Летнее королевство - Джиллиан Брэдшоу Страница 49

Глава девятая

Мы вернулись в Деганнви, и я отправился искать Руауна. Конечно, он был с Медро. Они сидели в тихом уголке Зала, по очереди играя на арфе. Я подошел. Медро поднял на меня глаза и показал место, куда мне присесть. Руаун пел длинную песню о весеннем походе, где «великолепные отряды стоят перед отважным лордом». Мне весна нравилась, но вовсе не поэтому, хотя песня, бесспорно, была хороша.

Руаун закончил и арфу взял Медро. Сначала он перебирал струны, решая, что именно исполнить, и легкая рябь звуков напомнила мне рябь на воде.

— Есть одна песня, — задумчиво заговорил он, — на ирландском. Говорят, написал ее великий воин Финн Макул. Песня длинная, всю ее запомнить трудно. — Он продолжал перебирать струны, глядя в огонь. — Мой брат родился весной. В этом году ему исполнится двадцать семь. — Под его пальцами начала рождаться мелодия. — Вот интересно, смогу я ему что-нибудь подарить?

— Я бы не стал этого делать, — Руаун в сомнении посмотрел на Медро. — Сдается мне, от тебя он подарка не примет.

— Но я же должен показать, что помню о его дне рождения?

— Он не обратит внимания. Я ведь пытался говорить с ним о тебе, так он и слушать не стал. И вообще, в последнее время он стал очень замкнутым.

— Благодарю за усилия, — Мордред улыбнулся Руауну. — Хорошо найти заботливого друга далеко от дома. По-моему, он просто меня не понимает. Но если проявить терпение и щедрость, может быть, он все-таки поймет, что я ему не враг.

— Ястреб не плавает, а лосось не летает, — Руаун пожал плечами.

— Мой брат умеет плавать, — оживился Мордред, — и, между прочим, его имя означает «ястреб». Вот я и подумал…

Руаун наклонился вперед и положил руку на арфу.

— Ничего не поможет. Твой брат останется при своем мнении. Он мне так и сказал, когда мы с ним разговаривали. Не знаю почему, но он настроен против тебя и вряд ли тут что-нибудь можно сделать.

Я было открыл рот, чтобы защитить своего хозяина, но Мордред меня опередил.

— Что же мне теперь, ничего не делать? Не могу. Ведь это мой брат.

— Уже нет. — Я с удивлением уставился на Руауна. А рыцарь продолжал жестким тоном: — Он не считает себя членом твоей семьи. Он принес Артуру Тройную клятву, а это выше родственных чувств. Он повторяет, что ты и твоя мать — злые колдуны, а это, сам знаешь, не по-родственному. Я бы на твоем месте поговорил с ним начистоту.

— Он не виноват. — Мордред покачал головой. Он хотел отложить арфу, но передумал и снова прошелся пальцами по струнам. — Слушай, Руаун. У меня тут появились кое-какие мысли…

Руаун и без того внимательно слушал. Я тоже закрыл рот и даже губу прикусил, чтобы не ляпнуть чего-нибудь невпопад.

— Ты говорил о том, что он впадает в боевое безумие. — Арфа под руками Медро наигрывала что-то меланхоличное. — В молодости этого за ним не замечалось. Они с Агравейном часто дрались. Агравейн всегда побеждал. Никакого безумия и в помине не было. Впервые я узнал об этом из песен, доходивших из Британии.

Брат ведь покинул Дун Фионн внезапно. В одну довольно бурную ночь он взял лошадь и галопом помчался к западным скалам. Он утверждает, что наша мать пыталась его убить. Не спорь, я сам это слышал. Он и меня приплел к этой истории. Дескать, я был с ней заодно. Только ничего этого не было. Сам посуди, как мне могла прийти в голову такая безумная мысль — убить собственного брата? Я долго не мог понять, с чего это мой брат, с которым мы были очень близки, вдруг стал городить такую чушь? А он, между прочим, верит, что так оно и было. А еще я слышал, будто он отправился в Потусторонний мир сразу после того, как покинул Дун Фионн, и еще всякие нелепости. Вот я и подумал, а вдруг это был первый приступ того безумия, о котором ты говорил? Вдруг с ним приключилось такое, что он начал бредить? Тогда и его рассказы о всяких странностях — просто видения, которые случаются с людьми в бреду. Тогда он не виноват в том, что видит во мне врага. Он одержим демоном. Это всего лишь болезнь.

Вот! Я все искал способ проверить, кто из двух братьев прав. А тут на моих глазах рождалось объяснение всем этим странностям. Ведь и правда, лорд Гавейн в иные минуты себя не сознает. Я же видел! При таком подходе все становилось на свои места. Вот только что мне делать с твердым убеждением: то, что говорит Мордред — ложь от первого до последнего слова.

Но Медро явно верил или делал вид, что верит, в то, что говорил. Он склонил голову над арфой, продолжая меланхолично наигрывать какую-то мелодию.

Руаун потер рукоять меча.

— Ты действительно так думаешь? — спросил он Медро. — Если это так, ему приходится тяжело.

— А какие еще могут быть объяснения? — задумчиво поинтересовался Медро.

— Мне кажется, той ночью что-то произошло, — сказал я, — что-то очень важное.

Оба воина посмотрели на меня, но я смотрел только на Медро. Он прекратил перебирать струны, лицо его потемнело, а потом из-под его пальцев снова полились звуки, но уже совсем другие, более грубые и какие-то дикие, что ли. Хороший музыкант просто не мог извлекать такие из арфы.

— Вы ведь могли ничего об этом не знать… — продолжал я, — ну, или забыть…

— Как я мог не знать о чем-то важном, происходящем в моем доме? Конечно, знал бы, — просто сказал Медро. Его серые глаза сосредоточенно и серьезно смотрели на меня.

— Разумеется, ты бы знал, — воскликнул Руаун. — Понимаешь, Рис, в том, что сказал Медро, есть смысл. Мне никогда не