Виктор Некрас - Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды Страница 5

А ретивый кметь, что целил в неё сулицей, бился на траве, щедро поливая её кровью и силясь ухватить левой рукой правую, кою напрочь отсёк широкий срезень Всеславлей стрелы. Двое других бестолково суетились около него, а остальные доскакали до Межи и остановили коней, косясь на Всеславичей.

— Кто таковы?! — хрипло каркнул один, по виду — старший. Хотя миг назад Всеслав готов был поклясться, что старший — тот, в кого он стрелял.

Всеслав, не отвечая, подскакал к самому берегу, дожидаясь беглянку. А она выбралась из воды и стояла, мокрая и грязная, не зная кому сейчас верить. Теперь и князь видел, что это вовсе не мужняя жена или честная вдова, а девушка — длинная коса выбилась из-под пчелка, растрепалась и запачкалась. Князь протянул руку, наклонясь с седла, девушка подняла голову, и Всеслав поразился — она была совсем молода, вряд ли старше него, князя. И ещё одно, чему князь поразился не меньше — богатый почёлок, множество оберегов, коса заплетена особым побытом — волхвиня.

Но думать тут было некогда: новогородцев хоть и много меньше, а одной шальной стрелы хватит, чтоб князя или волхвиню повалить.

— Хватайся за руку, ну! — велел Всеслав, подрагивая ноздрями в гневе на себя и на неё.

Девушка глянула пронзительным взглядом, словно насквозь его видела. И, не колеблясь больше, неожиданно сильно ухватила князя за руку, рывком вскочила на седло впереди Всеслава.

— Кто таковы, спрашиваю?! — громче заорал новогородский кметь. — Она ведьма, мы должны её сжечь!

Несмеян, видя, что князю некогда и что Всеслав ни в коем разе не расстанется теперь со своей добычей — да и грех расставаться-то, смерть, как хороша девка — под весёлый гогот полочан подробно ответил, что именно следует сжечь новгородским кметям. Брень вновь неодобрительно покосился на него, но смолчал — ясно уже было, что на слом ТЕ не полезут.

— Да вы кто такие! — заорал в бессильном гневе новогородский кметь, словно не видел на щитах полочан княжьего знамена. — Мы её у князя вашего потребуем!

Полочане захохотали так, что с ближних деревьев тучей взлетели птицы. Новогородец густо покраснел, видно, что-то поняв, потом решительно махнул плетью, словно говоря "а, плевать!" и заворотил коня. Да и чего он мог сделать с десятком-то воев против двух десятков на чужой-то земле? Эвон, межевой-то столб щерится волчьим оскалом — не зря говорят, что на своей земле и стены помогают. А уж столбы межевые, издавна чародейством полные — тем паче. Простую межу порушишь, поле своё прирастишь — и то духи огневаться могут. А тут, шутка ль — между двумя княжествами межа. Да ещё полоцкая межа — мало ль там у них меж болот, чародеев всяких… у язычников-то.

Всеслав, накинул на жрицу тёплый плащ — девушку била крупная дрожь — выходил вместе с речным холодом запоздалый страх.

— Ты полоцкий князь? — неожиданно спросила сильным грудным голосом.

— Он самый, — Всеслав поправил плащ и кивнул кметям. — Едем, ребята.

— Хвала нашему князю! — заорал вдруг в восторге Несмеян.

— Хвала! — дружно подхватили кмети.

— Спаси тебя боги, княже Всеслав, — негромко сказала жрица.

— Звать-то тебя как?

— Ольгой люди кличут, — после совсем незаметной заминки ответила девушка.

— Волхвиня?

— Да, — Ольга наконец перестала дрожать — постепенно согревалась. — Макоши служила…

— А они? — Всеслав мотнул головой, указывая себе через плечо.

— Владимиричи, — волхвиня недовольно засопела. — Новогородского князя кмети. Храм сожгли… думала, уж не уйти мне…

— А не Остромировы? — вмешался Брень. — Мне показалось, знамено у них посадничье?

— Не ведаю, — устало ответила Ольга. — Да и не всё ль равно, в конце-то концов?

— И то верно, — согласился Всеслав, прижимая волхвиню к себе и чувствуя сквозь корзно, как проходит у неё мелкая холодная дрожь.

Трещал меж деревьев костёр, бросая посторонь корявые, ломано-гнутые тени, плясал на лицах багровыми отсветами. Со спины медленно и неумолимо подбирался лесной почти осенний холод, а лицо щипало от кострового жара.

Волхвиня невольно жалась к огню — её одежда доселе не просохла — и куталась в княжий плащ. Всеслав сидел рядом, то и дело заставляя себя отвести взгляд от точёного девичьего лица, от прямого тонкого носа и длинных ресниц, от огневого блеска в глазах и покатых, облепленных сырой тканью плеч — не зазрила бы девушка да не обиделась. Волхвиню обидеть — век удачи не видеть.

Кмети жарили на углях мясо наспех выслеженного дикого подсвинка, над поляной тёк дразнящий запах, в глиняных кружках плескались варёный мёд и сбитень.

— Слышала я про тебя много странного, Всеславе Брячиславич, — задумчиво говорила Ольга, щурясь на огонь. — Невестимо даже, чему в тех слухах верить, а чему — нет…

— Умный человек сам знает, чему ему верить, — уклончиво бросил Всеслав.

— И это верно, — волхвиня невесело засмеялась. — Говорят люди, будто на тебе благоволение самого Велеса…

— Ну уж и благоволение! — не сдержался князь. Отвёл глаза под внимательным взглядом девушки и сказал уже тише. — Отметина Велесова — это верно.

— А что за отметина? — с любопытством спросила Ольга, подхватывая с углей кружку со сбитнем — пряный медовый напиток грозил закипеть и выплеснуться в огонь. Со вкусом отхлебнула из горячей кружки, весело глянула на князя. — Покажешь?

— Да она незримая, — нехотя ответил князь. — Говорили мне многие, будто рождение моё Велесом отмечено… знамение отцу моему было.

Волхвиня слушала рассказ Всеслава про Сильного Зверя с любопытством, иногда внимательно взглядывая князю в лицо и не забывая прихлёбывать из кружки.

— Верно говорил тебе отец, — сказала она задумчиво, когда Всеслав договорил. — Такое спроста не бывает. А та… рубашка, вкоторой ты родился… она и сейчас с тобой?

— А как же? — князь усмехнулся. — Матери ведун велел из неё оберег для меня сделать, и чтобы я носил, не снимая.

— Взглянуть дозволишь?

Всеслав, сам себе удивляясь, потянул через голову гайтан.

Ольга, не касаясь оберега руками, несколько мгновений разглядывала кожаный мешочек с тиснёной на нём медвежьей головой с одной стороны и знаком Велеса с другой, потом кивнула:

— Сильный ведун оберег делал… Велесова воля и впрямь с тобой, княже. Избранный ты…

— Знать бы ещё — для чего? — хмуро бросил Всеслав, надевая гайтан на шею и пряча мешочек под рубаху.

— Придёт время — узнаешь, — заверила волхвиня, допивая сбитень и отставляя кружку в сторону. Обняла руками колени и уставилась в огонь — охота говорить у неё пропала.