Светлана Кобелева - Цикл правления Страница 49

— Не могу, Кианэма, прости, не могу.

— Почему? Отпусти.

Мелакор склонил голову, его волосы упали на лицо, скрывая от Киа муку выбора, который ему приходится сделать.

— Нет. Я должен выполнить приказ. Отдай кинжал.

Эльф вновь посмотрел в глаза Киа. Как ему было больно видеть ее отчаяние, надежду.

Она покрепче перехватила рукоять и напряглась. Мелакор отшатнулся — только не это, ему так не хочется убивать ее, нет… Арэмо11, только не это, прошу. Киа понимала, что не сможет победить в схватке с Мелакором — была еще слишком слаба, но так просто отвергнуть от себя надежду на спасение тоже не могла. Остается только одно…

Киа замахнулась и направила кинжал себе в живот. Мелакор дернулся, желая перехватить ее руку… Кинжал ласточкой отлетел в сторону и юркнул в кусты.

— Зачем ты это сделал?

Мелакор вгляделся в ее печальные глаза и произнес:

— Я не хочу твоей смерти.

— То, на что ты меня обрекаешь, хуже смерти — это заточение, рабство! Лучше я погибну, чем достанусь кому-либо!

— Нет!

Эльф обнял ее за плечи. Киа дернулась, пытаясь вырваться, но Мелакор не разжал объятия, а лишь сильнее прижал к себе девушку и зарылся лицом в ее волосы.

— Ты должна жить, жить ради надежды, любви. Ты должна жить, потому что…

Закрыв глаза, Киа прошептала:

— Почему?

— Потому что я… не смогу…

Раздался шорох в кустах, и Мелакор отскочил в сторону, его рубашка теперь тоже была испачкана кровью. Из зарослей появился Крегар, хмуро глядя на труп, лежавший у ног эльфа.

— Что здесь случилось?

— Он, — Мелакор кивнул головой в сторону мертвого разбойника, — напоролся на мой кинжал.

Глаза Крегара засверкали от еле сдерживаемого гнева:

— Что?!

— Он напал на меня, не по твоему ли приказу?

Крегар в испуге отскочил и замотал головой — гнев как рукой сняло, вместо этого на лице стала проступать гримаса страха.

— Нет. Нет!

— Ну что ж, у меня нет доказательств… пока. Созови всех остальных, мы отправляемся в путь. Немедленно!

Клем стряхнул песок со штанов и улегся удобнее. Посмотрев на него, Грог шикнул и прижал палец к губам. Клем кивнул головой и обратил свой взор на кочевников, которые сделали привал на границе с пустыней. От их внимательных взглядов гномов закрывал густой кустарник. Грог напряженно застыл, дожидаясь Проклятого. Сквозь листву он заметил, как один из воинов скрылся в высоких зарослях, где через мгновение раздался крик, от которого гном нахмурил брови. Проклятый слишком сильно привлек к себе внимание, что в их ситуации не очень хорошо. От отряда отделились еще двое и направились в те же заросли. Наступила тишина, но через несколько минут вновь раздался душераздирающий крик. Илбар послал туда четырех своих лучших воинов. Грог, выругавшись себе под нос, привстал, готовясь прийти на помощь товарищу, но в соседних кустах зашуршало, и из них вышел Проклятый тянущий за собой оружие — их оружие. Кинув его рядом с гномами, он оскалил свою морду в улыбке.

— Мне показалось странным, что кочевник орудует топором, вот я и решил, что нужно его отдать в умелые руки.

Улыбнувшись в ответ, Клем схватил топор и стал его лихорадочно оглядывать, поминутно качая головой. Грог взялся за рукоять меча и вытащил из ножен, любуясь игрой света на клинке, после чего, посмотрев на Клема и Проклятого, проговорил:

— Готовы?

Дождавшись их кивков, Грог встал и издал гортанный звук, который поддержал Клем. Проклятый зарычал и застыл в предвкушении борьбы.

Илбар вздрогнул и стал оглядываться по сторонам в поисках источника вопля, который заставил его содрогнуться. Невдалеке он заметил двух гномов и какое-то странное существо. Они неслись на кочевников, не замечая ничего вокруг. Воины всполошились, но затем от страха застыли на месте. Атака была столь стремительной, что они не успели разобраться, откуда нападают и кто — им показалось, что это песчаные духи разозлились на них из-за неуважения и пришли мстить — так ужасны были атакующие в своем гневе. Один из кочевников выхватил изогнутый меч, но не успел ударить — его разрубил ударом топора Клем, оставив от тела лишь обрубки. Следующим пал его товарищ, держась за вспоротый живот, из которого на волю выпадали кишки. Его глаза расширились от удивления и боли, но он уже ничего не мог сделать. Илбар достал меч, а перед ним возник получеловек- полуживотное, скалящий в ужасной гримасе морду. Вождь оцепенел, но затем, справившись со своим страхом, атаковал. Его удар лишь прорезал воздух. Проклятый ушел из-под удара, при этом оцарапав ему бок. Илбар отскочил и покрепче перехватил рукоять меча. В глазах Проклятого плескалась ярость, что заставило Илбара вздрогнуть — того, кто никогда не давал волю страху. Проклятый прыгнул, Илбар сделал выпад вперед, целясь в живот. Ворен же, изменив направление прыжка, приземлился рядом и, пока кочевник поворачивался в его сторону, опрокинул его на землю и выбил из рук клинок. Все закончилось так же быстро, как и началось. Всю местность заполнили трупы, лишь кони беспокойно ржали, да два гнома и зверь стояли возле Илбара. Из его рта вытекала струйка крови, а при кашле она пузырилась, забрызгивая лицо. Грог склонился над ним и притянул к себе.

— Где эльфийка?

Илбар улыбнулся.

— Где она?

— Я ее продал…

— Кому?

— Тому, кто назначил за нее награду.

— Кто он?

Илбар закашлялся, ему стало трудно дышать, и глаза закатились. Грог несколько раз его встряхнул, приводя в чувство.

— Кто он? Я знаю, что ты не хочешь стать бесплотным духом, истязающим себя вечными поисками, поисками того, что ему никогда не будет вновь доступно. Я смогу тебе помочь, исполнив ритуал очищения — ты знаешь это. Помоги мне, и я даю тебе обещание, что исполню его.

Илбар закрыл глаза и прошептал:

— Я продал ее темноволосому мужчине со шрамом на лице…

Кашель прервал его речь, и он на минуту замолчал. Грог его не подгонял, дожидаясь продолжения.

— Из рассказов его спутников, на вид обычных разбойников, я понял, что они направляются в Ренбруг…

Кровь запузырилась на его губах, и он обмяк в руках Грога, который аккуратно опустил его на землю, а затем поклонился, отдавая честь за хорошую схватку.

— Клем, притащи как можно больше хвороста — мы должны запалить костер, показав его духу дорогу на небо и не оставив на земле для него пристанища — тела.

Казалось, что костер достигал самих небес, в наступившем сумраке освещая все вокруг на несколько миль. Грог долго наблюдал за его танцем, пока, наконец, не обернулся к Клему и Проклятому, в задумчивости смотрящему на огонь.