Брэнт Йенсен - Пленники Камня 2. Хозяева побережья Страница 48

— Не судите о богах по человеческим меркам, — предостерег офирец Монтейро. – Это несколько иные существа. Они редко откликаются на молитвы, зато очень скоры на гнев. Мы отнюдь не жаждем уговорить вас отказаться от соглашения. Мы просто стараемся предостеречь от опрометчивых поступков. Возможно, Митра и не обратит внимания на вашу измену, подобное не редкость. Только не надо считать, что вам всё дозволено. Храните верность постулатам своей религии.

— Вы советуете мне быть осторожным? – подвел итог Монтейро. – Такому совету просто нельзя не последовать! Вот только я это всё и сам знал.

— Не злитесь, — обратился Рашил к зингарцу. – Вряд ли вы сейчас способны испытывать добрые чувства к своему богу, так что я был просто обязан затронуть вопрос о гранях дозволенного. Я очень рад слышать, что вы в курсе возможных последствий и наступления их не желаете.

— Простите, — сказал Монтейро. – Я немного погорячился. В последнее время я сам не свой.

— Ничего удивительного, — позволил себе колкость Рашил. – Но теперь всё будет в порядке. Я сейчас возьму у вас пару капель крови, и к полуночи мы освободим вас от власти проклятья.

— Просто так? — удивился зингарец. — Я думал, будут какие-то условия.

— Я уже сказал, — ответил ему «лиловый». – Верная служба. Когда нам потребуется доклад, мы призовем вас. Вот и все условия. Можете считать, что договор вступил в силу.

Монтейро только и смог что кивнуть.

— Дайте мне вашу руку, — сказал Рашил.

Офирец достал из ножен кинжал, взял со стола маленькое серебряное блюдце и сделал небольшой надрез на кисти монаха.

— Всё, — сказал «лиловый», когда накапало достаточно крови. – Отправляйтесь к себе и ни о чем не беспокойтесь.

— Был рад знакомству, — сказал Монтейро и откланялся.

Несмотря на огромное желание пропустить пару бокалов вина, в «Морском Змее» монах задерживаться не стал. В гнев богов он, конечно же, не верил, зато искренне опасался, что настоятель или какой другой дотошный монах сумеет прознать про заключенную им сделку.

Хотя бы первое время стоит вести примерный для митрианца образ жизни, чтобы ни у кого подозрений не возникло. Стигийцы ведь тоже наверняка за ним следить будут. Их внимание следовало непременно усыпить. И лишь, когда всё утрясётся, можно будет отправляться на поиски защитного амулета.

За сегодняшний день Монтейро прилично походил по Сартосу, и сейчас его ноги ныли от усталости. Он мечтал поскорее добраться до своей кельи и отдохнуть.

— Давай убьем его! – слова эти прозвучали очень странно. Слышны они были замечательно, но исходили откуда-то совсем издалека. Точно таким же образом Монтейро вчера подслушал беседу отца-настоятеля и неизвестного дельца с базара.

Но тут дело было другое. Монтейро нутром чуял, что обладатель голоса предлагал отнять именно его жизнь.

— Это не он, чудак! Неужели сам не видишь?!

Монах начал озираться по сторонам. Жизненно важно было увидеть говоривших. Но народу вокруг было слишком много, да и расстояние до потенциальных убийц неизвестно какое.

— В нем тоже есть сила.

— Не спеши! Ждать осталось совсем недолго. Он скоро будет здесь.

— Сначала монах!

И тут зингарец их заметил. Двое немолодых людей, что подпирали спинами стену желтоватого дома. Один из них устремился к Монтейро.

Монах отступил на шаг и приготовился бежать, но неожиданно убийца словно потерял интерес к его персоне. Зингарцу показалось, что он заметил в толпе кого-то знакомого и пожелал остаться неузнанным. Причем желание это было настолько сильным, что он и думать позабыл о монахе.

Монтейро порадовался такому раскладу. Тем более, что перстень на правой руке убийцы, заставил его похолодеть от ужаса. Он был выполнен в виде золотого павлина. Этот человек был саббатейцем.

До обители зингарец добирался чуть ли не бегом. При этом постоянно озирался по сторонам. И лишь, когда оказался у заветных дверей, смог облегченно вздохнуть.

Большинство монахов посматривало на зингарца с плохо скрываемым сочувствием. Монтейро было немного жаль, что никто из них так и не полез к нему с лекциями о пользе молитв и смирения. Зингарцу очень хотелось поскорее начать разыгрывать примерного монаха.

«Надо вечером зайти к настоятелю, — подумал он. – Извиниться за необдуманные слова. А сейчас к себе — спать».

Добравшись до кельи, Монтейро немедля завалился на лежанку. Раздеваться не стал. Сил на это уже не осталось.

Сон к зингарцу пришел скоро. Вот только был он не совсем обычный. Вернее говоря, до прибытия на Побережье Монтейро счел бы его странным.

Вновь монах парил в темноте.

Это видение положительно отличалось от всех прочих. Оно было одновременно и непонятным, и радостным. Здесь не было места горю.

— Иди ко мне, — звал Монтейро огонь, сияющий во тьме.

И зингарец следовал зову. Плыл на свет своего маяка. Огонь этот был необычным. Он казался монаху частью окружающей его темноты. Впрочем и сам он был плоть от плоти этой темнотой.

— Найди меня. Поскорее.

Огонь стал ближе. Зингарец разглядел в его сердце человеческое лицо. Черты разобрать пока не получалось. Всё-таки слишком далеко.

Но ничего, у него еще будет время.

Монтейро не сомневался, что это не последний визит в темноту.

Глава 11.

«О необычных вещах»

Магический свет, рождавшийся из стен внутри поместья, вызывал у Конана чувство легкого раздражения. Киммериец предпочел бы, чтобы освещение было несколько слабее и имело естественное происхождение.

Но это были придирки. Пока всё шло просто замечательно. Проникнуть внутрь поместья труда не составило. Перескочить забор, обойти пару ловушек во дворе и забраться в окно второго этажа – для опытного вора плевое дело.

Хотя именно идеальность происходящего и настораживала Конана.

План проникновения в цитадель Хозяев окончательно оформился только этой ночью, то есть три колокола назад. В нем были совмещены наработки киммерийца и главы сартосских воров. Основной идеей его являлась простота.

К чему придумывать всякие хитрые магические уловки, когда достаточно проявить смекалку? «Лиловый» достал для киммерийца доспех стражника поместья и обучил его основным условным знакам. Для верности решили повязать на правую руку кусок лиловой ткани. Так собственно и была решена проблема невозможности скрытного передвижения по поместью.

Также «лиловый» клялся и божился, что к киммерийцу вообще цепляться бы не стали, хоть он голый внутри появись. Хозяева в последние дни приобрели привычку не совать свой нос в чужие дела. «Лиловые» вроде как тоже начали эти наклонности перенимать. В чем причина, неизвестно. Но факт оставался фактом.