Генри Каттнер - Ярость Страница 49

— А не откусил ли Сэм больше, чем он может проглотить?

— Нет. У него есть и оборудование, и люди. Он расчистит форт, посадит там толковых людей и будет поддерживать порядок. Двигаться в глубь континента у него силенок не хватит, да ему это и не нужно. Он говорит, что ему нужна вспомогательная база, чтобы начать освоение архипелага навстречу мне. Начав с обоих концов, мы здорово сэкономим время. Идея неплохая.

— Людей хватит?

— Людей пять тысяч. Достаточно, хотя и не слишком много. У нас тут слегка тесновато, но приходится держать резерв на всякий случай. Никогда точно не знаешь, сколько вдруг потребуется бросить против джунглей. А на каждой расчищенной миле приходится оставлять команды для поддержания порядка. Пока пять тысяч, а когда появится место, прибудут еще.

— Еще не бунтовали?

Хейл настороженно посмотрел на него: «Ожидаются неприятности?»

— Никогда не мешает поостеречься, сынок. Пять тысяч тяжело работающих людей, да прибудут еще, и всем обещано бессмертие — тут не до спокойной жизни. Работяге нужно расслабиться с девочкой в субботу вечерком и иногда пошуметь.

— Что тебе известно про эту затею с бессмертием? — оглядевшись вокруг, спросил Хейл.

Вычислитель только усмехнулся.

Хейл посмотрел на маячивший вдалеке форт, заросшие стены которого очищали струями огнеметов. «Ты знаешь, и я знаю. А больше никто, кроме Сэма, не может сказать ничего определенного. А он всем рассказывает, что ты тоже стал Бессмертным из-за венерианской радиации. Пускай, но родился-то ты на Земле!»

— Да, перед тем как старушку Землю разнесло в клочья, она тоже была радиоактивна будьте нате!

— Кстати, эта проблема еще впереди. Ты-то знаешь об этой опасности. Здесь будет то же. В тот раз человек бросил Землю и удрал на Венеру. А если это повторится?

— Это как краб-отшельник. Когда он вырастает из своего панциря, он выползает и находит другой. Зачем жить там, где тесно? Есть много причин, из-за которых может выйти так, что нам будет мало места. Мы растем слишком быстро — так это было и на Земле. Эти люди, — Крауелл махнул рукой в сторону группы рабочих, — они уже переросли Купола, хотя еще сами об этом не знают. Человеку нужно много, ох, как много.

— Ты собираешься остаться в Колонии? — вдруг спросил Хейл.

— Пожалуй. На какое-то время. В душе я все равно грязный фермер. А что?

— Нет, я не потому спрашиваю, что ты Вычислитель. Потому, что ты — Бессмертный. Так же, как и я. Ты сам знаешь, какой может быть контакт у Бессмертного с простыми людьми! А с кем тогда общаться — с Кланами? С Сэмом? Ты единственный человек на Венере, который может меня понять.

— Да, лучшая часть нашей жизни — и у тебя, и у меня — прошла под открытым небом, сынок. Мы с тобой обеими ногами стояли на твердой земле. Пускай не большую часть жизни, но, точно, лучшую. У тебя это была Венера, у меня Земля, но по сути это то же самое. С тобой я всегда чувствую себя уютно, хотя ты поступаешь порой, как последний кретин.

Они снова посмотрели на рабочих. Через некоторое время, вспомнив еще об одном деле, Хейл сказал: «Нам нужно создавать армию. Это предложил Сэм, но я и сам об этом подумывал».

— Они вроде не больно уж грозные, — отозвался Крауелл, разглядывая ближайших к нему землекопов.

— Дело не только в этом. Военная основа у нас уже заложена — организация и дисциплина. Вроде того, как было у старых Компаний. Теперь мы еще введем форму и все остальное.

— Зачем?

— Голодной собаке нужно порой бросать кость. Если ты лишил человека свободы, дай ему хоть что-нибудь взамен. Надо, чтобы его порывы имели безопасный выход. Если он не может носить модный костюм, а здесь он не может, здесь нужна прочная защитная одежда, — нужно дать ему красивую форму. Ввести род войск и звания. Поощрение всех способностей, но организованное и управляемое. Просто пообещать бессмертие — это мало, также, как просто переделать все на военный манер. Но все вместе это на некоторое время оттянет развязку. Свободные Компаньоны — это другое дело. Мы знали, зачем мы собрались вместе, мы объединились добровольно и не ждали никакой награды, кроме той жизни, которую мы вели. А эти нынешние добровольцы… в общем, я думаю, что военизация — это то, что нам нужно.

Во время своего монолога Хейл, стараясь не подавать виду, внимательно наблюдал за Вычислителем. «Меня вот что удивляет: почему Сэм это предложил? Хотел бы я знать все его мотивы. И планы на будущее».

Крауелл хмыкнул: «Я думаю, ты узнаешь, сынок. Думаю, ты узнаешь».

Хейл пнул ногой здоровенного полудохлого жука. Жук, вертясь, угодил прямо в кучу подобных тварей, которых сгребли сюда, чтобы сжечь. Одним из первых результатов химической обработки каждого острова была гора разнокалиберных насекомых, которые радужным дождем сыпались со всех деревьев. Некоторые из них были такого размера, что могли запросто оглушить стоящего внизу человека.

— Ты мог бы мне это сказать, — упрямо продолжал он. — Мог, если бы захотел. Это избавило бы нас…

— Нет, мой мальчик, тут ты не прав, — неожиданно резким тоном ответил Крауелл. — Я тебе как-то уже объяснял, что видеть будущее — это еще не значит иметь возможность его изменить. Такое было во все времена — мол, если бы я знал, что случится, я мог бы этого избежать. Дай-ка я прочитаю тебе небольшую лекцию о предсказаниях будущего.

Крауелл поправил ремень, вогнал лопату в дерн, срезал тонкий слой, перевернул, оценивающе хмыкнул и, продолжая копать, начал излагать свою мысль. Манера речи изменилась сообразно серьезности темы.

— Можно позволить себе обобщенное высказывание, что поверхностное течение событий вообще ничего не значит. Важны лишь большие социальные приливы, но обычно, когда они становятся заметны, достигают такой мощности, что повлиять на них уже невозможно. Никакой волнолом, никакая дамба тут не помогут. Но что создает эти приливы, что дает им эту разрушительную силу?

— Общее умонастроение?

— Когда-то, в двадцатом веке, очень многие знали, что может случиться с Землей. Они говорили об этом. Говорили часто и открыто. И это были люди, пользовавшиеся всеобщим уважением. К ним следовало бы прислушаться. Возможно, было много и тех, кто прислушивался. Но не достаточно. Общее умонастроение было направлено совсем в другую сторону. Оно сделало свое дело — и мы потеряли Землю.

— Если ты умеешь предвидеть, ты должен уметь оставаться простым свидетелем — не более. Помнишь историю про Кассандру? Она знала будущее, но цена, которую она заплатила за свое знание, обращало его в ничто — никто ей не верил. Предвидение автоматически исключает наше участие. Пусть имеется некоторое уравнение с заданными слагаемыми. Но именно с заданными! Добавь к ним еще одно — твое участие — и изменится все уравнение. От этого никуда не денешься — твое вмешательство имеет непредсказуемые последствия.