Маргит Сандему - Последний из рыцарей Страница 48

— Простите, — прервала профессора Виллему, — если я правильно понимаю, этот человек и есть так называемый пастор?

Да, она не ошиблась. Они оба оказались в лапах у этой троицы.

— Почему вы не называете этих людей их настоящим именем? — спокойно спросил Доминик. — Почему вы не зовете их болотными жителями?

Профессор весь съежился при этих словах, но мрачно кивнул. Для профессора началась пора метаний. Сперва он с энтузиазмом отнесся к требованию болотных жителей вернуть Данию ее истинным хозяевам, им руководила исключительно любовь к археологии. Его друг был заинтересован в этом не меньше профессора. На то у него были личные мотивы, о которых профессор узнал много позже. Однажды Его Величество, сам того не ведая, глубоко оскорбил друга профессора, и тот, затаив обиду, начал мечтать о мести. Профессор мог оказать неоценимую помощь в достижении его цели. К тому же болотные жители обещали сделать его вице-королем Дании. Да, они свободно разговаривали с этими людьми, потому что с каждым днем все лучше овладевали их языком. Болотные жители намеревались посадить на трон своего короля. Очень скоро профессору стало ясно, что события развиваются вопреки его интересам. Болотные жители подчинялись только собственной воле, они были безжалостны и жестоки. Друг профессора создал орден поборников истинной власти и принимал в него фанатиков, которые пользовались его доверием. Ими были заклятые враги короля, а также люди, увлеченные оккультизмом.

Болотные жители презирали низкорослых датчан, и потому в орден принимались только люди высокого роста.

— Но все эти ужасные жертвы? — спросил Тристан. — Для чего они были нужны?

— Этого я вам сказать не могу, — вдруг заупрямился профессор. — На них настаивали болотные жители, они приносили эти жертвы и потом… По-моему, они были им необходимы, чтобы… Нет, я не в силах даже думать об этом!

— Чтобы жить самим! — грубовато и прямо сказал доктор. — Как вампирам и им подобным, болотным жителям для жизни была необходима кровь. Однако вернемся к нашему разговору.

— Я признаю свое преступление, — вздохнул профессор.

— Но им также были нужны и женщины?

— Насколько я помню, считается, будто все сверхъестественные существа — эльфы, горные духи, вампиры и прочие — отличаются ненасытной похотью, — заметил Доминик. Виллему подняла на него глаза. Наверное, он вспомнил, как еще в юности она рассказывала ему о своих фантазиях, в которых он представлялся ей чем-то средним между человеком и горным духом. Те фантазии тоже носили чувственный оттенок.

— Господин профессор, — сказал доктор, — я предлагаю вам уничтожить все каменные дощечки и все ваши копии с текстами на этом языке! Забудьте все, чему научились!

— Я так и сделаю, — твердо сказал профессор. — Но как вы собираетесь поступить с моим другом? Ведь он знает столько же, сколько знаю я.

— Я думаю, он скоро все забудет, — ответил комендант вместо доктора. — Все вы немедленно предстанете перед судом, который и решит вашу судьбу. Но у вашего друга все-таки есть надежда.

Молодую девушку, чуть не ставшую жертвой поборников, оставили в городишке. Она оказалась дочерью местного крестьянина. Выбор поборников пал на нее, потому что она еще не успела познать мужчину. Комендант обратился к Виллему:

— Должен признать сударыня, что ваш муж и ваш родственник Ульвхедин способны творить чудеса! Вас это тоже, наверное, удивляет?

— Еще бы не удивляло! — кисло ответила Виллему.

— Виллему и сама способна на многое, — засмеялся Доминик, забавляясь ее досадой.

Комендант надменно усмехнулся — где ему было знать о сверхъестественных способностях Виллему, ведь он ни разу не видел ее в действии.

«Помоги мне, Тенгель Добрый, — подумала она. — Помоги мне доказать этому гордецу, что я тоже чего-то стою».

Но она не ощутила в руках прилива чудодейственной силы.

«Пожалуйста, Тенгель Добрый! Не будь же таким суровым!» Доминик следил за ее внутренней борьбой, и это его забавляло, а Виллему злилась еще больше.

«Ничего у меня не выйдет, — вздохнула она про себя. — Тенгель Добрый был человек строгий и справедливый. Он считал, что нельзя тратить силы по пустякам. И, конечно, был прав».

— Дьявол! — сквозь зубы тихо выругалась она.

«А если попросить Суль? Суль, ты близка мне по духу и, безусловно, все понимаешь. Ты и сама на моем месте поступила бы точно так же. Прошу тебя, поддержи честь одной из дочерей нашего рода!»

И тогда…

Поток изумительной силы потек от ее сердца к рукам. «Спасибо, Суль, я знала, что ты услышишь меня!»

— Итак, вы сомневаетесь в моих способностях, господин комендант? — воскликнула Виллему, предвкушая триумф. — А хотите, я забросаю эту равнину синими огненными шарами? Смотрите!

Она широко взмахнула рукой. Один жалкий шарик с шипением вспыхнул, соскользнул с ее руки и, подпрыгивая, покатился по земле. Переполошив какую-то лягушку, шарик погас вдали.

Виллему не ожидала столь жалкого эффекта. Доминик от смеха повалился на шею лошади, не смогли удержаться от смеха Тристан и Ульвхедин. Виллему вскипела, было от гнева, но присущее ей чувство юмора взяло верх над досадой.

— Это проделки Суль! — засмеялась она своим заразительным смехом. — Ничего другого я и не могла ждать от этой насмешницы. Так мне и надо!

Но комендант и доктор взглянули на нее новыми глазами.

В Копенгагене они расстались. Тристан со своими родственниками намеревались сразу же вернуться в Габриэльсхюс.

— Скоро я дам вам знать о себе, — сказал комендант. — И, конечно, не забуду вашу просьбу, сударыня, и передам ее, кому следует.

Все с удивлением посмотрели на Виллему, но она была невозмутима.

Через несколько дней все объяснилось.

Из дворца в Габриэльсхюс прибыл гонец. Он привез послание, скрепленное королевской печатью.

Его Величество король Кристиан V помиловал гражданина Норвегии Ульвхедина Паладина из рода Людей Льда и в благодарность за его верность королю и действия, пресекшие покушение на жизнь Его Величества, разрешил ему отныне свободно жить и передвигаться по землям Норвегии и Дании. Письмо, доставленное гонцом, свидетельствовало о том, что Ульвхедин находился под личным покровительством Его Величества. Он больше не был изгоем, вознаграждение за его поимку отменялось.

Виллему сияла. Доминик посоветовал ей поменьше задирать нос. Однако в честь помилования Ульвхедина был устроен большой праздник. Обитатели Габриэльсхюса понимали, что королю было доложено далеко не обо всех поступках Ульвхедина, а только о том, что касалось спасения жизни и трона Его Величества.

На другой день Тристан, как обычно, спустился в семейную гробницу и сел возле могилы Брониславы. На этот раз Виллему последовала за ним и села рядом.