Хозяин дракона - Дроздов Анатолий Федорович Страница 5

Удар! Я ныряю под биту. Отбивать глупо: силы у нас разные, лопатку просто вырвет из рук. В полуприседе бью дядю Сашу по колену (плашмя, конечно), отскакиваю и принимаю боевую стойку.

– Хорошо! Только ты не на ринге. Колено ты ему подсек, но мог и поцарапать. Поэтому не жди, пока очухается, сразу же – по руке! Чтоб биту выпустил и забыл про нее!

– Я лучше в шею!

– В шею – это насмерть! Перерубишь артерию или горло… Посадят! Мы не на войне. По конечностям бей! Кости срастутся. К бою!

Я прыгаю, уворачиваюсь, бью… Вспотел, запыхался. Вообще-то рукопашный бой скоротечный: удар, другой – и разобрались. Так говорит дядя Саша. Но мне надо отработать удары – до автоматизма. Чтоб руки и ноги действовали сами, и я не думал, куда бить. Дядя Саша тоже устал. Он у меня старенький – за пятьдесят. Голова седая, только брови черные. Его сестра, тетя Настя, говорит, что в молодости дядя Саша был очень хорош: девушки за ним бегали. Он выбрал самую красивую. После чего отправился в Афганистан, а там – бац! – мина! Невеста как узнала, так сразу и бросила. Как отец нас с мамой… Дядя Саша из-за этого и не женился. Наверное, это хорошо, иначе не подобрал бы меня…

– Хватит! – Дядя Саша забирает у меня лопатку. – Молодец! Напоследок стесывающий удар – вот так! – Он проводит лотком у моего лица, будто смахивает пыль. – Малотравматично и очень эффективно. Вырубает с ходу.

– Почему?

– Вот здесь, – он трогает кончик носа, – пучки нервных окончаний. Кулаком заехать, и то слезы из глаз. А если железным лотком? Понял? Показываю…

Домой я возвращаюсь затемно. Дядя Саша остался при конюшне. Он в клубе и шорник, и сторож, и тренер. Все равно платят мало: хозяин клуба прижимистый. Говорит: вокруг Москвы конных клубов полно, наш – отдаленный, потому доходы маленькие. На самом деле от клиентов не протолкнуться. Однако с хозяином не поспоришь…

Лопатка со мной – без нее не отпускают. Шантрапы в поселке полно. Как-то у магазина меня остановили, отобрали кошелек. Я не отдавал – это были наши последние деньги, меня избили и деньги забрали. Я боялся идти домой: что скажу дяде Саше? Он нашел меня сам. С той поры и учит меня рукопашному бою. А с грабителями дядя Саша разобрался; меня теперь не трогают. Пусть бы попробовали! Я им – раз! Потом – два! По конечностям и нервным окончаниям… Надолго запомнят!

Дома раздеваюсь и ложусь в кровать. Устал, но спать не хочется. Телу приятно на чистой простыне – это не в коллекторе. Хорошо, что не послушал пацанов! Теперь у меня есть дом и дядя Саша. Я умею делать упряжь и скакать на коне. Мне разрешают. Лошадей надо выгуливать – им вредно без движения. Хозяин клуба, Мамед Ахметович, говорит, что я настоящий джигит – на коне родился. «Это он чтоб не платить!» – смеется дядя Саша. Пусть так! Все равно приятно. Жаль, нет сейчас кавалерии, я бы попросился. Чтоб мне родиться веком раньше?! Подумав, отказываюсь от этой мысли. Неизвестно, был бы там дядя Саша…

Засыпая, вспоминаю про колокольчики. Я давно их не звал. Зачем? Мне и здесь хорошо. Как там, интересно, мой сом? Наверное, громадный. Сейчас бы точно схватил! Вернее, попытался бы. А я ему – лопаткой!

Сплю. Завтра счастливый день…

3

Конная сотня растеклась по склонам холма, замкнув его кольцом. Вои в бронях и при полном вооружении сидели в седлах, повернувшись лицом к лугу, готовые по первому приказу оборонить трех человек на вершине. Эти трое были также в бронях и при мечах, только одеты богаче. Ворота и концы рукавов сияющих на солнце железных рубах были склепаны из медной проволоки, рукояти мечей отделаны золотом и дорогими камнями. Полированные стальные пластины-зерцала закрывали грудь поверх кольчуг. У двоих шпили остроконечных шеломов были золочеными, а у третьего позолота покрывала весь шлем. Вдобавок спереди к шелому была приклепана золотая пластина с чеканным обликом божьей матери. Воин в золотом шеломе был молод – лет двадцати, примерно такого же возраста был и второй, с кривым мечом-саблей на боку. Лишь третий, плотный и кряжистый, имел седую бороду и морщинистое лицо, выдубленное солнцем и ветром.

