Сказка старого эльфийского замка (СИ) - Морецкая Анна Страница 5

Мачеха теперь стояла с полными руками каких-то бумаг, с лицом, перекошенным злобным недоверием, и тон ее речи был уж точно не гордым и степенным, а скорее истеричным и визгливым:

— Какое завещание?! Он не мог этого сделать! Он был совсем плох в последние дни! Это подделка! Уж вы-то, господа поверенные, должны признать, что эти бумаги не настоящие!!! — между фразами она принималась хватать за руки двух мужчин стоящих тут же — в холле, но которых Лисса, поглощенная своими переживаниями, до этого и не замечала.

Дядьки были одеты в одежды неброского серого цвета, сами платья на них отличались строгостью кроя и только белые кружева по вороту и рукавам, выглядывающих из-под камзолов рубашек, делали их внешний вид не только строгим, но и вполне достойным. Впрочем, и лица этих господ очень соответствовали той одежде — вроде, на первый взгляд невзрачные черты их при более пристальном рассматривании приобретали вдруг спокойную твердость, преисполненную достоинством и внутренним пониманием собственной значимости. А вот хватание себя за руки этой истеричной женщиной они воспринимали с явной неприязнью и даже с некоторой долей брезгливости.

Но хотя губы господ в сером пренебрежительно кривились и они каждый раз отступали, чтоб руки женщины их не доставали, но мачеха, похоже, этого и не замечала — голос ее только повышался от фразы к фразе, движения становились все более дерганными, а взгляд приобретал растерянность. В какой-то момент мужчинам отступать стало некуда, и она все-таки ухватилась за рукава их камзолов.

— Как же так?! Он был сильно болен и не мог выехать в Эльмер, чтобы составить эти бумаги! И сюда никто не являлся, уж я бы точно знала! Это все он! — одна рука женщины отцепилась от рукава поверенного и она резко ткнула ею в сторону Корра, давнишнего приятеля отца. — Это он подделал все документы, я знаю! Захотел примазаться к деньгам моего сына! А сам Алексин не мог все провернуть — слишком болен был! Я все предусмот… гм-м… — запнулась на половине предложения мачеха.

— Что вы сделали?! Предусмотрели? Вы это слово хотели сказать, госпожа? Вы, выходит, знали, как будет развиваться болезнь графа? И значит вы в курсе, что его отравили, и даже знаете чем?! — тут же оживился один из невзрачных господ, сразу, при этих словах, став похожим на охотничью собаку, почуявшую дичь.

— Нет-нет! Я совсем не это хотела сказать, вы не правильно меня поняли! — тут же пошла на попятную мачеха, и даже отцепилась от рукава второго поверенного.

— А на каком основании вы графиня тогда предъявляете претензии и нам, и господину Корраху Перну? Вы не знахарка, не магиня, и даже не аптекарша, так? — жестко вступил в разговор тот дядька, чей рукав только что был выпущен из цепких женских пальчиков. — А раз — так, то вы и не могли оценить состояние здоровья господина графа. И уж тем более вы не можете оспаривать эти документы, потому что его подпись заверяли мы с господином Лурдо — самолично, и при этом общались с графом, как вот сейчас с вами, и выглядел он при этом совсем не тяжелобольным! — с большим достоинством он закончил свою речь.

— И, между прочим, госпожа, мы с господином Трайем лицензии свои получали не где-нибудь, а в Ратуше самого Золотого Эльмера, и заверены они одним из магов Совета столицы! — добил женщину своим доводом тот из поверенных, которого назвали Лурдо.

Мачеха, было, сникла от этих слов, но потом опять воспряла, что-то надумав:

— Ладно, пусть Фелиссамэ и наследница своего отца, но назначать опекуном девочки совершенно постороннего мужчину… это, знаете ли, не дело! Так что пусть она лучше и дальше живет в отцовском замке под моим присмотром.

— Ни в коем случае! В завещании графа четко прописано, что его дочь отдается на попечение господина Корраха Перрна, и жить они должны отдельно от вас. А для того чтобы соблюсти благопристойность, с девочкой на новое место жительство должны будут поехать в обязательном порядке супружеская пара достопочтенных динов Керн и Клёна Риджевирские, которых здесь называют Захребетными, знахарка Росяна, и девица Лилейя, плотникова дочь из деревни Брыкалово. Также здесь прописан парень по имени Дубх, который найденыш. Да, для помощи в хозяйстве нужно будет взять пару-тройку мужчин и столько же женщин из прислуги этого замка, на ваш выбор, — это он уже говорил не графине, а стоящему рядом Корру.

