Маргарет Уэйс - Драконы Пропавшей Звезды Страница 48

Осознав это, Палин понял, что нужно бежать отсюда. Бежать во что бы то ни стало. Иначе он станет одним из этих привидений.

За четыре дня бесцельных блужданий по коридорам Палин составил себе примерный план Башни. В общих чертах она осталась такой, какой он ее помнил, однако некоторые изменения все же произошли, ибо каждый новый Хозяин Башни перестраивал ее в соответствии с собственными вкусами и нуждами. При Рейстлине молчаливые интерьеры Башни видели, помимо самого Хозяина, лишь его ученика, Темного Даламара, служивших им призраков да несчастных Живчиков — искалеченные и жалкие создания, которые томились в расположенном под землей Чертоге Созерцания.

После смерти Рейстлина Хозяином Башни Высшего Волшебства стал Темный Даламар. В те времена она располагалась в Палантасе, огромном и прекрасном городе, считавшем себя столицей обитаемого мира. Башня выглядела зловещим пятном на лице города, одним своим видом вселяя ужас и тревогу в души его обитателей. Даламар был довольно предусмотрителен — несмотря на то что являлся эльфом и магом Ложи Черных Одежд (а возможно, и благодаря этому). Он стремился к тому, чтобы сила магии реяла над миром, а не пряталась в укромных, скрытых от людских глаз уголках, и потому открыл двери Башни студентам и ученым, пристроив к ней дополнительные помещения, где они могли бы жить и заниматься исследованиями.

Высоко ценя, как всякий эльф, комфорт и роскошь, Даламар наполнил Башню множеством уникальных вещей, собранных им в разное время со всех концов света. Прелестные и безобразные, изящные и нелепые, незатейливые и замысловатые, эти предметы теперь, насколько мог видеть Палин, отсутствовали в Башне.

Не исключено, конечно, что Даламар припрятал их в собственных покоях, вход в которые был надежно защищен магическим заклинанием. Но Палин в это не слишком верил. Эти вещи были частью прошлого. И они либо погибли во время перемещения Башни из Палантаса, либо в приступе гнева были разбиты самим магом. Палин склонялся к последнему предположению.

Он прекрасно помнил день, когда впервые услышал, что Даламар скорее разрушит Башню, чем позволит синему дракону Келлендросу завладеть ею. Однажды ночью жители Палантаса были разбужены громовым раскатом, от которого сотряслись их дома, пошли трещинами мостовые на улицах, вылетели стекла из окон. Сначала горожане подумали, что город подвергся нападению драконов, и замерли в ожидании и страхе. Наутро же они обнаружили — кто со страхом и трепетом, а кто с нескрываемым удовольствием, — что Башня Высшего Волшебства, бельмо на глазу и пристанище Зла, исчезла. На ее месте образовалось озерцо, в темных водах которого, как передавали друг другу жители Палантаса, если хорошо приглядеться, можно было увидеть зубчатые стены Башни. Так возник слух, будто бы в Башне произошел взрыв, от которого она ушла под землю. Палин никогда не верил ни в смерть Даламара, ни в гибель Башни, и беседы с давней знакомой чародейкой Йенной лишь укрепили мага в его сомнениях. Йенна была полностью согласна с ним, а уж если кто и знал правду о случившемся, так это она, едва ли не самая красивая женщина Ансалона, самая влиятельная чародейка континента, любовница Даламара и последняя, кто видел мага перед его таинственным исчезновением более тридцати лет назад.

— Может, и не совсем тридцати, — пробормотал себе под нос Палин, стоя у окна и постукивая пальцем по стеклу. — Даламар прекрасно знал, где нас найти и когда это лучше всего сделать. Лишь один человек на свете мог рассказать ему об этом: Йенна.

Палин, вероятно, должен был радоваться тому, что могущественный маг спас его и Тассельхофа. В противном случае они сейчас томились бы в плену у Берилл в куда менее приятных условиях. Но порыв благодарности к Даламару бесследно угас в душе Палина за эти четыре дня. Если, очнувшись после падения с серебряной лестницы, Палин мечтал пожать магу руку в знак признательности, то сейчас он готов был свернуть ему шею.

Перемещение Башни из Палантаса туда, где она сейчас находилась (а о том, где это, Палин не имел ни малейшего понятия), вновь изменила ее облик. В стенах виднелось несколько больших трещин; витая лестница, на которую ученики всегда взирали с тревогой, стала вдвойне опасной из-за повреждения части пролетов. Последнее обстоятельство ничуть не мешало Тасу летать по лестнице вверх и вниз, как белке, но Палин каждый раз внутренне вздрагивал, ставя ногу на ступеньку.

Тассельхоф, исследовав каждый дюйм Башни в течение первого часа своего пребывания в ней, докладывал, что вход в один из минаретов заблокирован обрушившимся участком стены, а со второго наполовину сорвана крыша. Наводившая на всех ужас Шойканова Роща, которая когда-то надежно защищала Башню, осталась в Палантасе, став печальной достопримечательностью города. Впрочем, на новом месте вокруг Башни высилась роща кипарисов-великанов.

Их стрельчатые темно-зеленые кроны сомкнулись над узкой крышей, спрятав Башню от острого взгляда рыскавших по округе драконов. Берилл не задумываясь отдала бы свои жабры, когти и чешую с зеленого хвоста в обмен на сведения о нынешнем местонахождении Палантасской Башни Высшего Волшебства.

Густой кипарисовый лес нескончаемой волной тянулся до самого горизонта. В какую сторону ни посмотри, всюду маячили острые верхушки деревьев. Здесь не пролегали звериные тропы, не пели птицы, не трещали белки. Башня Высшего Волшебства была подобна затонувшему кораблю, покоящемуся в безмолвной глубине синих вод и давно забытому всеми живущими на земле.

Этот лес был обителью мертвых.

Одно из окон в нижнем этаже Башни находилось на расстоянии всего нескольких футов от дубовой входной двери. Расположенное почти на уровне земли, оно смотрело в густой и сумрачный лес.

Среди кипарисов сновали души мертвецов. Зрелище было не из приятных. И все же Палин порой часами стоял у окна, пока не начинал зябнуть, неотрывно глядя на беспокойное, безостановочное движение мертвецов.

Неупокоенные, судя по всему, не могли проникнуть внутрь Башни. Палин не чувствовал здесь их присутствия — как чувствовал его в Цитадели Света, когда холодные жадные губы прижимались к его телу. Уже давно, творя заговоры или накладывая заклятия, он испытывал непонятные ощущения, напоминавшие то прикосновение насекомого или паутинки, то щекотание лба прядью волос. Теперь он знал, что это липкие руки и жадные рты неупокоенных, которые крадут у него и других чародеев их магическую силу.

Запертый в Башне с Тассельхофом, Палин предположил, что именно Даламар отдавал приказы этой ненасытной орде, именно он узурпировал магию Кринна. Зачем? С какой целью? Разумеется, не для того, чтобы украсить Башню и свою жизнь.