Оксана Демченко - Королевский маскарад Страница 5

Ну хоть бы ма-аленький завалящий караванишко!

Лэйли неуверенно глянула вверх, обращаясь к Творцу с ничтожной детской просьбой. Клонящееся к закату косматое могучее солнце не нахмурилось даже крошечной тучкой. То ли не заметило, то ли не рассердилось.

Два дня спустя небеса снизошли до исполнения желания. Правда, как обычно, сделали все по-своему. С кошачьим ленивым прищуром – не то, что заказано, но мы и не тебя слушали…

Она одолела последний холм, неуверенно опознав его именно как холм – дальше начинались барханы. Почти такие же, как на юге Рэлло, там есть небольшая пустыня. Эта – большая, настоящая, идти через ее самое трудное и сухое пекло человеку с неспешным торговым караваном – месяц. Девушка уже наполнила фляги и приготовилась к переходу. Закляла кожу на защиту от жары, напоила влагой, как только смогла. Нагнала загар, защитила глаза гномьими темными очками, достала большую шляпу и теплый халат, надела сапоги. Настроилась на ночной бег.

Караван шел с востока и был невелик: с десяток верблюдов. Лэйли в другое время счастливо вздохнула бы, села и стала смотреть, как они двигаются. Животные вообще красивы, а шаг незнакомых – это чудо. Приятно следить за каждым движением, постигая суть нового, живого, сотворенного тем, кто трудится над этим миром от его начала. И никогда не делал работу плохо и наспех.

Но, увы, сидеть не пришлось.

Караван оказался мертв. Люди лежали повсюду, и было видно – их обошли и добили. Как и коней, и раненых верблюдов. Последних уцелело три, они жалобно стонали над телами своих погонщиков, беззащитные, ставшие добычей скотокрадов. Люди каравана сделали, что смогли. Уцелели всего-то двое. Один вовсе плох, лежит без движения. Второй замер над ним и готов принять свой последний бой. А как ему, уже раненному, устоять против десяти здоровых бойцов и еще дюжины лучников? Кстати, именно стрелой его и достали. Зло, подло – в ногу, и теперь, прямо у Лэйли на глазах, в правое плечо, чтобы не убежал и не мог оказать достойного отпора.

Девушка побежала быстрее, на ходу удивленно прикидывая: ведь не скотокрады! Слишком у них хорошие кони, да и оружие держат, как воины с опытом. Немалым, по меркам людей. Она сама была такова, отзанимавшись первые лет… да двадцать, не меньше! Определенно серьезные бойцы. Вот только посвятили себя дурному делу.

Лэйли нашарила в ближнем нагрудном кармане перстенек с тигриным глазом и надела. Усмехнулась. Брат бесподобно делает маскировку! Длинные черные волосы упали на плечи тонкими косичками, кожа стала еще темнее прежнего, скороспелого, заклятого загара, да и короткий халат смешно поблек, изуродованный убогим полосатым узором. То есть стал таким, каким его охотно и привычно готовы увидеть люди, уставившиеся на нее от нижнего излома бархана. Интересно, чему они так улыбаются?

Добежав, Лэйли замерла в настороженной кошачьей позе в десяти шагах от ближнего, с достойным опасного случая вниманием изучая замешательство лучников. Из дюжины ее удостоили прицеливанием двое, и то – скорее изучали, оценивая далеко не как бойца.

– Дождись очереди, женщина, – рассмеялся богато одетый конник, не покинувший седла. – Я сам уделю тебе внимание. Сначала я, а уж потом – мои воины. Тебе не будет скучно.

Он говорил на языке, подробно выученном эльфой давным-давно во время торга по поводу обожаемого восточного шелка. Кстати, это – лойшский диалект, вслушалась Кошка Ли. Внимательно рассмотрела коня, сбрую, оружие и одежду самоуверенного всадника. Наконец, его фигуру, посадку, лицо. Ничего особенного. Типичный наемник, средних лет, явно преуспевающий. Даже накопил денег на гномью сталь. Подгорники неохотно делают восточные сабли – в соседнем со страной гномов человеческом королевстве Рониг это товар неходовой. Обычно – создаваемый под заказ. Берут за работу дорого. Впрочем, чужим людям гномы оружие вовсе не куют. Продают заготовки из настоящего булата. И ронигские мастера работают, по мере сил копируя стиль подгорников. Но даже такая сабля стоит слишком дорого для скотокрада.

«Итак, вожак разбойников богат», – заключила Лэйли. Возмущенно фыркнула: а сам-то неопрятен, грязноват, среднего роста, жирен и несколько не в форме, мягко говоря. Лэйли закончила осмотр, приняла решение: прошла к раненому и встала рядом.

– Давай сэкономим время, – предложила эльфа. – Мы вас, как любит говорить мама, того, и верблюды наши.

– То есть до торга в Эфизе ты дожить не желаешь, – усмехнулся «купец». – А я уже хотел сказать, чтобы тебя не били слишком сильно, не портили шкуру. Доброта обычно не ведет к пользе дела.

И добавил, чуть повернувшись к своим подручным:

– Убрать всех. И чисто.

Предводитель разбойников рванул повод, вынуждая коня вздыбиться и закрутиться на месте. Лэйли указала раненому на седока и коротко бросила: «Твой». У нее снаряженного лука нет, а у парня в ногах как раз лежит подходящий. Мужчина нервно дернул здоровым плечом, но спорить не стал. То есть тоже полагал – седок жить не должен. Лэйли отстегнула рукоять убранного в пояс клинка. Эльфийская гибкая булатная оса, длинная. Мамины заклятия, папина ковка… Он всегда надеялся, что оса не пригодится дочери в настоящем бою. Говорил, убивать – не женское дело. Наверное, был прав, но здесь особого выбора у нее нет. Пройти мимо, отвернуться – и себя уважать станет не за что.

Лучник, выцеливавший Лэйли с первого мгновения, разочарованно сплюнул в песок. Убивать молодую симпатичную женщину, не наигравшись, ему было досадно. Уже все себе представил, уже давно в мыслях сорвал халат. «Само собой, первым после хозяина», – усмехнулась Лэйли. Они тут все – первые после хозяина. И потому ее будут убивать прежде израненных людей, от злости за неосуществленное. Удачно. Иначе могло бы не хватить времени. Отбить назначенные ей стрелы успеет, а нацеленные в соседа – едва ли.

– В брюхо, – лениво бросил первый лучник.

– Красивая грудь, – отозвался его сосед. – Я бью под правую, пусть еще повизжит.

Лэйли стояла и с отвращением слушала продолжение издевательского выбора мишеней на ее теле.

Это – люди? Она знала их давно, с раннего детства, полторы сотни лет. Но не таких. Отец предупреждал, но поверить было невозможно. Еще он просил не судить по подобным выродкам обо всех. Людей много, и они разные. Один, уже раненный, стоит рядом и будет пытаться ее защищать. Даже закрывать – видно, как дернулся. Спасибо ему, а то уже небо от чужой злобы темнеет и кажется, что привычный мир вот-вот рухнет.

– Сказала тебе, выцеливай ублюдка, – резко одернула соседа Лэйли. – Из этих кто-то нужен живым для допроса?

– Тот, в центре, с ятаганом, – неуверенно сообщил раненый сдавленным голосом. – Ты серьезно?