Анастасия Шевцова - Королевство поющих ветров Страница 5

 За годы знакомства, Марк хорошо узнал нашу семью и то обстоятельство, что я пришла одна, само по себе было свидетельством чего-то чрезвычайного. Спрашивать на ходу не имело смысла, поэтому усадив на лавочку, юноша осторожно забрал из моих рук зонтик и подождал, пока я немного успокоюсь.

 -Что все-таки случилось? – спустя какое-то время, с тревогой спросил он. – Где твои верные стражи?

 В его голосе скользнула улыбка, но разделить ее я сейчас не могла.

 -Дома. Собираются.

 -Вы уезжаете? – искренне удивился молодой человек. – Куда и на сколько?

 -Навсегда…

 -Шутишь?

 -Я не стала бы так шутить, - пришлось приложить все силы, чтобы не заплакать при нем, но глаза все равно стали влажными. – Все перевернулось ног на голову, я боюсь, как никогда не боялась и не знаю, что делать!

 Видя, что у меня вот-вот начнется истерика, он вдруг поддался вперед и, обняв, крепко обнял.

 -Ты замерзла, Лия… Я звонил вчера вечером, хотел зайти проведать, но Карл сказал, что тебе по-прежнему плохо. – Его голос действовал успокаивающе, хотелось слушать и слушать... – Расскажи, что у вас произошло, быть может, удастся уговорить их остаться.

 -Все уже решено, - вздохнула я и нехотя отстранилась, - Мой отказ ничего не решит, да и потом не уверена, что имею на него право.

 -Но расстояние сейчас не такая уж большая проблема.

 -Не в этот раз, – я окинула его задумчивым взглядом, уже сожалея, что пришла. – Проводи меня домой… Если будет можно, братья объяснят тебе сами. И, наверное, не следовало приходить, извини.

 Озадаченный внезапной переменой моего настроения, молодой человек некоторое время молчал.

 -Пойдем! – наконец произнес он, и легко встал. - У тебя жар, ты расстроена, да и близнецы, наверняка, волнуются. Завтра все будет хорошо!

 Я мотнула головой:

 -Завтра не будет, Марк… Вообще.

 Но он не захотел услышать. С тоской окинув взглядом маленький садик, я позволила увести себя вниз. От волнения, у меня действительно поднялась температура: и щеки и душа горели огнем обиды - человек, которого любила, стал вдруг совсем чужим. Несмотря на всю абсурдность, я так надеялась, что произойдет чудо… Надеялась даже больше, чем признавалась самой себе. Марку был слишком дорог этот мир, юноша еще не знал всего, что предстояло услышать и осознать, но взглянув в его глаза, я поняла: он не последует за мной.

 Дождь на улице кончился, но ветер стал еще сильнее - природа свирепствовала, разрывая мир в клочья, словно бешеный зверь. Спасаясь от его порывов, мы свернули с дороги во двор. Этот путь был длиннее, но идти стало заметно легче. Жалобно зазвонили колокола. Небольшой старинный храм находился всего в ста метрах, но казалось, звук доносился издалека. Внезапно остановившись, я взглянула на знакомые темно-синие купола и, дернув Марка за рукав, решительно пошла вперед.

 Шла поздняя Литургия. Помогающий священник еще не окончил исповедь, поэтому я встала в очередь за пожилым мужчиной и целиком погрузилась в службу. Уже у аналоя, обернувшись назад, случайно встретилась взглядом с Кристианом. Брат стоял в тени левого предела возле большой иконы Архангела Михаила и внимательно за мной наблюдал. Увидев, что замечен, он слегка улыбнулся и постучал указательным пальцем по наручным часам.

 Наверное, за все девять лет, это была первая настоящая исповедь. Дыхание смерти, коснувшееся души, высветило многое, что оставалось ранее незамеченным. Моя совесть была раскрыта в ладонях, как детская книжка с толстыми картонными страницами. Я читала ее по слогам и с каждым абзацем, букв становилось все больше и больше. Время исказилось до неузнаваемости. Казалось, прошла вечность, а часы отмерили всего пятнадцать минут.

 Священник, довольно пожилой уже человек, немного растерянно накрыл меня епитрахилью и прочел разрешительную молитву.

 -Ангела Хранителя вам в дорогу, - кивнул он, узнав, что мы уезжаем. - И не расстраивайся: все, что ни делается - попускается для нашей же пользы.

 От его теплых слов стало легче. Черная пелена отчаяния и гнева упала к подножию аналоя, да там и осталась, унеся с собой смутное предчувствие беды. Я была рада облегчить душу и поучить подкрепление перед грядущей неизвестностью. В отличие от Карла, который был довольно равнодушен к религии, мы с Кристианом глубоко восприняли переданную нам покойной тетей Элизой веру.

 После службы, вынырнув из тепла на леденящий ветер, я поняла, что ощущаю себя несколько иначе: что-то изменилось в душе, но что именно, определить не удавалось – просто стало как-то спокойнее.

 К дому, мы подошли где-то без четверти девять. Ветер выл, беснуясь в саду, и угрожающе стучал по крыше. Мы больше не разговаривали: Марк не знал, что спрашивать. Где-то в глубине сердца стало все равно, поверит ли он, услышав правду или нет - то был его личный выбор. Единственное, что оставалось, так это не думать, потому что осознание происходящего не вызывало ничего кроме растерянности, обиды и боли.

 Кристиан нагнал нас уже у самой двери. В отличие от своего близнеца, он обладал врожденной деликатностью. Эти качества компенсировали его упрямство и лень – черты, которые я, увы, переняла.

 Карл открыл не сразу. Молча кивнув, пропустил нас внутрь и помог мне снять промокшую куртку. Вид у брата был недовольный и слегка встревоженный.

 -Вы задержались, у нас мало времени, - его серые, почти прозрачные глаза на мгновение задержались на Марке. – Рад, что вы зашли проводить нас, мистер Хэмали. Думаю, нам есть, что обсудить. Насколько я знаю, квартира, где вы проживаете, принадлежит вашему дяде?

 Молодой человек смутился.

 -Да, это так…

 -Замечательно, тогда, думаю, договоримся.

 Вслед за Карлом, мы прошли в гостиную. Возле окна, покуривая сигару, сидел невысокий полноватый мужчина средних лет. Светло-рыжие, с проблеском седины, волосы и аккуратные усы делали его похожим на лиса. Впрочем, и характером мистер Вуллис, известный адвокат и друг нашей семьи, походил на это животное – был так же хитер и изобретателен. Благодаря его помощи, которая, разумеется, хорошо вознаграждалась, мы всегда жили спокойно.

 Представив гостей друг другу, брат попросил меня пройти в комнату и собрать личные вещи. Вежливо извинившись, я поспешила выполнить его просьбу – времени у нас и вправду оставалось немного.

 Моя спальня была маленькой и уютной. Резная деревянная кровать, полочка с книгами над ней, письменный стол, заваленный неубранными с пятницы учебниками, плетеная ширма, которую я любила украшать осенними листьями, и легкие зеленые занавески. Осторожно сняв со стены икону, я положила ее в рюкзак, туда же убрала маленькую библию и свой фотоальбом. Больше брать было нечего - об остальном Карл уже позаботился.