Вера Петрук - Последний Исход Страница 49

Сначала Арлинг подумал, что Ларан направился к Фардосу, но нарзид не доехал до степей и резко свернул на юг, в холустайские пески. Ларан спешил. Его верблюд бежал так быстро, что оставлял за собой гигантские клубы пыли, значительно облегчая преследование. Когда сухая глина на земле сменилась наносами песка, а потом крутыми барханами, махари Арлинга перестал сопротивляться судьбе и больше не пытался сбросить наездника.

Регарди едва успел затормозить, когда понял, что знакомый топот верблюжьих лап впереди прекратился. В воздухе еще пахло поднятым вверх песком, но по ночному Холустаю внезапно разлилась тишина. Или нарзид заметил преследование, или прибыл туда, куда направлялся. В любом случае ехать дальше на верблюде было опасно.

С облегчением оставив строптивое животное в саксауловых зарослях, Арлинг тщательно обыскал его сумки и привязи. Он не успел сделать это раньше из-за спешки и сейчас искренне порадовался сумке с пятью ножами и небольшому топору, привязанному сзади к мешкам. Они стали хорошим дополнением к керхской сабле и джамбии, которые одолжил ему Аршак. Жаль, что нарзид, который владел этим верблюдом раньше, забрал с собой лук. Стрелы лишними бы не оказались.

Не зная, сможет ли вернуться, Регарди не стал крепко привязывать верблюда к кустам. Хоть тот и заслужил пожизненное заключение среди саксаула, шанс на свободу имели все.

Прикрепив топор к спинной перевязи с саблей и спрятав кинжалы в голенище сапога, Арлинг опустился в песок и пополз туда, где последний раз слышал Ларана. Поймав себя на мысли, что волнуется, он заставил себя расслабиться. Подкрадываться к лагерю драганов было легче. Керхи преследовали наемников давно, выучив их голоса, поведение и повадки. Для Арлинга драганы казались большим многоголосым организмом с тысячей рук, ног и глаз, который при всей своей зоркости, не мог видеть то, что происходило у него под носом. Солдаты Карателя были стадом ахаров, а керхи — охотниками.

Сейчас все было по-другому. Если Ларан его заметил, то охотником был он. Арлингу же приходилось надеяться на темноту и ветер, которые должны были скрыть его движения и шорох песка.

Верблюд не захотел оставаться в одиночестве и стал реветь, едва Регарди скрылся за барханом. Когда Арлинг подумал, что его план окончательно испорчен, он внезапно услышал голоса, и один из них, несомненно, принадлежал Ларану. Люди говорили нервно и возбужденно, но слов было не различить. Их верблюды тоже ревели, и Регарди перевел дух. Возможно, керхская богиня Рарлапут действительно считала его своим сыном, помогая везением.

Стараясь не поднимать голову, он быстро пополз по направлению к голосам и едва не врезался в камень, внезапно выросший на пути. В Холустае встречалось не так много камней, и Арлинг озадаченно ощупал его, удивленный, откуда он мог взяться посреди барханов. Валун был большой и прохладный. На нем сидел Нехебкай и поигрывал кончиком хвоста у него перед носом. Регарди решил взять левее и уткнулся пальцами в еще один камень. Сосредоточившись, он приложил ухо к песку. Камней оказалось много — один больше другого. В паре салей от него начинались целые россыпи валунов, которые простирались до самого горизонта. Теперь он понял, почему голос Ларана появлялся и исчезал без очевидной причины. Нарзид шел между камней, которые мешали звукам распространяться. Арлинг хорошо знал Холустай, но был уверен, что Холустайское плато осталось позади, а до Шибанского нагорья было еще далеко.

Решив, что происхождение валунов среди песков не так важно, как причина, по которой Ларан приехал в это место, Арлинг взобрался на один из камней. И хотя было темно, ему казалось, что все спутники Ларана разом повернулись и посмотрели на него. Однако теперь их стало слышнее. В небольшом, защищенном от ветра распадке собралось человек двадцать — взрослых мужчин с кошачьими повадками людей, променявших жизнь на войну. И эти люди пришли сюда не для того, чтобы отдохнуть и погреться у костра. От них пахло дорогой, оружием и нетерпением. И они говорили на чистом кучеярском языке. Теперь Регарди понял, что ему показалось странным в их запахе. Он так долго пробыл среди керхов, а потом в окружении драганов и нарзидов, что успел забыть специфическую смесь ароматов, характерных для кучеяров. Но что общего было у Ларана, человека Карателя, с кучеярами — представителями побежденной стороны? Если они были разбойниками, то зачем нарзиду было встречаться с ними тогда, когда у него в распоряжении имелась целая армия?

Рискнув подобраться ближе, Арлинг понял, в чем ошибался. Кучеяры не были бандитами с большой дороги. Осторожные движения, грамотная речь, манера держаться, но главное — легкий, едва заметный диалект, выдавали в них представителей боевых школ Самрии. Арлинг встречался с самрийскими воинами в Балидете, когда был еще учеником, и позже — на Боях Салаграна. Знакомые Ларана произносили букву «с» с легким шипением, двигались обманчиво лениво и Регарди подумал, что воины могли принадлежать к знаменитым столичным «кобрам». Выпускники их школы носили на запястье браслет из змеиной кожи.

— Это плохое место, — недовольно произнес кучеяр, стоявший ближе всех к Арлингу. — Зачем было собирать нас именно здесь? В Холустае полно оазисов, но тебе нужно было выбрать обязательно Рамсдут. Мы люди не суеверные, но злить богов не хотелось бы.

Услышав знакомое название, Арлинг досадливо поморщился. Где еще в Холустае могли встретиться такие россыпи гигантских валунов, как не в мертвом городе. Как и тот кучеяр, Арлинг не был суеверным, но развалины Рамсдута были, действительно, плохим местом. Только чужестранец, каким был Ларан, мог назначить встречу на руинах проклятого города великанов.

— Таких развалин в Холустае больше нет, — продолжал говорить кучеяр, собираясь, наверное, если не напугать, то испортить настроение товарищам. — Это Рамсдут, великаний город. Даже самые смелые из купцов обходят его стороной. Говорят, раньше здесь жили жестокие цари, которые грабили и убивали путников. Но они не чтили Нехебкая, повелителя пустыни и самумов, поэтому их правление было недолгим. Однажды с востока налетели черные ветры, которые дули семь дней и семь ночей, превратив город в руины, а его жителей — в песок, который был развеян по всему Холустаю. Старики рассказывают, что в руинах Рамсдута осталось много сокровищ, но уносить их нельзя. Если кто-то подбирает золото, сразу поднимается черный вихрь, и человек погибает в песках мучительной смертью.

— Хорошая байка, — усмехнулся Ларан. — Но мы ведь не собираемся искать здесь золото, парни? Если справитесь, вам заплатят столько же, сколько сокровищ в этих руинах. Соберитесь, времени осталось немного, а второго шанса не будет. Мне сказали, что лучше вас нет во всех сикелийских землях, так что не портите мое первое впечатление. Мы сейчас творим историю, а это дорогого стоит.