Галина Гончарова - Сестра (СИ) Страница 5

— Любезнейшая, насколько я помню, вы пришли в мою компанию, как специалист по связям с общественностью. Связывались вы с общественностью часто, работали с огоньком и энтузиазмом, причем как вне, так и внутри компании, защитных средств не использовали, а в результате моя компания была вынуждена оплатить порядка восьми счетов из клиники, где лечились пострадавшие сотрудники. Я уж молчу про их жен. Вы хотите сказать, что если я дам вам шанс — вы будете осторожнее? Или перейдете на оральный секс?

Девица стала вовсе уж красной и вылетела вон, оглушительно хлопнув дверью. Наверное, только Соня заметила, как тень пробежала по лицу Софьи Романовны. Шум был мучителен для женщины.

— Мама! — страдальчески возопил Вадюша. — я понимаю, что ты не любишь Марину…

— Вадим, — оборвала его женщина. — С собранной информацией ты можешь ознакомиться в СБ компании. А сейчас покинь меня, будь любезен. Максим, вы останетесь ненадолго?

— Как прикажете, Софья Романовна.

Вадим, пыхтя, как подходящий к станции паровоз, вылетел вслед за своей дамой.

— Униженные и оскорбленные, — усмехнулся Максим.

— Вот — вот. Максим, вас не затруднит примерно за четыре дня организовать мне сиделку? Раньше я отсюда все равно не выйду, а потом дома мне нужен будет грамотный специалист.

— Одно ваше слово — и я перевезу вас в другую клинику…

Губы женщины тронула кривая улыбка.

— Максим, я не вижу принципиальной разницы между тем и этим. Что мне могут предоставить там, чего нет здесь? Паркетные полы? Кашу на мейсенском фарфоре? Отнюдь. Капельницы, уколы, обследования — везде одинаковы. Работать я все равно не смогу, а врачи, возможно, здесь и опытнее, чем в платных клиниках. По крайней мере, они сразу определили мою болезнь и не стали это скрывать.

— Как пожелаете. Но охрану я поставлю?

— Не стану вас отговаривать. Приятно видеть, что вы так печетесь о больной старухе…

— Будь я лет на пятнадцать постарше, Софья Романовна, мы бы еще поговорили о нашем возрасте, — прищурился мужчина.

Софья пожала плечами.

— Вы не возражаете, если я буду иногда звонить и осведомляться о процессе смены власти в компании? Лежать бревном довольно скучно…

— Буду счастлив, — Орлов изобразил легкий полупоклон. — Разрешите откланяться?

— кланяйтесь. И униженных с собой заберите.

Мужчина действительно изобразил легкий поклон — и улетучился из палаты. Две Софьи переглянулись.

— Может быть, позвать вам врача?

— Не стоит, — Софья Романовна коснулась рукой лба. — Вас не затруднит чуть — чуть со мной побеседовать? Хочу успокоиться…

— Хотите, я расскажу вам о своей семье?

— Буду очень признательна…

Соня коснулась руки соседки. Пульс действительно частил. И она заговорила.

Две Софьи оказались еще и почти ровесницами. Но к Сонечке жизнь была благосклонна. Она рано вышла замуж, лет в семнадцать, за парня старше ее на четыре года — и они скоро будут справлять сорокалетие брака. Хорошая крепкая семья, он — архитектор от Бога, она — портниха, так что даже самые тяжелые годы пережили более — менее спокойно, не голодали и бутылки по помойкам не собирали. За длинным рублем тоже не рвались, просто были всем довольны — и получили свою награду. Домик за городом, роскошный сад на двенадцати сотках, четверо детей, уже шесть внуков — пятеро мальчишек и девочка… одним словом сплошное счастье. Единственный минус — Софья последнее время постоянно попадала в мелкие неприятности. А так… счастье оно и есть счастье.

Софья Романовна слушала, поддакивала — и постепенно успокаивалась. А потом решила рассказать и о себе.

Ее судьба оказалась иной.

Девочка Софья родилась в деревне с лирическим названием Гадюкино 2–е. Да, было и первое, две деревеньки рядом с болотом. И гадюк там было немеряно.

Видимо, чему‑то Софья у них научилась. Кусаться ядовитыми зубами, сбрасывать шкуру, проползать всюду, куда пожелает, и это немало помогло ей в жизни.

Шестнадцати лет от роду девочка уехала из родимого села поступать в университет. За спиной она оставила выпивающего отца, безуспешно бьющуюся с огородом и хозяйством мать, двух братьев и сестру. И никогда о них не вспоминала.

В городе она благополучно провалилась на выбранный факультет. Еще бы, конкурс на физ — мат был бешеный. До десяти — пятнадцати человек на место. И лимитчице среди них места не было.

Впрочем, Софья не расстроилась. Отлично понимая, что возвращаться ей и некуда, и незачем, она начала искать работу — и нашла ее. На стройке.

Как это для женщины?

Адски и каторжно тяжело. Стройка — мужское дело и мужское место. Но Софья стиснула зубы. Неожиданно для себя, ей понравилось…

Не ворочать кирпичи и клеить обои, нет. Ей понравилось, как из чертежей на бумаге возникают дворцы. И на следующий год она уже поступала в архитектурно — строительный. С большим практическим знанием предмета.

Но и поступив, Софья не стала расслабляться. Она продолжала работать, учиться… а вскоре и вышла замуж.

Избранником ее стал не симпатичный плотник Миша, по которому сохла половина девушек стройки и не дюжий прораб Виталик, по которому сохла вторая половина, нет. Софья выбрала скучноватого бухгалтера Володю.

И не прогадала.

Супруги создали отличный тандем. Володя жил в мире цифр, а у Софьи обнаружилась недюжинная деловая хватка. Она сколотила несколько бригад, которые подрабатывали в обход закона и порядка, принялась зарабатывать деньги, они вступили в кооператив, а лет через семь после свадьбы родился и сын. Вадик.

Любимый и заранее обласканный. Увы — не матерью. Бабушкой со стороны отца и нянькой. На дворе стояла середина восьмидесятых, нос Софьи ощущал запах жареного — и она твердо понимала, что скоро что‑то грянет. А значит — надо действовать, пока есть возможность.

Перестройку супруги встретили во всеоружии, с неплохими подкожными запасами и желанием дальше делать деньги. И тут сказался талант Володи.

В период приватизации мужчина умудрился наложить лапу на лесопилку — и на заводик по производству кирпича. Софья прикинула хвост к носу, стряхнула пыль со своего диплома, обзвонила однокурсников, выбрала тех, кто готов был работать и желал зарабатывать — и принялась строить дома. Под заказ, из своего кирпича и своих досок, с полной отделкой — и предварительной оплатой, а то как же!

Времена стояли шальные, деньги крутились дикие — и Софья делала все, чтобы они не пролетели мимо рук ее мужа. Стройку она знала досконально, а что делать с прибылью — знал Владимир. И супруги принялись постепенно преумножать свое благосостояние.

Любовь? Сложный вопрос. Они были союзниками, соратниками, супругами, которые понимали друг друга с полумысли. Вряд ли это то, что поэты изволят описывать в стихах. Это неизмеримо больше — делить на двоих все, вплоть до последней мысли.