Наталья Резанова - Золотая голова Страница 5

Только все разместились и я было понадеялась на заслуженный сон, как девочка, расположившаяся слева от меня, принялась дергать меня за локоть.

— Чего тебе еще? До ветру?

— Сказку, — потребовала она. Дожили.

Я посмотрела на нахальное дитя и решила, что в какой-то степени понимаю щербатого господина.

— С чего это ты взяла, будто я стану тебе сказки рассказывать?

— Один дяденька… в зале… говорил: «Эта девка наверху — такая мастерица сказки рассказывать, что только держись! « Я мысленно помянула черта в третий раз, после чего он, по всем байкам, имел право явиться воочию. Что за дурацкая манера у людей выражаться! Но не разочаровывать же ребенка, объясняя, что дяденька на самом деле имел в виду? Совру что-нибудь… как обычно… В конце концов, если вдуматься, какая разница между взрослым и ребенком? Видимость одна…

Я вздохнула и начала:

— Однажды, давным-давно, в темном-темном лесу жил волшебник…

— Щербатого господина, борца с шестилетними девочками, звали Хрофт Бикедар. Если бы не выбитый правый клык, многие женщины сочли бы его красивым. Да и с выбитым клыком — тоже. Мне лично он напоминал слегка попорченную каменную голову в лавке одного свантерского торговца древностями. Не исключаю, что древность была новоделом, а подпортил ее сам торговец. Хрофт был одним из двоих дворян, сопровождавших Тальви. Вторым был Эгир Гормундинг, и на потомственного дворянина северных кровей он был похож, как я-на китайского мандарина: невысокий, чернявый, подвижный, и носом его Бог не обидел. Типичный коммерсант откуда-нибудь из Скеля. Однако его-то род точно новоделом не был. Гормундинги были одной из самых известных фамилий в герцогстве, возводившей корни к эрдским вождям (правда, не к богам, как Скьольды), но к новым временам безнадежно захудавшей. Остальные в свите Тальви были просто вооруженные слуги, но их имена я тоже на всякий случай не поленилась заучить. Конопатого, например, которому мне пришлось отдавить ногу, звали Малхира. За ним я следила особенно внимательно, потому что он имел все причины заточить на меня зуб. Но он этого не сделал. То ли был по молодости отходчив, то ли не по возрасту умен. А пегую кобылу, на коей я передвигалась, звали Керли. Рысь у нее, как я и предвидела, оказалась тряская, а так — ничего.

За пять дней, что мы провели в дороге, я узнала о намерениях Гейрреда Тальви не больше, чем в первый. Со мной он не разговаривал, а я не спрашивала. Будет срок — узнаю. Кроме того, я не была уверена, что он и своих людей посвятил в собственные замыслы. Они отпускали в мой адрес замечания, краснеть от которых можно только в крайней юности либо по крайней наивности, но и только. За нож хвататься ни разу не пришлось. Однако в их поведении чувствовался не только естественный интерес к единственной женщине в мужской компании, будь она страшней чумы и грязней болота. Нечто иное. Они не понимали. Но шума из-за этого не устраивали. Вот и славно.

А на пятый день мы увидели замок Тальви. Сидя на Керли и задирая голову, я едва не присвистнула.

Тальви был заложен примерно в те же времена, что и Фену-Скьольд. Но даже если бы замок Скьольдов достоял бы до наших дней, вряд ли кто обнаружил бы между двумя этими владениями большое сходство. За минувшее столетие Тальви полностью перестроили, и, сохранив цепь укреплений, замок стал напоминать не столько мрачную крепость на горе, какой был когдато, сколько городские дворцы нынешних аристократов. Я, конечно, в столицах не бывала, но большие приморские города приходилось посещать, и кое-что подобное я видывала. Он был выстроен из местного красного гранита и отделан привозным белым мрамором. Из него же были парадная лестница и колонны при главном фасаде. Они, эти колонны, были не гладкими, но украшены многообразной резьбой, среди которой чаще всего встречалось изображение грифона. И белое знамя с красным грифоном подняли на флагштоке.

Ну-ну.

На гербе Скьольдов изображен ворон. Всего лишь. Как правило, чем новее знать, тем и гербы у нее замысловатей. Это так же верно, как то, что папашу Тормунда Сигурдарсона звали Тимоти Джонс, и был он, до того как купил дворянство, строительным подрядчиком в Фораннане.

Впрочем, к Тальви это, похоже, не относилось. Они были, судя по всему, действительно знатным родом, хотя и нетитулованным. Многие древнейшие семейства империи титула не имели, и порой даже бравировали этим. Правда, в большинстве случаев хвастать было нечем — они становились разбойниками, как Скьольды, либо наемниками, как Гормундинги. Но Тальви — те были богаты.

Это я выяснила в последующие дни, когда из мужской компании попала в женскую. Еще в дороге я услышала, что Гейрред Тальви не женат, а если у него имелась любовница, что вполне естественно, то она проживала не здесь Женское население замка составляли служанки, прачки и кухарки, ни одна из которых, по меньшей мере с виду, не подходила для звания фаворитки, в том числе госпожа Риллент, возглавлявшая женский штат прислуги — она если и исполняла эту роль, то лишь при отце нынешнего владетеля Не знаю, какие указания дал ей хозяин, но мое появление она встретила без малейшего удивления. Из чего, конечно, можно заключить, что здесь видывали и не такое. Мне отвели приличную комнату на втором этаже северного крыла (зеленые штофные обои, на одной стене — старинная шпалера с лиловыми ирисами, кровать под балдахином на четырех витых столбиках, пара стульев с высокими спинками и круглый стол вишневого дерева на гнутых ножках), где было дозволено вымыться, и выдали чистую рубашку и новое старое платье. Я называю его так, потому что оно, хотя вроде бы и ненадеванное, было пошито по моде примерно сорокалетней давности. Вряд ли госпожа Риллент извлекла его из собственного гардероба, скорее, вытащила из хозяйских сундуков. Оно было из зеленой тафты и шло мне как корове седло, но я не стала ни возражать, ни любопытствовать. По-моему, почтенной даме это пришлось по нраву. Хотя по ее невозмутимому вытянутому лицу трудно было что-либо понять. Она держалась так прямо, что всякой иной, не сподобившейся подобной осанки (мне, например), становилось стыдно за свою неуклюжесть. Платье она носила бархатное, но не из дорогих сортов, скельских скажем, а на хлопчатой основе, волосы прятала под строгий чепец. Она спросила, довольна ли я и не нужно ли чего, (я ответила, что не помешал бы гребень), после чего любезно предложила показать мне замок. Я, разумеется, согласилась.

Тут-то я и увидела богатство Тальви. Никакой тебе позолоты и поддельных древностей, что нынче норовят взгромоздить в каждую нишу. Полы на верхних этажах были наборного паркета, в нижнем — из цветного мрамора, а в главном зале — мозаичный, с изображением знаков зодиака. Мозаичным, но без языческих символов был он и в домовой церкви, посвященной святому Христофору. Кафедра была оплетена сущим кружевом из слоновой кости, алтарный же покров и складень работы скельских мастеров заставили бы взвыть всех свантерских аристократов и воров, одних — от зависти, других — от жадности. Но я, будучи одновременно и аристократкой и где-то воровкой, отнеслась к этому спокойно — крайности уравновешивают друг друга.