы.

Дэйю покраснела так густо, что цветом лица почти сравнялась с волосами. Я успел заметить это раньше, чем она отвернулась. Обалдело спросил, уставившись в её затылок:

— Серьёзно?

Дэйю дёрнула плечом. Пыталась, вероятно, пренебрежительно. Но получилось до того жалко, что мне самому стало не по себе. Красный ниндзя — прожжённый, хладнокровный боец, мой неизменный ангел-хранитель, моя тень — оказывается, до смерти стеснялась раздетых мужчин.

— Слушай, ну это уже даже не смешно. — Я сел на кровать рядом с ней, тронул за плечо. Дэйю попыталась сбросить руку, я удержал. — Ну, поезд — ладно, замнём. Духи, там, всё такое. Но ведь не первый же я у тебя был!

Плечо под моей рукой вдруг будто окаменело.

— Уйди, — глухо процедила Дэйю.

Я снова покаянно подумал о том, что почти ничего о ней не знаю. Убрал руку. Укрыл Дэйю одеялом и вышел.

Когда вернулся из душа, она лежала всё так же — сжавшись в окаменелый комок. Я прилёг рядом. Попросил у торчащего из-под одеяла красноволосого затылка:

— Прости. Обещаю, что больше не буду тебя смущать.

— Опять смеёшься?! — Дэйю резко вскочила, уставилась на меня горящими гневом глазами.

Я покачал головой:

— Нет. Ты дорога мне, честно. Можешь, конечно, не верить, но это так. И мне дорог твой душевный покой. Если для того, чтобы его сберечь, нужно не снимать в твоём присутствии одежду — постараюсь никогда больше этого не делать. Обещаю.

Гнев из глаз Дэйю ушёл. Плечи поникли. На меня смотрела маленькая растерянная девочка.

— Ты ничего не понимаешь, — пробормотала она.

— Конечно. Как я могу понять, если ты ничего не рассказываешь?

Она помолчала. Потом с запинкой проговорила:

— С тобой… это было как сумасшествие. Там, в поезде, была будто и не я, понимаешь? А до тебя… был только один. — И снова резко отвернулась. Зарылась лицом в подушку.

— Только не вздумай исчезать, — попросил я. — Бросай вообще эту манеру, ладно? Ты можешь спрятаться от меня. От других. А от себя-то не спрячешься. Ну, один — значит, один, теперь я это знаю. Захочешь — расскажешь когда-нибудь про первую любовь. Нет — ну, значит…

— Ты не понял, Лей, — оборвала меня Дэйю. — Ты опять ничего не понял.

Я приподнялся, глядя на неё. Дэйю лежала с открытыми глазами и смотрела в стену — пустым, остановившимся взглядом.

Так не вспоминают первую любовь, какой бы несчастной она ни была. Что бы там ни происходило у Дэйю с этим самым «только одним», к любви оно точно не имело отношения… Понимание обожгло — резко, будто по затылку ударили.

— Кианг, — проговорил я.

Дэйю не ответила. Зажмурила глаза. Через секунду я понял, что она беззвучно плачет. Обнял её, прижал к себе. В этот раз Дэйю не сопротивлялась.

— Не вспоминай об этом, — прошептал я. — Просто не вспоминай. Было — и прошло. Давно закончилось. Прости, что разбередил.

Дэйю помотала головой:

— Нет. Это… не то, что ты думаешь. Он не насиловал меня. Мне не было больно — физически. Не знаю, применял он какую-то технику, или само его присутствие так воздействовало, но я не сопротивлялась. И мне не хотелось сопротивляться. Ни в первый раз, ни потом… Он приходил ко мне неделю, каждую ночь.

— Ты ведь говорила, что никогда его не видела?

— А я и не видела. Лицо, тело — всё было как в тумане, словно окутанное дымкой. И… ему было всё равно, понимаешь? Он словно выполнял какую-то необходимую, но скучную обязанность. Неделю. А потом перестал приходить. Когда я набралась смелости и спросила, придёт ли ещё, Кианг усмехнулся и ответил: «Нет. Хватит с тебя. Того, что было, достаточно».

— Он привязал тебя, — проговорил я.

— Да. Я потом тоже догадалась. Дополнительная страховка, помимо таблеток. — Дэйю горько рассмеялась. — Вот… собственно, и всё, что у меня было.

— Значит, будет другое. — Я погладил её по волосам. — Всё ещё будет… Не думай об этом, ладно? Спи.

— А ты?

— И я. Лучшее, что мы с тобой сейчас можем сделать — это отдохнуть.

За окном мотеля три грузчика, закончив таскать куда-то в подсобные помещения бутыли с водой, наперебой обсуждали ремонт дорожного ограждения и небывалые пробки. Под их ор мы и заснули.