Антон Грановский - Гончие смерти Страница 48

Фигура, стоявшая перед Глебом, подернулась рябью, но тут же снова восстановилась.

– Зачем же так кричать? – услышали странники сипловатый голос волхва. – Я стою перед тобой и прекрасно тебя слышу.

Глеб хмуро уставился в лицо призраку.

– Что тебе нужно? – спросил он. – Почему ты не оставишь нас в покое?

Призрачный волхв медленно поднял левую руку и слегка дернул пальцами. В тот же миг с пальцев его сорвалась голубая змейка и, сверкнув в воздухе, ударила Глеба в грудь. Глеб отшатнулся и сделал пару шагов назад, однако устоял на ногах.

– Дьявол… – На лбу Первохода выступили крупные капли пота. – Корчишь из себя Перуна?

Довгуш усмехнулся.

– По-моему, у меня неплохо получается. Эй, толстяк! – окликнул он Хлопушу. – Ты по-прежнему думаешь, что я ненастоящий?

– Еще раз назовешь меня толстяком, и я забью этот меч тебе в задницу, – свирепо проговорил Хлопуша, выставив перед собой сверкающий клинок.

– Оставь свои угрозы, здоровяк. И не бойся меня. Я не собираюсь вас убивать. – Волхв снова перевел взгляд на Глеба и добавил: – По крайней мере, не сейчас. Я просто хочу поговорить с вами, ребята.

– О чем?

Волхв прищурил прозрачные глаза.

– Вы не сможете выбраться из леса, пока я вам не позволю. Я закружу вас, и вы сгинете в дремучей чащобе. Поверьте мне, это в моих силах.

Глеб усмехнулся.

– Как я понимаю, ты хочешь сделать нам предложение, от которого мы не сможем отказаться?

Старец кивнул.

– Верно. Верните мне мой амулет. Верните, и я оставлю вас в покое.

Глеб задумался, поглядывая на волхва из-под нахмуренных бровей. За спиной у него Хлопуша негромко предложил:

– Первоход, давай отдадим ему этот дурацкий камень. На кой леший он нам сдался?

– Нет, Первоход, не отдавай ему камень, – быстро сказала Лесана. – Он все равно не выпустит нас из леса. А с камнем его могущество возрастет стократно.

– Глупости, – проворчал Хлопуша. – Мы ему не нужны. Ему нужен камень. Пускай забирает и катится к лешему.

– Гм… – Глеб поскреб ногтем горбинку на переносице и усмехнулся. – Ты слышал, что они сказали, паромщик. Сам видишь – голоса разделились. Но у нас есть еще один член команды, и он тоже имеет право на собственное мнение.

Глеб чуть повернул голову и окликнул:

– Рамон! Ты слышал, о чем говорил волхв?

Толмач, сидящий у костра, разомкнул губы и ответил:

– Да, Первоход. Я все слышал.

– И что ты на это скажешь?

– Я согласен с Лесаной. Этот чародей-паромщик – порождение Гиблого места. А ни одна темная тварь не выпустит жертву из лап, пока не перекусит ей горло.

Глеб в упор посмотрел на волхва.

– Слыхал? Это мнение большинства. Ступай прочь, паромщик. Мы не отдадим тебе камень.

Лицо волхва передернулось, рука крепко сжала посох, а глаза гневно сверкнули.

– Вы об этом пожалеете! – пролаял он. – Я не выпущу вас из леса! Я околдую вас и сведу с ума! Отныне каждая лесная тварь, от самой большой до самой маленькой, будет против вас! Каждая ветка будет норовить выхлестнуть вам глаза! Под каждой корягой будет таиться опасность!

– Вот как? – Глеб прищурил темные, недобрые глаза и спокойно пообещал: – Что ж, мы будем внимательнее смотреть под ноги. Прощай, паромщик. И намотай себе на ус: следующая наша встреча станет для тебя последней. А теперь – пшел прочь!

Лицо волхва потемнело от ярости, а глаза его побелели и лишились зрачков и радужки, словно их бросили в кипяток.

– Убью тебя! – возопил волхв страшным голосом, вытянул руки и стал стремительно надвигаться на Глеба.

Глеб, понимая всю бесполезность сопротивления, замахнулся мечом, и в то же мгновение Лесана прыгнула к ближайшему дереву, взвилась в воздух и схватила что-то с ветки.

Раздался громкий вопль, высокая фигура волхва покачнулась и стала рассыпаться на куски, а за спиной у Глеба что-то неразборчиво крикнул Хлопуша. Глеб быстро обернулся. Лесана, упав на траву, билась с огромным черным вороном, которого она сорвала с ветки.

Ворон вопил страшным голосом и бил Лесану огромным клювом по рукам. Хлопуша и Глеб бросились на ворона одновременно. Схватив упирающуюся птицу за крылья, они быстро стащили черную тварь с Лесаны и ударами кинжалов пригвоздили ее к земле.

– Попалась, птичка! – торжествующе крикнул Хлопуша.

– Вы сдохнете! – злобно каркнул ворон. – Все равно сдохнете!

– Только после тебя, – прорычал Глеб, схватил ворона за голову и быстро перерезал ему глотку.

Тело ворона задрожало и стало расти. Глеб и Хлопуша вскочили на ноги и отпрыгнули в стороны. Тело продолжило раздуваться и вдруг с оглушительным звоном лопнуло, обдав все вокруг перьями и пухом.

– Пёсий потрох! – выругался Хлопуша и отплюнул пух. – Лопнул, как раздутая кишка! И вони после него столько же!

Глеб протянул руку Лесане.

– Ты как? – спросил он.

Лесана потрогала исцарапанный лоб, улыбнулась и сказала:

– Я в порядке.

Взявшись за протянутую руку, она поднялась на ноги. Рамон, прихрамывая, подошел к останкам волхва, окинул их спокойным взглядом, потом сурово сдвинул брови и продекламировал:

– «Сплошная ночь тебя взрастила, демон. На горе света радостным сынам». Да смилостивится Господь над твоей черной душою, колдун.

И перекрестил останки.

11

Ехать вчетвером на двух конях – занятие несложное. Тем более когда кони крепкие и сытые. После гибели волхва лес вокруг уже не казался таким темным и неприветливым, как прежде. К тому же до большака отсюда оставалось не больше семи верст.

– Слышь, Рамон! – окликнул Хлопуша, мерно покачиваясь в седле.

– Чего? – тихо отозвался толмач, сидевший у него за спиной.

Хлопуша вздохнул.

– Да так, ничего.

– А зачем окликал?

– Хотел убедиться, что у тебя нет проблем со слухом. Здесь, в Волховом лесу, это важно.

Рамон нахмурился и обиженно заявил:

– Очень смешно.

Затем отвернулся и погрузился в молчание.

– Не обижайся, Рамоша.

– Я тысячу раз просил тебя не называть меня Рамошей.

– Что же тут поделать, если ты Рамоша. Не Рамаданом же мне тебя называть. Рамадан – имя чужое, муслимское. А муслимские демоны «шурале» злее наших родных лешаков во сто раз. Нет, друг, с муслимским отродьем я не связываюсь.

Рамон промолчал, и Хлопуша продолжил его донимать:

– А скажи-ка мне, Рамон, как там у вас в Риме называют доходяг?

– Как называют доходяг, не знаю, но всех наших дуралеев называют Хлопушами. Это уж ты мне поверь.

– Вот опять обиделся. Не обижайся, брат. Я ведь любя. – С полминуты Хлопуша ехал молча, затем покосился на Глеба, ехавшего с Лесаной на второй лошади, и заговорил снова:

– Первоход, можно тебя спросить?