Джеффри Лорд - Океаны Айдена Страница 5

Блейд поднялся, застегнул на талии пояс с кинжалом, влез в плетеные из коры сандалии и направился к выходу. КвикКвок-Квак, подобострастно изогнувшись, отвел циновку в сторону, затем потрусил следом — в качестве почетного сопровождения.

Пленники, десяткой шесть, были уже построены на берегу, между котлом и дровяным складом. Неведомо по какой причине, лишайник над этим местом люминисцировал сильнее всего, и хитрый Бур всегда разглядывал здесь новое пополнение, решая: кого — в котел, кого — в племя. На этот раз немедленная смерть чужакам не грозила, ибо трупов после ночной битвы было предостаточно. Их уже разделывали в отдаленном углу огромной пещеры, и Блейд старался не смотреть в ту сторону.

Почесывая волосатый живот, под которым свисал огромный пенис — не меньше, чем у носорога, как всегда казалось Блейду при виде этого чудовищного инструмента, — вождь неторопливо прохаживался вдоль шеренги пленников в сопровождении десятка воинов с дубинками. Ему надо было выбрать двенадцать самцов и пять самок, чтобы возместить потери в недавнем бою. Блейд во время этой важной операции выполнял роль советника и ассистента.

Он подошел и встал рядом с вождем, возвышаясь над ним на целую голову. Бур повернулся к нему всем корпусом; мощные мышцы перекатились под клочковатой рыжей шкурой, когда вождь вытянул лапу в сторону шеренги.

— Ты смотреть, Блей, смотреть хорошо! Вот это… это — не мясо! Это — хорошо! Это — сильный, толстый… Блей хочет?

Отсутствие родов, спряжений и склонений в языке айритов делало речь вождя несколько путаной. Блейд проследил направление вытянутой руки Бура и мысленно охнул. Ему опять предлагали самку! Все правильно — крепкую толстую самку с грудями, отвисавшими до пупа.

— Толстый, очень-очень толстый, — продолжал нахваливать свой товар Бур, и кончик его пениса дрогнул от вожделения. — Блей и этот толстый -хорошо! — он облизал пересохшие губы.

Блейд отрицательно покачал головой.

— Нет. Бур и этот толстый — хорошо, очень хорошо! Бур — вождь, Бур — первый, Бур брать самый-самый толстый!

Бур огорченно вздохнул, подарив, тем не менее, толстой самке многообещающий взгляд.

— Другой? — вежливо поинтересовался он, поведя лапой вдоль шеренги, в которой было не меньше половины женщин. — Блей хочет другой?

— Нет. Все самый толстый — Бур. Остальные — мясо.

Ему нелегко дались эти слова, хотя он ничего не мог изменить. Конечно, все остальные — в котел. Иного исхода не существовало.

— Блей — хорошо? — сказал вождь с явно вопросительной интонацией. Нахмурив лоб, он построил более сложную фразу: — Блей — здоров?

— Блей — здоров! — подтвердил предмет его отеческих забот и, вырвав у ближайшего стража дубинку толщиной с руку, ловко переломил ее о колено. -Блей здоров как стая орангутангов! Но это не значит, что он будет жрать обезьянье мясо и заваливать этих вонючих самок!

Бур, смущенный потоком незнакомых слов, произнесенных вдобавок на английском, смущенно почесал темя. Все-таки этот Блей ненормальный! Не хочет самку! Правда, к нему, к вождю, проявляет полное почтение… Конечно, Бур выберет самок, половину руки… или даже больше… Мяса — вдоволь, и можно прокормить еще пару-другую женщин…

Он мотнул головой, приглашая Блейда проследовать вдоль шеренги.

— Бур, Блей идти, смотреть дальше. Смотреть хорошо! Выбирать!

Два предводителя сделали несколько шагов, потом Бур остановился и ткнул кулаком в челюсть крепкого кривоногого парня.

— Это! — Затем он критически осмотрел соседа избранника, покачал головой и вдруг оживился — следующей стояла толстая молодая самка. Вождь ткнул ее тоже. — Это? — он вопросительно посмотрел на Блейда.

— Это, это! — подтвердил его ассистент. Что ж, выглядели эти троги не хуже всех прочих.

Еще несколько шагов.

— Это, это, это, это! — кулак вождя работал без перерыва. Блейд вел подсчет.

Они подошли к концу шеренги.

— Это, это, эт…

— Хватит! — Блейд положил ладонь на волосатое плечо, — Рука… половина руки… и два! — свои вычисления он сопроводил наглядной демонстрацией: растопырил перед физиономией Бура пальцы обеих рук, потом -одной, потом показал еще два пальца.

Вождь в раздумье поскреб отвислую нижнюю губу.

— Два? — спросил он, в свою очередь показывая два пальца, — Два -толстый? Хорошо?

— Хорошо, — согласился Блейд. Кто он такой, чтобы возражать вождю, если тому угодно увеличить свой гарем еще на пару самок? В конце концов, они хотя бы будут избавлены от котла!

