Стивен Кинг - Темная Башня Страница 5

— Найди свою Башню, Роланд, проникни в нее и взойди на вершину!

Зубы его давних врагов, древних братьев и сестер твари, которая называла себя Курт Барлоу, вонзились в него, как жала. Каллагэн их не почувствовал. Он улыбался, нажимая на спусковой крючок, и ушел навсегда.

Глава 2. На волне

На проселочной дороге, которая вела от дома писателя к Бриджтону, Эдди и Роланд наткнулись на оранжевый пикап с надписью «Эксплуатационная служба Энергетической компании Центрального Мэна» на бортах. Рядом мужчина в желтой каске и ярко-оранжевом, видимом издалека жилете срезал ветки деревьев, которые могли лечь на провода. Именно тогда Эдди что-то почувствовал? Что-то, набирающее силу? Может предвестник волны, движущейся к ним по Лучу? Потом он подумал, что да, вроде бы почувствовал, но полной уверенности у него не было. Видит Бог, ему хватало других переживаний, и не без причины. Скольким людям удавалось повидаться со своим создателем? Ну… Да, Стивен Кинг пока еще не создал Эдди Дина, молодого человека из Кооп-Сити, расположенном в Бруклине, а не в Бронксе, еще не создал, в 1977 году, но Эдди не сомневался, что со временем Кинг вплетет его в историю. А как иначе он мог здесь появиться?

Эдди остановил «форд» перед пикапом, вылез из кабины, спросил вспотевшего мужчину с ножовкой в руках, как им попасть на Тэтлбек-лейн, что в Лоувелле. Парень из «Энергетической компании» все подробно ему объяснил, потом добавил: «Если вы хотите добраться до Лоувелла сегодня, вам лучше воспользоваться шоссе 93. Болотной дорогой, как ее здесь называют».

Он поднял руку и покачал головой, как бы показывая Эдди, что спорить тут нечего, хотя тот, задав один-единственный вопрос, более не произнес ни слова.

— Она на семь миль длиннее, я знаю, и вся в рытвинах, но через Ист-Стоунэм вы сегодня не проедете. Копы его блокировали. Дорожная полиция, местные полицейские, управление шерифа округа Оксфорд.

— Вы шутите? — ответил Эдди. Вроде бы такая реакция не могла вызвать подозрений.

Электрик покачал головой.

— Никто не знает, что там произошло, но была стрельба, возможно, из автоматического оружия, и взрывы, — он похлопал по обшарпанной рации, висевшей на поясе. — После полудня я дважды услышал слово на букву «т». И меня это не удивляет.

Эдди понятия не имел, о каком слове на букву «т» идет речь, но знал, что задержка действует Роланду на нервы. Он чувствовал нетерпение стрелка, буквально видел его характерный жест, означающий: «Поехали, поехали».

— Я говорю о терроризме, — продолжил электрик, тут же понизил голос. — У людей и в мыслях нет, что такое может случиться в Америке, дружище, но у меня есть для вас новости — может. Если не сегодня, то рано или поздно. Кто-нибудь попытается взорвать Статую Свободы или Эмпайр-Стейт-Билдинг, вот что я думаю… правые, леваки, это чертовы арабы. Слишком много в мире психов.

Эдди, который знал, что случилось в последующие десять лет, согласно кивнул.

— Вы, скорее всего, правы. В любом случае, спасибо за подсказку.

— Просто пытаюсь сэкономить вам время, — пожал плечами электрик, а когда Эдди открывал дверцу «форда» Каллема, добавил. — Вы попали в переделку, мистер? Выглядите неважно. И хромаете.

Эдди действительно попал в переделку, получил сквозное ранение в руку и пулю в ногу. Ничего несовместимого с жизнью, поэтому за чередой более важных событий он об этом просто забыл. Теперь вдруг раны разболелись. И он пожалел о том, что отказался от пузырька с таблетками «Перкосета», предложенного Эроном Дипно.

