Дэвид Геммел - Полуночный Сокол Страница 5

Бэйн покраснел:

— У него всегда были из-за меня неприятности, и ты постоянно меня ругала.

Ворна покачала головой:

— Тебе никогда не нравилось, когда тебя хвалят, даже когда ты был маленьким.

Бэйн захихикал:

— Меня почти никогда не хвалили, вот я и не привык.

Он подошел к окну и распахнул ставни. Внимательно оглядывая холмы, прислушался к ударам молота, все еще доносящимся из кузницы Наннкумала.

— Бедный дедушка, — мягко сказал он, — сначала жена, потом дочь. Он столько выстрадал.

— Ты простил его? — спросила Ворна.

— Простил. Ему было непросто принять обратно опозоренную дочь. Я думаю, он в чем-то меня винил, но никогда не был жестоким. Он был даже по-своему добрым. Когда я увидел, как он рыдает на могиле матери, весь мой гнев словно улетучился. — Бэйн повернулся к Ворне и печально улыбнулся. — Трудно ненавидеть человека, который любил того, кто был тебе дорог.

— Это хороший урок, — отозвалась Ворна.

— Я не слишком способен к учению, — признался Бэйн, — могу написать свое имя и слово «конь». — Бэйн вернулся к камину и сел, откинув белокурую голову на спинку стула. — Я всегда любил эту комнату, — сказал он, — здесь так спокойно, и я чувствую себя в безопасности.

— Я знаю, о чем ты, — ответила Ворна, — эти стены хранят много воспоминаний.

Бэйн выпрямился.

— Три ночи я провел в старой пещере, чтобы сбить со следа охотников. А сколько ты живешь в этом доме?

— Двадцать пять лет.

— На четвертое утро мне показалось, что я схожу с ума. Как же ты жила совсем одна?

— Тогда я была другой — моложе, жестче.

— Именно тогда ты спасла жизнь Коннавару, — проговорил Бэйн, — я часто думал об этом, когда прятался в пещере.

— Если бы я этого не сделала, ты бы никогда не родился, — заметила Ворна. — Я никогда бы не вышла за отца Бануина, а значит, не было бы и его самого. А каким бы был мир без вас двоих?

— Скучным, — отозвался Бэйн. — Расскажи мне про Коннавара и медведя.

— А что ты хочешь знать? Эту историю знает каждый.

— Да, каждый. Но, все ли в этой истории правда, Ворна? Действительно ли он сразился с медведем, чтобы спасти немощного друга? Или у него была другая причина?

— Не было никакой другой причины. Он пытался унести Ламфаду прочь от опасности, но медведь быстро приближался. Тогда он посадил друга на землю и выступил против медведя, вооруженный одним кинжалом. Он был на два года моложе, чем ты сейчас. — Ворна вздохнула. — Ты разочарован, Бэйн. Надеялся, что твой отец окажется трусом?

— Не знаю, Ворна, может быть. Куда бы я ни пошел, везде поют легенду о Коннаваре — битва против Морских Волков, победа Железных Волков над Пантерами на Когденовом поле, осада Барроу-Хилл. Великий Коннавар! Герой! Как же мог этот герой предать мою мать? Как мог оставить сына расти без родительской любви? Ворна глубоко вздохнула:

— Может, тебе стоит спросить его?

— Может, я однажды спрошу.

Ворна почувствовала в его голосе грусть. «Ты так молод, — подумала она, — еще совсем мальчик». Но вдруг ей стало страшно.

— Что ты собираешься сделать?

— Сделать? Ничего. Собираюсь гонять охотников до полусмерти, пока они меня не поймают.

Бэйн улыбнулся, но Ворна не отступала.

— Скажи мне правду, — попросила она, — какие у тебя планы?

— У меня нет планов, Ворна, — вздохнул Бэйн. — Ты думаешь, мама и правда любила меня?

— Что ты хочешь этим сказать? Конечно же, любила. Она очень любила тебя. Что за вопрос?

— Иногда она странно смотрела на меня, а потом плакала и кричала, чтобы я убирался прочь. А однажды даже сказала, что все ее страдания — из-за меня.

— Ну, она могла сказать, не подумав, — проговорила Ворна. — Она страдала не из-за тебя, Бэйн, и не из-за Коннавара. Мы все жертвы собственных пороков. Ариан не была безупречной, но она любила тебя. В этом я уверена, а ты знаешь, я не буду лгать тебе,

— Знаю, Ворна. Вчера я встретил ловчего Паракса. Король его послал, чтобы найти меня.

— Если кто-нибудь и мог найти тебя, так это Паракс.

— Да уж, — отозвался Бэйн, — хитрый старик и очень мудрый. Будущее мне предсказывал. Но мне пора. Спасибо тебе за все.

Ворне опять стало страшно. Она попыталась проникнуть в сознание Бэйна. Боль? — горе, опустошенность она увидела там и еще большое желание умереть.

— Постой! — остановила его Ворна у самой двери. — Если у тебя нет определенных планов, не мог бы ты кое-что для меня сделать?

— Ты же знаешь, Ворна, я все, что угодно, для тебя сделаю.

— Найди Бануина. Поезжай с ним и охраняй его. Мне очень важно, — добавила она, — знать, что вы вместе.

Бэйн выглянул в раскрытую дверь:

— А вот и погоня! Летит, словно ветер! Мне пора.

Тут он широко улыбнулся, и Ворне стало легче — перед ней снова был прежний Бэйн, полный радости и жизни.

— Не беспокойся о Бануине, — утешил он, — я присмотрю за ним.

— Надеюсь, ты так и сделаешь, — сказала Ворна, — твое обещание греет мне душу, а теперь поезжай быстрее.

Бэйн улыбнулся и, шагнув обратно в комнату, обнял ее, приподнял и расцеловал в обе щеки.

— Будь осторожна, — попросил он, — ты одна из тех немногих в этом мире, кого я люблю.

Он осторожно поставил ее на пол. Ворна потрепала его по щеке:

— Езжай-езжай!

— Бэйн выбежал вон, а Ворна наблюдала, как он быстро погнал мерина через лужайку, перемахнул невысокий забор и галопом помчался к южным холмам.

Двадцать всадников развернули коней и пустились в погоню.

— Вам не поймать его, — негромко проговорила Ворна.

Не в первый раз Бануин останавливал гнедого мерина и оглядывался на север. Горные пики уже едва виднелись сквозь верхушки сосен. Он смотрел на манящие южные долины и понимал, что еще один подъем, и Кэр-Друах станет просто воспоминанием. Ему вдруг взгрустнулось, чему он очень удивился.

Бануину никогда не нравилось жить среди ригантов. Он с детства ненавидел шумные игры, превосходство физической силы, драки и ссоры. Он на собственном опыте узнал, какими вспыльчивыми, непостоянными и импульсивными могут быть риганты, а теперь ему вдруг совсем расхотелось уезжать.

День был погожий, и припекало солнышко. Бануин провел рукой по темным волосам до плеч.

«Нужно постричься до переправы, — подумал он, — в Камне у всех короткая стрижка. Они и бреются каждый день, а борода и усы годятся только для варваров».

От диких Друахских гор его мысли устремились к легендарному Камню — городу его отца.

Риганты всегда хорошо отзывались о Бануине-старшем, маленьком чужеземце, который стал жить среди них и женился на бывшей ведунье Ворне. «Прекрасный человек, — говорили они, — смелый и добрый». Бануин пал от руки короля Пердии девятнадцать лет назад.