— Лисса, милая, ты какой из отцовских замков выбираешь? Где бы ты хотела жить? — это уже сам новоявленный опекун обратился к своей подопечной.

А что она? Сонливость и медлительность мыслей от бабкиных зелий держала ее в каком-то тумане. Чего сама хотела? Да чтоб папа был жив, чтоб мачеха куда-нибудь съехала, а они, как раньше, стали жить здесь — в Вэйэ-Силе, родном замке. Но так же, она понимала, что как раньше уже не будет. Впрочем, от тех же знахаркиных капелек страха и паники от этого понимания девочка не испытывала, поэтому вполне спокойно соотнеся свои желания со сложившимися обстоятельствами, тихо ответила:

— Не хотелось бы далеко от знакомых мест уезжать…

Тут в их разговор опять влезла мачеха:

— А тут неподалеку, в дне пути, прямо в нашем Спасском лесу стоит небольшой старый эльфийский замок, он даже называется очень похоже — Силваль! Отличное место! Там и деревня всего в версте, и озерцо с родником рядом…

Пока мачеха тараторила, расписывая достоинства замка, Лисса прикидывала про себя:

«— Если для нее в дне пути, в карете да по Главному тракту, то на самом деле замок этот, значит, гораздо ближе находится — доехать до него можно будет, скорее всего, часов за шесть. А почему они с отцом ни разу в нем так и не побывали за все годы их путешествий? Так, наверное, потому и не ездили туда, что замок этот так близко к родовому дому расположен!» — размеренно размышляла девочка, пока из задумчивости ее не вывело прикосновение к плечу.

— Ну что, малышка? Тебя устраивает Силваль в качестве твоего нового дама? — спросил ее Корр, который теперь становился, оказывается, ее опекуном.

— Да, вполне, — кивнула она.

Тут же один из господ поверенных, который их них, Лисса не смогла распознать со спины — уж очень похожими меж собой они были, подхватил маленький обтянутый кожей сундучок и направился в кабинет отца.

При открытии сундучок оказался эдаким походным бюро — в нем и чернильница была, и запас перьев, и стопка листов писчей бумаги, и даже в разобранном состоянии он имел небольшую гладкую поверхность, позволяющую свободно писать, расположив сундучок, к примеру, прямо на коленях. Хотя, конечно, в этот раз господам поверенным так ухитряться не пришлось — к их услугам были и стол, и стулья.

А усевшись, они о чем-то тихо посовещались, один из них написал несколько строк на чистом листе, потом мужчины по очереди поставили снизу текста свои размашистые подписи и приложили сверху печать, которая сверкнув магическим бликом, окончательно заверила новый документ.

— Вот, как и положено, наше подтверждение, передающее в полное и неотъемлемое пользование девице Фэлиссамэ, дочери сорок пятого графа Силвэйского, замок Силваль и прилегающие к нему угодья. Теперь он становится ее постоянным местом жительства до того момента, как она сможет вступить в права полногонаследования, — на одном дыхании отбарабанил один из поверенных.

После этого он открыл шкаф, в котором покойный граф держал важные документы, порылся в нем, достал старый потрепанный свиток, не менее такой же старый на вид потемневшего металла ключ, все это, вкупе с той бумагой, которую они со вторым поверенным только что подписали, вручил Корру. А сам, приклеив к дверкам шкафа ленточку, как давеча и к документу, приложил к ней магическую печать, и в завершении всего этого действа… выдохнул так, как будто закончил не свою бумажную непыльную работу, а кучу дров нарубил.

Другой же поверенный, все это время терпеливо дожидающийся пока его коллега завершит свое дело, повернулся ко всем и объявил:

— Ну-с, наша работа на этом этапе завершена, встретимся, когда придет время вступать в полное наследование госпоже Фэлиссамэ и юному Джейсону — сорок шестому графу Силвэйскому. А за сим — откланиваемся.