– Запаздывает! – сердито промолвил воин с саблей, обращаясь к седобородому. – Поношение! Князь Ростислав, воевода Святояр и сотник Балша ждут дерзкого смерда!

– Он не смерд! – возразил Святояр.

– Может, князь? – хмыкнул Балша.

– Не похож, – спокойно ответил воевода. – Но и не смерд. Мнится, служил в княжьей дружине. Держится прямо, на рубахе кольчужный подклад, руки оружие знают.

– Как доведался?

– Я на своем веку дружинников видел более, чем ты голых девок на речном берегу! – усмехнулся Святояр. – Только дружинник носит нож на правом боку, потому как на левом – меч.

– А ежели левша?

– Правой рукой за левый бок хватался во время разговора. Меч искал… Все так делают, как оружие сымут. Непривычно без него.

– Где его меч?

– Продал на торгу.

– Откуда ведаешь?

– Сам сказывал.

– Зачем продал?

– Змея кормить. Жрет много.

– Я меч никогда бы не продал! – возразил Балша, любовно поглаживая рукоять своей сабли.

– Зачем он ему? – улыбнулся воевода. – Кого в небе сечь?..

– Дружинник – это худо, – задумчиво вымолвил Балша. – Вдруг его Великий подослал – нас из Белгорода выманить. Сам тем временем подступит к стенам…

– Не подступит!

– Почем ведаешь?

– Вечор, как Некрас от меня ушел, выслал разъезды во все стороны. К утру воротились. Нигде и никого.

– Хитер ты, тысяцкий!

– За то и держат! – ухмыльнулся Святояр. Внезапно он насторожился и замер, вглядываясь вдаль.

– Летит!

– Где? – встрепенулся князь, до этого лишь прислушивавшийся к разговору. Святояр указал. Ростислав качнул головой:

– Старый ты, воевода, а зришь лучше молодых.

– Старые вдаль добре глядят, вблизи же рук своих не видят, – вздохнул Святояр.

– Вдруг не он? – встрял Балша. – Птица какая?

– Он! – сурово ответил воевода.

Действительно, силуэт в синем небе мало походил на птичий. У этого существа были слишком длинные шея и хвост, массивное туловище, толстые лапы. Теперь уже и вои внизу заметили гостя; задрав головы, они, не отрываясь, следили за приближением неведомого существа. Скоро стало возможным его разглядеть. Верхом на чудище сидел человек. Его маленькая фигурка позволяла оценить величину смока. Словно давая такую возможность, человек на смоке дважды облетел вкруг холма. Князь, воевода и сотник заметили, что змей взнуздан, как конь, – даже удила торчали во рту. К ним тянулись от рук всадника ременные поводья. Седло на змее было тоже конское, только всадник привязался к нему скрещенными на груди и спине ремнями. По обоим бокам смока висели большие ивовые корзины.

Змей стал снижаться, метя к вершине. Испуганно заржали кони, некоторые вставали на дыбы. Всадники с трудом удерживали их. Князь, воевода и сотник попятились. В десятке шагов от них змей мягко опустился на землю и припал на брюхо. Некрас бросил поводья, отвязал удерживавшие его ремни и скользнул на землю. Подойдя, поклонился в пояс.

– Здрав будь, князь! И ты, воевода!

– Припозднился! – выступил вперед обиженный невниманием сотник.

– Знай свое место, Балша! – окрысился Ростислав. – Кто здесь князь?

Сотник смущенно отступил.

– Прости, князь! – еще раз поклонился Некрас. – Камни собирал.

– Зачем?

– Службу казать.

– Кажи вначале змея!

– Я поперед пойду! – распорядился Некрас. – Смок чужих не любит, гляди, голову скусит!

Четверо мужчин подошли вплотную к змею и некоторое время молча рассматривали. Ростилав не удержался и потрогал ладонью теплое туловище.

– Совсем как конь! – сказал удивленно. – Только шерсти нет.

– Он и есть конь, – подтвердил Некрас. – Только небесный и сена не ест.

– Почему одна голова?! – капризно спросил Балша. – Должно быть три!

– Много видел смоков, сотник? – усмехнулся Некрас. – Как он будет летать с тремя головами? Одна вправо потянет, другая – влево, средняя прямо захочет…