— Да, поэтому я и еду в Лоувелл. Соседский пес покусал меня. Насчет этого я еще с соседом поговорю, малоубедительная, конечно, история, но ничего другого в голову не пришло. Он же не писатель. Сочинять истории — это к Кингу. Впрочем, и этой хватило, чтобы он успел скользнуть за руль «форда-галакси», прежде чем электрик задал новые вопросы, Эдди решил, что этот раунд он отработал удачно, и быстро тронул «форд» с места.

— Узнал, как нам ехать? — спросил Роланд.

— Да.

— Хорошо. Одно наваливается на другое, Эдди. Мы должны как можно быстрее добраться до Сюзанны. Помочь, если сможем, Джейку и Каллагэну. И ребенок вот-вот родится, уж не знаю, какой. Может, уже родился.

«Поверните направо, когда вернетесь на Канзас-роуд», — сказал электрик Эдди (Канзас, как в истории о Дороти, Тото и тетушке Эм, где одно наваливалось на другое), и он повернул. Теперь они ехали на север. Солнце ушло за деревья слева от них, так что двухполосное шоссе укутывала тень. Эдди буквально чувствовал, как время скользит между пальцев, будто невероятно дорогая ткань, слишком гладкая, чтобы ее ухватить. Он надавил на педаль газа, и старый «форд» Каллема, фырча мотором, прибавил хода. Эдди разогнался до 55 миль в час. Мог бы еще добавить, но не стал: Канзас-роуд изобиловала поворотами, а вот ровностью покрытия похвастаться не могла.

Роланд достал из нагрудного кармана лист блокнота, развернул его и теперь внимательно изучал (хотя Эдди и сомневался, что стрелок может прочитать документ; большинство слов этого мира оставались для него загадкой). В верхней части листа, над текстом Эрона Дипно, рука его чуть дрожала, но писал он четко и разборчиво, и наиважнейшей подписью Калвина Тауэра, улыбался смешной бобер и тянулась надпись: «ВАЖНЫЕ ДЕЛА НА СЕГОДНЯ». Прямо-таки издевка.

«Я не люблю глупых вопросов, я не люблю глупых игр», — подумал Эдди, и внезапно улыбнулся. Этой самой точки зрения придерживался Роланд, Эдди в этом не сомневался, несмотря на более чем очевидный факт, что их жизни, когда они ехали на Блейне Моно, спасли несколько вовремя заданных глупых вопросов. Эдди уже открыл рот, чтобы поделиться своими мыслями, сказать, до чего же это хорошо, что самый важный документ в истории мира, более важный, чем Magna Carta,[6] Декларация независимости или теория относительности Альберта Эйнштейна, начинается со смешного бобра и тривиальной фразы. Но, прежде чем успел произнести хоть слово, накатила волна.

Его нога соскользнула с педали газа, и хорошо, что соскользнула. Если б осталась на педали, он и Роланд обязательно получили бы серьезные травмы, может, даже погибли. Когда накатила волна, на шкале приоритетов Эдди Дина управлению «фордом» Джона Каллема просто не нашлось места. Ощущения были такие, как в вагончике американских горок, когда он достигает первой вершины, на мгновение замирает… наклоняется… падает… и ты падаешь, а горячий летний воздух бьет тебе в лицо, давит на грудь, а желудок плавает где-то позади тебя.

В это самое мгновение Эдди увидел, как все, что находилось в салоне автомобиля Каллема, потеряло вес, поднялось и зависло в воздухе: трубочный пепел, две ручки и блокнот с приборного щитка, старший Эдди, и, как до него тут же дошло, он сам — ка-май его старшего, старина Эдди Дин. Так что не приходилось удивляться, что он и его желудок выбрали разные траектории движения! Он не знал, что и сам автомобиль, который успел остановиться у обочины, также парит в воздухе, лениво покачиваясь вверх-вниз, в пяти или шести дюймах над землей, как лодочка в невидимом море.