Елизавета Дворецкая - Утренний всадник, кн. 1: Янтарные глаза леса Страница 5

Рубя мечом направо и налево, Светловой едва успевал оглядываться и совсем не думал об опасности. Незнакомое до сих пор ощущение, когда волна ярости несет на гребне и не оставляет места страху, захватила и опьянила его, он сам себе казался сильным, неутомимым, как витязи древности, и готов был рубить и рубить три дня и три ночи – как княжич Заревик в кощуне о битве со Змеем.

Вдруг кто-то обрушился на него сверху: один из разбойников прыгнул к нему на коня позади седла, обхватил Светловоя сильными руками и попытался сбросить на землю. Светловой едва удержался, ударил назад локтем, попытался развернуться и достать противника мечом, но тот сдавил его, словно кузнечными клещами, и кинулся на землю, увлекая за собой. Рядом послышался яростный и тревожный вскрик Преждана, меч голубой молнией взметнулся над самой головой падающего Светловоя. И тут же сжимавшие его клещи ослабели и разжались, над ухом его раздался сдавленный рык, и в голосе этом было что-то настолько чужое, почти нечеловеческое, что Светловой на миг поверил – это и правда оборотень. А его противник, спрятавший лицо за сушеной рысьей мордой, уже катился по земле, ярко-алая кровь из раны на бедре заливала песок. Обозленный нападением на княжича, Преждан пытался добить разбойника, но тот сумел откатиться за лежавшее поблизости мертвое тело, на которое и пришелся удар Преждана.

На прибрежной полосе виднелись тела убитых и раненых. Рослый, вооруженный тяжелой секирой «оборотень» с козлиной личиной на голове громким грубым голосом выкрикивал какие-то приказы, и все его соратники, прыгая с ладей и лодок в воду, стали отходить к лесу. Кмети гнались за ними, Светловой скакал за козлиномордым предводителем.

Уже почти догнав его, Светловой занес над ним меч, но противник резко обернулся и бросил в него обломок щита. Не успев уклониться, княжич едва не слетел с коня вторично: от щита после битвы остались всего-то две расхлябанные доски, но край с железными заклепками сильно ударил его в лоб. От удара Светловой покачнулся в седле, голову пронзила резкая боль, в глазах потемнело. Изо всех сил вцепившись в поводья, он придержал коня и уже не видел, куда девался его противник. Горячая кровь хлынула из раны, залила глаза.

Разом навалилась такая усталость, что даже вздохнуть было трудно. Конь остановился. Светловой рукавом осторожно стирал кровь с лица, стараясь не задеть содранную кожу. В ушах звенело, перед глазами плыли огненные пятна, голова кружилась, и он почти лег на шею коня, опасаясь упасть.

Битва на берегу уже закончилась. Оставшиеся в живых лиходеи поспешно скрылись в лесу, славенские кмети пытались их преследовать, но от опушки вернулись: в лесу конному пешего не догнать. На берегу осталось с десяток раненых. Двух пришлось добить, но пятерых славенцы и смолятичи связали, наспех перевязав им раны, чтобы пленники не истекли кровью. Нашлись раненые и в дружине Светловоя, но без убитых, к счастью, обошлось, лишь несколько коней оказались потеряны.

Скоромет, озабоченно кусая губу, перевязывал голову княжича рукавом, оторванным от собственной нижней рубахи. Тот терпел, шепотом поторапливая кметя. Хотелось скорее разобраться в произошедшем. Едва дождавшись, пока перевязка закончится, Светловой снова поднялся в седло и поскакал к ладьям.

– Кто вы будете, добрые люди? – крикнул он, взглядом выискивая на ладьях старшего. – Вы из смолятических земель? Почему на вас напали?

– Нам бы самим кто рассказал, – ответили ему с ближней ладьи.

Первым заговорил мужчина, выделявшийся богатой одеждой и уверенной осанкой, выдававшей привычку повелевать. На вид ему было около пятидесяти лет, в темно-рыжей, как у большинства смолятичей, бороде светились белые нити седины, а голубоватые глаза, немного навыкате, холодно и твердо смотрели из-под тяжелых морщинистых век. Лицо это показалось Светловою смутно знакомым, но он никак не мог сообразить, где они могли встречаться. На торгу, что ли, видел как-нибудь?

– Мы плывем по торговым делам из Глиногора, держим путь к Славену, – продолжал купеческий старшина, перейдя по ладье ближе к Светловою. – Мы зла никому не сделали, врагов в земле речевинов не имеем. Князь наш Скородум со славенским князем Велемогом в мире живет, а до того отцы их жили. И уж верно князь Скородум не рад будет узнать, что смолятическим гостям по Истиру плавать небезопасно.

– Нет! – решительно ответил ему Светловой, подъехав к самой ладье, так что мог говорить с глиногорцем, не повышая голоса. – Князь Скородум такого не услышит. Когда камень станет плавать, а утиное перо тонуть, тогда Истир будет опасен для смолятических гостей и для всех добрых людей. Никто не смеет обвинять князя Велемога, что он не бережет покой в своей земле!

Старшина окинул Светловоя внимательным и холодным взглядом, приподнял брови в показном недоверии. Светловой вдруг ощутил неприязнь к этому человеку, который был ему обязан, быть может, жизнью, и внезапно усомнился: а стоило ли кидаться в чужую битву и подставлять под клинки голову, не разобравшись? А если разбираться некогда?

– Кто ты такой, удалой витязь, чтобы говорить от имени князя Велемога? – спросил тем временем глиногорец. – В битве ты удал, сами видели, и за помощь мы тебе еще отплатим. Но не много ли ты на себя берешь?

– Не много! – Светловой выпрямился в седле, стараясь не хмуриться от дергающей боли на лбу под повязкой. – Я сын князя Велемога. И я могу сказать от имени отца: никогда мы не допустим, чтобы Истир стал опасен для мирных гостей!

Его собеседник помолчал, прежде чем ответить, пристальным взглядом обшарил лицо Светловоя, словно искал что-то в его чертах.

– Вот оно что! – пробормотал он себе под нос. – Тогда прости мой вопрос, княжич Светловой, и прими еще раз мою благодарность! – громко сказал глиногорец. – Как буду в Славене, так князю Велемогу непременно скажу: сына он вырастил достойного. Ты дозволишь нам плыть дальше?

Светловой хотел кивнуть, но не решился, боясь головокружения.

– Плывите, – стараясь скрыть боль и не кривиться, ответил он. – Ваши ладьи не сильно повреждены? В Лебедине вам помогут – вы скоро его увидите.

– Мы думаем ночевать в Лебедине, – сказал старшина и кивнул в сторону пятерых раненых лиходеев, лежавших на песке. – Не лучше ли тебе будет отдать нам пленных? Нам на ладьях легче их довезти до князя Велемога. Они принадлежат тебе по праву, и я даю слово доставить их твоему отцу.

Светловой задумался ненадолго. Мало радости возиться с пленными, которые в придачу все имели тяжелые ранения и не смогли бы даже сидеть верхом, но отдавать их в чужие руки еще менее приятно. Это была первая битва и первый полон, взятый им, и хотелось довести дело до конца: самому привезти их домой и поставить перед грозным и взыскательным взором отца.