Джон Толкиен - Две твердыни Страница 5

— Застежка от эльфийского плаща! — одновременно воскликнули Леголас и Гимли.

— Листья с Лориэнских берез зря не падают, — сказал Арагорн. — Это не потерянная застежка, ее нарочно бросили, чтобы дать знак тем, кто будет идти следом. Думаю, что Пипин именно за этим отбежал в сторону.

— И теперь мы, по крайней мере, знаем, что он жив и что у него голова цела и ноги тоже, — обрадовался Гимли. — Хорошая весть, что бы там ни было. Не зря мы за злодеями гонимся.

— Хочется думать, что Пипину не пришлось дорого платить за эту смелость, — сказал Леголас. — Вперед! У меня сердце горит от мысли, что наших веселых хоббитов гонят, как баранов.

Солнце поднялось в зенит, потом медленно покатилось к западу. С дальнего Моря, с юга, через горы приплыли легкие облака, и их гонял по небу ветер. Степь по-прежнему оставалась ровной, теплой, спокойной.

Трое бежали до самого вечера. Наконец, солнце село. Тени сначала удлинились, затем слились в сплошную тьму. После гибели Боромира прошло больше суток, а враги были по-прежнему далеко впереди, их даже не было видно.

Когда стало совсем темно, Арагорн остановил отряд. В течение дня путники раза два отдыхали, но совсем понемногу, и теперь находились не меньше чем в двенадцати гонах от Стены, с которой спускались на рассвете.

— Давайте решим, — сказал Арагорн, — остановимся на ночлег или продолжим охоту, пока воля есть и сил хватит? Предупреждаю: выбор нелегкий.

— Если мы будем спать, а враги не будут, они очень далеко уйдут, — задумчиво сказал эльф.

— Орки тоже без отдыха идти не могут, — буркнул гном.

— Орки редко ходят днем по открытой местности, — сказал Леголас, — а эти пошли. Ночью они тем более не остановятся.

— Но ночью нам следов не видно, — сказал Гимли.

— Пока было видно, следы никуда не сворачивали, — сказал Леголас.

— Если мне даже удастся в темноте не сбиться с направления, — произнес Арагорн, — я не поручусь, что орки никуда не свернут за ночь, а тогда мы потратим очень много времени на поиск следов.

— И потом, — добавил Гимли, — отдельные следы мы ночью никак не увидим. Если кому-то из пленников удастся сбежать или вражий отряд разделится и одного из наших потащат к Реке и на восток в Мордор, мы этого в темноте не заметим и ни о чем не догадаемся.

— Конечно, — сказал Арагорн. — Но если до сих пор я правильно читал их следы, во вражьей банде взяли верх орки с гербом Белой Ладони, и они все вместе направляются в Исенгард. Тропа ведет в ту сторону.

— Ну а вдруг они изменят планы? — сказал Гимли. — Вдруг пленники все-таки убегут? Разве в потемках мы бы заметили ту тропку, на которой ты застежку нашел?

— После отлучки Пипина, даже такой короткой, орки наверняка удвоили бдительность, а пленники должны устать сильнее их, — возразил Леголас. — Они не будут пытаться бежать, разве что потом с нашей помощью. Я пока не представляю, чем мы сможем им помочь, но надо во что бы то ни стало догнать банду.

— Я не из слабых в своем племени, и к походам привык, но при всей выносливости не смогу без отдыха бежать до самого Исенгарда, — сказал Гимли. — У меня тоже сердце болит за друзей, и если бы я мог, я бы не останавливался. Отдыхать нужно, чтобы потом бежать быстрее. И отдыхать лучше всего ночью.

— Я сразу сказал, что выбор будет трудным, — сказал Арагорн. — На чем же мы остановимся?

— Ты наш вожак, — сказал Гимли. — Ты опытный следопыт и охотник. Решай сам.

— Мое сердце рвется вперед, — сказал Леголас. — Но нам надо быть вместе. Я подчинюсь тому, что ты скажешь.

— Плохого советчика вы выбрали, — проговорил Арагорн. — С тех пор, как мы проплыли между Каменными Гигантами, я делаю ошибку за ошибкой.

Он замолчал и долго всматривался в темноту на северо-западе, откуда шла ночь.

— Нет, ночью не пойдем, — сказал он наконец. — Из двух зол большим мне представляется не заметить какой-нибудь след или важный знак. Будь луна ярче, можно было бы воспользоваться ее светом, но сейчас как раз молодой месяц.

— И облака его то и дело заслоняют, — добавил Гимли. — Жаль, что Владычица Лориэна не дала нам светильника, как нашему Фродо.

— Тому, кто этот дар получил, он нужнее, — ответил Арагорн. — В его руках судьба всего Дела. Наше же дело весьма незначительно на фоне великих событий Эпохи. Может быть, наша охота с самого начала обречена на провал, тогда от меня ничего не зависит. Но надо решать, и я решил: давайте получше используем время отдыха!

Арагорн бросился на землю и мгновенно заснул, ибо с ночи, проведенной в тени скал Тол-Брандира, еще не смыкал глаз. Проснулся он перед рассветом и сразу встал. Гимли еще крепко спал, а Леголас стоял, напряженно всматриваясь в темень, как замершее молодое деревце в безветренную ночь.

— Они уже очень-очень далеко, — грустно молвил Леголас, обращаясь к Арагорну. — Я их чувствую, я знаю, что ночью они не останавливались. Сейчас только орел мог бы их догнать.

— Все-таки мы будем идти за ними сколько сможем, — сказал Арагорн и, нагнувшись, тронул гнома за плечо: — Вставай, Гимли, пора идти. След стынет.

— Еще темно, — заворчал гном. — Пока солнце не взойдет, даже Леголас и даже с горы их не увидит.

— Боюсь, что их уже никто не увидит, ни при солнце, ни при луне, ни с горы, ни с дороги, так они далеко, — произнес Леголас.

— Когда подводят глаза, земля может многое рассказать ушам, — сказал Арагорн. — Она наверняка стонет под их проклятыми сапогами.

Следопыт лег на траву, вытянулся, прижался ухом к земле. Тем временем небо на востоке посерело, тусклый рассвет медленно раздвигал мрак. Когда Арагорн, наконец, поднялся, друзья увидели, что лицо у него бледное, глаза ввалились и смотрят озабоченно.

— Земля дрожит от непонятных отзвуков, — сказал он. — На много миль вокруг по ней никто не идет. Топот наших врагов еле доносится из невероятной дали. Но слышен стук конских копыт. Мне кажется, что я уже слышал его, когда мы спали на земле, эти кони скакали в моих снах. Они мчатся на северо-запад, сейчас они бешеным галопом удаляются от нас. Хотел бы я знать, что творится в этих краях?

— Идем скорее, — торопил Леголас.

Так начался третий день Погони. Они опять побежали, и потом бежали или шли быстрым шагом до самого вечера, под палящим солнцем или в тени набегающих облаков, ибо их гнал вперед жар сердец, который сильнее усталости.

Между собой они почти не разговаривали. Двигались по открытой местности, но эльфийские плащи настолько сливались с серо-зеленым степным покровом, что даже под полуденным солнцем издали их мог бы заметить только эльф с острым зрением. Много раз они мысленно благодарили Владычицу Лориэна еще и за лембасы, которые грызли прямо на бегу, чувствуя каждый раз прилив новых сил.