Дмитрий Емец - Мост в чужую мечту Страница 5

– Финансовые трудности? А кому сейчас легко?..

«Да что же это? Почему все так гадко? А вот не выйду! Пусть силой выволакивает!» – решила она и, готовая разрыдаться, упала на сиденье.

Эля ощутила, как змейка хищно шевельнулась в кармане и через кожу скользнула в ногу. Боли она не чувствовала – и вообще не испытывала ничего, кроме щекотного ощущения прохлады, которая распространялась по артерии.

– Сто рублей! – сама не зная зачем, Эля протянула руку.

Сердце колотилось. Она была уверена, что ее сейчас вышвырнут из маршрутки. Водитель сомкнул пальцы на пустом месте. Ворча, что выручки еще нет, выдал сдачу с несуществующей сотни. Потом тронулся. Они доехали до перекрестка, когда наперерез на красный светофор скользнул разрисованный микроавтобус Белдо.

Птах гнал как на пожар. Водитель маршрутки не успел ругнуться, а автобус был уже метрах в ста.

– Пьяный, что ли? По сторонам надо смотреть! Когда не нужны – их тут как сельдей! – буркнул водитель, явно имея в виду гаишников.

Эль, заточенный в животе у девушки, запоздало отозвался болью. Змейка, давно покинувшая руку и проникшая глубже, обвивалась вокруг него, тревожила и покусывала дряблую личинку, прогоняя ее. Один хищник не желал делиться добычей с другим.

Эля всего этого не знала: для нее сейчас важна была только страшная боль, центр которой находился в животе.

У метро Эля вывалилась из маршрутки и долго стояла в щели между двумя киосками. Ей было холодно и страшно. Справа на леске качались подмороженные бананы, а слева на сетчатой загородке висели елочные гирлянды и маски. Тепло одетые продавщицы, медлительно шевелясь в своих стеклянных клетках, раскладывали товар. Мимо скользили здоровые сытые люди, спешившие на работу. И только она, одна, никому не нужная, жалась между киосками, как больная собака.

Снова сильный приступ боли. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Эля задрала свитер. На животе ниже солнечного сплетения находился фиолетовый кровоподтек размером с ладонь. Кожа вздувалась. Под ней кто-то шевелился. Немного погодя на ладонь к Эле выползла серебристая змейка. Эля закрыла глаза. Она ничему не удивлялась и не искала причин.

«Надо скорее в больницу… Сначала избавиться от этой дряни, а то подохну!» – Эля так и подумала – не «умру», а «подохну».

Одернув свитер, Эля обшарила взглядом небольшой базарчик у «Речного вокзала». Выскользнула из укрытия и быстро пошла, сильно кренясь вперед. На плече болталась оторвавшаяся от связки серебристая нитка елочного дождя. С Новым годом, солнце! С новым счастьем!

Глава 2

ТОЧКА «ЗАПАД»

Надо желать отдать все и себя тоже. До капли. Тогда и получишь все. Я это разумом понимаю, порой почти осязаю, но… Как меня отдашь, когда я мелкий, как чайная чашка, и даже этого жадничаю?

Сашке в щеку попала горошина, по которой кто-то щелкнул ногтем. Сашка терпеливо вытер лицо.

– Больше так делать не надо! Мне не нравится! – предупредил он и продолжил спокойно есть. Еще одна горошина врезалась ему в лоб. Он поднял голову. Напротив беззвучно скалился Макар.

Сашка молча встал, подошел к Макару и сунул его лицом в тарелку с молочной кашей. Каша забурлила. Жабры у Макара отсутствовали.

Выждав немного, Сашка отпустил его. Топить Макара в каше не входило в его планы. Макар вскочил, замахал руками. Тарелка подлетела и разбилась.

– Ча такое? Ты что, озверел? Я чуть не захлебнулся! – заорал Макар.

– Я предупреждал.

– Кого ты предупреждал? Это не я! Это она! – Макар ткнул пальцем в Рину.

– Не ври! – поморщился Сашка, знавший, что Макар всегда врет.

Рина смущенно кашлянула.

– Хмык-хмык! Это и правда я! – робко призналась она.

– ТЫ?

– Тсс! – зашипел Даня, толкая Сашку на его стул. – Кавалерия!

От преподавательского стола к ним быстро шла директриса ШНыра. Самой ссоры она не видела – мешали кирпичные колонны.

– В чем дело, Макар? Твои вопли слышны даже в пегасне!

Надо отдать Макару должное, доносчиком он не был.

– Да все в норме! – сказал он, отряхиваясь. С волос во все стороны летела гречка. – Я каждое утро купаюсь в каше. От этого волосы, типа, лучше растут.

Кавалерия наклонилась, разглядывая осколки.

– Ты разбил тарелку!

– Ну и ча? Другую куплю!

– Прекрасно. И сколько, по-твоему, она стоит?

– Да дешевле грязи!

Кавалерия подняла брови.

– Проблема в том, что я не отслеживаю, почем нынче грязь. Два дежурства по кухне!

– Спасибо, что не выдал! – шепнул Сашка, когда Кавалерия вернулась за свой стол.

– А ча мне твое спасибо? Бойся меня! С меня одна подлянка! – мрачно предупредил Макар.

Сашка пообещал бояться. Пока Макар переругивался с Сашкой, Рина смотрела на их десятку и не в первый раз пыталась понять: почему именно они оказались в ШНыре той осенью. Зачем их призвали пчелы? Ведь, если задуматься, многие весьма далеки от идеала. Даже более – от того, что принято считать обычным психическим здоровьем в усредненной норме. Макар, при котором лучше не доставать ценных вещей. Даня в амплуа скромного гения; Кирюша со своим вечно пританцовывающим лицом; ершистая честолюбивая Фреда; Алиса с тараканами в голове, обожающая рассуждать о суициде, но падающая в обморок даже при виде капельки крови; сомнамбулическая Лена; «звонькающая» Лара, у которой телефон разряжался за день. И Влад Ганич – уж вообще человек-загадка. Даже сегодня утром ухитрился так нагладить свои брюки, что муха могла бы отрезать лапку, просто переползая через складку.

После завтрака опять начались лекции. Занимались то все вместе, то по пятеркам. Потом в пегасню. Там вкалывали до потери пульса. Вычистить – оседлать – убрать денник – принять коня у старшего шныра – прогулять – расседлать – насухо вытереть – перебрать все крупные перья, тщательно следя, чтобы нигде не осталось льда или сосулек. Это было дико тяжело, зато давало незаменимый опыт. Даже ленивая Алиса могла уже тычком вразумить охамевшего Фикуса, когда он начинал дуть брюхо или пытался кусаться при попытке затянуть подпруги.

Нырками пока не пахло, хотя полеты мало-помалу начинались. Правда, скучные. Пегов давали самых спокойных. Два старших шныра взлетали вместе с новичком, буквально конвоируя его. Несколько кругов вокруг ШНыра без вылета за его пределы – и посадка.

Сашка издергался, не зная, к кому обратиться, чтобы ему разрешили нырки. Кавалерия молча играла бровями. Кузепыч пыхтел и многозначительно скреб висок толстым, как черепаховый панцирь, ногтем. Суповна моментально переключала энергию Сашки в полезное русло, вручая ему швабру и жалуясь на натоптанный пол.