Он сделал шаг вперед и увидел темные молящие глаза, странно живые и блестящие на неподвижном обезьяноподобном лице. Юноша, почти подросток… Коренастый, но крепкий и сильный; длинные руки с цепкими пальцами свешиваются едва ли не до колен, сквозь курчавый, еще редкий мех проглядывает коричневая кожа, губы довольно тонкие — для трогов, конечно. Но главное — его взгляд! Этот парень хотел жить — в отличие от остальной толпы живого мяса, примирившегося со своей участью. Такое желание подразумевало и более тонкие чувства… во всяком случае, можно было надеяться, что они существуют.

Блейд резко остановился и ткнул юношу кулаком в челюсть — точно так же, как Бур.

— Это!

Вождь, презрительно скривившись, оценил его выбор.

— Нет толстый! — вынес он вердикт, — Нет хорошо! Мясо!

— Это! — настойчиво повторил Блейд, снова ткнув парня, на сей раз -в ребра, — Это! Это — Блей — хорошо!

— Блей — хорошо? — губа у Бура недоуменно отвисла. При слове «хорошо» мысли у вождя работали в определенном направлении, а эротических изысков более цивилизованных обществ троги пока не ведали. Проще говоря, гомосексуализм им был незнаком — ни в теории, ни на практике.

— Блей — хочет — второй! — пустился в объяснения Блейд. Числительные играли важную роль в иерархии клана трогов. Первый означало главный, старший. Второй, в определенных ситуациях, указывало на помощника, заместителя и вообще близкое к первому лицо, — Это — второй — Блей! Второй — Блей — хорошо!

Бур как будто понял. Что ж, у него, вождя, был свой помощник-посыльный, этот самый Квик-Квок-Квак. Значит, Блею тоже необходим парень… скажем, носить его оружие, мыть каменное блюдо и чесать под лопатками. Вот только…

Вождь снова оглядел юношу и с сомнением пробормотал:

— Нет толстый… Плохо… — он поискал глазами в группе усыновленных счастливчиков и кивнул на самого рослого. — Вот этот — хорошо! Толстый! Руки — толстый, ноги — толстый, голова — толстый! Это — второй — Блей! Хорошо?

— Нет! — Блейд яростно сверкнул глазами; этот спор уже начинал ему надоедать. — Руки толстый — хорошо! Ноги толстый — хорошо! Голова толстый — плохо! Это, — он хлопнул своего избранника по макушке, — голова хорошо! Блей хочет это!

Бур, собственно, не собирался пререкаться — тем более, что в самом конце шеренги имелась парочка на удивление толстых и аппетитных самок. Вождь устремился к ним, небрежно махнув лапой в сторону темноглазого юноши:

— Хорошо! Это — Блей — хорошо!

Блейд ухватил парня за руку и выдернул из шеренги смертников. Тот широко раскрытыми глазами уставился на своего спасителя и господина. Приложив ладонь к груди, Блейд назвал свое имя, стараясь говорить медленно и отчетливо;

— Я — Блейд. Блейд! Хо-зя-ин! Ты?..

— Мой зовут Грид. Грид помогать тебе. Грид — твой второй! Грид -рядом, всегда! Грид — не мясо! Грид — помогать Блейд!

Стараясь понять эту небывало длинную для трога речь, Блейд не сразу сообразил, что слышит знакомые слова. То был невнятный, почти неразборчивый и исковерканный до невозможности — но несомненно айденский язык!

Глава 2. В ЗЕЛЕНОМ ПОТОКЕ

— Хозяин! Хозяин! Скала!

Блейд открыл глаза. Грид тряс его за плечо, показывая рукой вперед, где за облаками белесого тумана маячило нечто массивное, темное.

Мгновенно сдвинув дверцу кабины со своей стороны, он высунул наружу протянутое Гридом весло и начал грести изо всех сил, упираясь коленом в пульт. Брызги летели фонтаном; каждый раз, когда он погружал лопасть в воду, быстрое течение пыталось вырвать весло из рук. Сбоку раздался слабый шорох — молодой трог без напоминаний открыл вторую дверцу и, навалившись всем весом на грубо оструганную рукоять шеста, тормозил.

Скала приближалась. Неприятное место, совсем не похожее на галечный пляж Ай-Рита! Черные лоснящиеся камни в кружеве пены торчали из воды, словно образуя первую смертоносную линию укреплений. Над ними нависал мрачный утес, покрытый пятнами соли, изъеденный у основания стремительным потоком. Зеленовато-синие струи били и резали его, но он еще сопротивлялся — и будет сопротивляться многие тысячи лет, пока в один прекрасный день, подточенный у самых своих гранитных корней, не рухнет в волны с оглушительным грохотом. Этот грядущий катаклизм мало волновал странники; он старательно греб, пытаясь удержаться в той струе течения, которая огибала скалу на безопасном расстоянии.