Пламя возрождения [СИ] - Алексей Кольцов Страница 5

Темно-синий след от кинжала под рёбрами. Несколько непонятных небольших старых шрамов. На правом предплечье цвета больной зелени. Небольшое чёрное изображение прохожего на осу насекомого на правом. Ещё один непонятный символ, состоящий из ломанных серо-чёрных линий, и… старая, до боли знакомая татуировка оскаленной волчьей пасти на фоне луны.

Та, что он не видел больше пятнадцати лет.

Бледная, почти видимая алая дымка окутала тело У Сина. Его дыхание изменилось, и заклинание сбилось, утратив концентрацию. Проступившие знаки на теле торговца гасли, исчезая на коже. Тот был все еще парализован и, следуя указаниям Ордена, прейти в себя должен был только на допросе, где он не только подробно ответит на все вопросы, но и не сможет покончить с собой.

Часто те, кто получал силу, используя тёмные ритуалы, умирали, когда разглашали наложенные на них запреты. Впрочем, находилось мало глупцов, желающих нарушить присягу Императору.

Сейчас У Син старался как можно быстрее снять наложенное заклятье, вернуть торговцу дар речи и срочно получить ответы на мучающие его вопросы.

Его энергия грубо вторгалась в меридианы, разрушая и калеча их в беспомощном теле торговца. Быстрое снятие заклятья чаше всего бывало фатальным. Хрустнули пальцы руки, не выдерживая поспешных попыток. Ещё одна волна боли обрушилась на тело преступника, помогая снять паралич.

— А-а-а!!! — закричал Лан, выпучив глаза, и попытался освободить сломанную руку, чтобы отползти подальше от обезумевшего монаха.

Ранее спокойного лицо У Сина напоминало сейчас маску разгневанного демона.

— Знак Красного Волка у тебя на плече! — воскликнул он. — Откуда он? Не лги, или я позабочусь о твоей душе.

Новая волна боли, постепенно нарастая, наполнила сломанные пальцы руки. Торговец попытался вырваться из захвата, но ему это не удалось.

— А, я скажу, скажу, прекрати! По молодости, да, этот недостойный был в банде Красного Волка. Куда мне ещё было идти после неурожая в деревне? Но это было не в империи, а далеко за Скалистыми горами. Я давно завязал с этим и начал новую жизнь в империи, не помышляя о прошлом.

«Только бы он не умер раньше времени», — подумал У Син, когда торговец вновь закричал от боли в его руках.

— Татуировка… Её в вашей банде ставили как клеймо скоту, чтобы вы не убежали в первой же битве. Но у тебя она нанесена магическими чернилами. Кто ты? Как ты оказался здесь?

— Прекрати! Да, я собирал для них сведения ещё тогда. Вместе со своим учителем я с детства под видом бродячего торговца входил в селения и усадьбы благородных, чтобы узнать, где и чем можно поживиться.

— Как ты выжил? Когда ты оставил банду?

— Мне повезло. Я всегда чувствовал, что дело плохо кончится, и успел перед нашим уничтожением. Мы тогда обосновались на горе Двух Святых, в старой крепости. Когда к Трём Братьям прибыли посланцы, всё пошло не так. Старшие Братья иногда нападали на семьи, живущие около горы, и участвовали в разборках одарённых. Так было и в тот раз. Нас наняли для нападения на усадьбу одной семьи. Семья У! Их звали У, как сейчас помню.

— Говори. Всё и подробно, или я помогу тебя вспомнить всё, что ты забыл.

Боль из раненной руки волной потекла выше. Торговец зачастил:

— Такое бывает, хотя и не часто. Но платили нам хорошо. Только от одного из нанимателей такой силой несло, что в пропасть от него сигануть хотелось. Не знаю, кто это был, но как минимум пик Серебряного ранга.

— Как он выглядел? — задал вопрос У Син, не ослабляя хватки.

— Не знаю! Сам я его не старался близко рассмотреть. Высокий, лицо скрыто шляпой, плащ до земли. Оружия не видел. Зато второй молодой, из благородных. Это сразу видно, хоть он тоже в маске был. И намного слабее, едва достиг Бронзового ранга. Не знаю, о чем они с Братьями говорили, но через неделю две полных руки наших были собраны для нападения. Два господина тоже прибыли. Когда мы осадили усадьбу, защитников там не было, как нам и обещали. Только два десятка слуг уровня заложения основ, да нас четверо на одного. Ворота как тараном приглашённый мастер своей силой вышиб, что за сила, я так и не понял, как воющий призрак что-то громыхнуло — и нет ворот, да контуженные по сторонам валяются. Двое только задержали нас слегка. Во внутреннем дворе, когда Госпожа с копьём вышла и три девки с ней. Одна ещё грозила карой своей секты, она из Небесной Воды оказалась, что делала в той усадьбе, непонятно. Когда она самого молодого из наших заказчиков узнала и с него в бою маску сбила да шрам на лице ему оставила, я понял, нас живых не оставят. Слишком много мы лишнего видели да слышали. Тем более он её живой брать хотел.

— Живой? — охрипшим голосом переспросил У Син.

— Ну да, он её тоже вроде знал. Там во дворе больше всего наших и полегло. Я сразу место для схрона приметил и в разгар боя туда заполз.

— Дальше! — хлестнул приказ, подкрепленный волной боли.

Торговец застонал.

— Ну а дальше троих убили, одну из секты оглушили. Когда молодой господин приказал её платье с украшениями на другую девку напялить, нашлось много желающих поглазеть. Наши все во внутреннем дворе собрались, да зря они на неё пялились. Приглашённый мастер в это время мечом, что подобрал, всех наших и зарубил. Я себе сразу яд чёрного скорпиона вколол, после него живого от мёртвого полчаса не отличишь, а когда в себя пришёл, усадьба горела да трупы валялись. Чуть не задохнулся в дыму. Заначка у меня была прикопана тогда…

Разъярённый вопль раздался со двора.

Глава 3. Лишние жертвы и новые встречи

Монах схватил лежачий рядом посох и выскочил во двор.

У стены сломанной куклой лежало тело молодого охотника. Рядом с ним в разорванном ханьфу стояла чуть сгорбленная женская фигура с чёрными распущенными волосами.

Руки заканчивались слегка удлинёнными и загнутыми внутрь когтями. Мгновенно развернувшись, мертвая женщина уставилась черными зрачками на монаха и длинным, почти стелящимся по двору прыжком бросилась на него.

Аура монаха вспыхнула алым пламенем, когда, разворачиваясь, он встретил граама в воздухе, отбрасывая тварь в приготовленную ловушку. Удар получился чуть смазанным, но монстр попал внутрь, и линии вспыхнули на земле, замедляя и лишая граама большей части силы. Граам дёрнулся, пытаясь освободиться от невидимых пут, но заклятье плотно