Антон Кильдяшев - Дворяне и ведьмы (СИ) Страница 5

- Покупатель? Это был Холстейн?

Догадку Бранимера подтвердил новый капитан стражи. Дверь позади распахнулась, и внутрь вошли Светек с пухлой горожанкой. Сзади плёлся кто-то из его подручных, но не рискнул войти.

- Марфа видела Хола. - Произнёс стражник. - Он сюда приходил.

- А потом вышел с конём и рабом. - Добавила женщина. - Он сказал, что на кладбище лежит труп со вспоротым животом.

И тивун, похлопав с минуту глазами, вдруг понял, насколько же он всех ненавидит. Голова разорвалась адской болью, ярость застлал глаза. Его окружали дебилы, он больше не мог сдерживать свой гнев. Бранимер схватил Светека за грудки и затряс что есть мочи. Бедный стражник смотрел на раскрасневшееся лицо тивуна и бледнел то ли от тряски, то ли от страха. Всё это время тивун кричал ругательства и тряс, и тряс.

Светек пытался что-то вставить, но каждый раз получал удар или пощёчину. Первой опомнилась Марфа и попыталась оттащить тивуна.

- ТЫ! Ты сказал, что смотрел могилы! Трус! Статуи испугался!

Стражник тихо признавал вину, но это не помогало. Голова его моталась взад и вперёд словно у тряпичной куклы. Марфа обхватила Бранимера сзади и потянула - только чтобы поскользнуться по гладкому полу и утянуть тивуна на себя. Ему больше не хотелось вставать. Тивун только смотрел в потолок и тяжело дышал. Он внезапно понял, что очень устал. Дукат никак не лез прочь из головы. Даже сейчас, когда тивун едва не придушил стражника он никуда не уходил из его мыслей.

Ждан склонился над ним и улыбнулся.

- Нервишки ни к чёрту, а?

Тивуну не хотелось отвечать. Сейчас он был бы не прочь придушить друга, заставить его заткнуться навсегда или хотя бы надолго. Но Бранимер, ухватив монетку в кармане, взял себя в руки. Марфа встала, отряхнулась, и начала причитать. Тивун припомнил, что Светек приходился ей роднёй, пусть и не близкой. В городке вообще все были роднёй.

Кроме этого треклятого торговца. Его привезла с собой бездетная тётя Ждана, взяв, кажется, у какой-то нищенки, а родни со стороны жены у него не было - он никогда не женился, а единственной женщиной, что у него была, была Тоналнан, его рабыня.

Хотя поговаривали, что извращенец был немного более странным. Слух, конечно, уже опровергнут - Тоноака Ждан-то продал...

- Куда делся Холстейн? Куда он ушёл? Что ты ему продал?

- Белопадь, куда же ещё? - Ждан помог ему подняться с пола. - Он убил дворянина? Ха! Вот откуда у него золото. А я-то думал, Хол у нас богатенький был, ото всех только богатство прятал. Оказалось же, что я старый дурак.

- Действительно. - Легко согласился Бранимер. - Взгляни на монету, советничек. Угадай, где я её нашёл?

- В грязи?

- В шахте. Той, что мы прокопали к новой жиле. Влад киркой ударил и нашёл дукат в породе.

Ждану потребовалась минута, чтобы осознать сказанное. Женщины скрылись где-то за занавесками, Светек же сбежал

- Ты не лучше Светека. Он боится статуй, а ты - монет. - Засмеялся торговец. - Влад же её и подсунул, или кто-то из шахтёров. Боятся всем скопом проклятия, вот и хотят, чтобы ты шахту закрыл. Стыдись, Бранимер, стыдись. Тебя обманули твои работнички, а ты и поверил.

- Откуда ты привёл жреца, Ждан? Откуда он взялся?

Старик лишь сильнее засмеялся.

- Не было никакого жреца. Я всё наврал. Подкупил врунишку и сказал, чтобы он нагадал вам жилу под кладбищем. Сам подумай - вы копали во все стороны, кроме этой. Если где-то и осталось железо, то только там. А вы же со своими суевериями никак не...

Бранимер показал на дукат.

- Если ты каждую случайность будешь объяснять волей богов, то какой смысл делать что-либо, кроме как молиться? Что же тогда как только приспичило тебе долги отдавать, так сразу вся твоя набожность испарилась?

- Тяжка нам дала железную монетку. Ты понимаешь, что это значит?

- А ты понимаешь, что это не Тяжка тебе её дала? - Передразнил Ждан. - Ты меня удивляешь. Ну, ладно. Бран, вот скажи, почему Тяжка будет убивать тебя, если это я во всём виноват? Я позвал жреца, я подговорил тебя, я единственный во всём Золотом кто не почитает богов. Видишь? Всё я! Я один. Так что успокойся и думай о хорошем! Все долги отдашь, и будет тебе и Золотому счастье. Не отдал бы долги - не только бы ты перестал быть тивуном, но и нас бы всех отдали компании. Царь-то добрый - и тивун у нас свой, и норма не такая большая, как у некоторых бояр, и даже своя собственная стража есть! Не отдадим долги - всего этого не будет. Так что, тивун, подумай - какой у тебя был выбор?

Бранимер живо вспомнил, как был однажды в деревне, проданной Белевичам. Даже рабство после этого ему казалось лучше - у хозяина всё же есть какая-никакая обязанность кормить своих рабов, а у бояр всё намного, намного хуже. Крестьян согнали на мануфактуру и заставили работать. Стража и новый тивун кнутами и палками наказывали малейшую провинность, а если люди пытались сбежать, то их возвращали назад, ибо деревня обязана выполнять норму. Крестьяне не могли заниматься ничем иным, кроме как работой на мануфактуре. Даже землю запретили обрабатывать. Белевичи деньги выдавали и их же забирали за привезённую ими еду.

А если человек отказывался работать, то тивун оказывался и не виноват. Если свободный человек не работает, то и не ест. Никто не обязан отвечать за другого, если тот не принадлежит ему. "Это хуже рабства", подумал Бранимер. "Даже рабовладельцы так рабов не мучают, как свободные люди других свободных людей". Но что больше всего его пугало, так это то, что они работали добровольно. Тивун хорошо помнил, как Белевич хвастал об этом. Свободные люди желали заполучить свой кусок хлеба - и вкалывали как проклятые, а хозяин этих свободных людей смеялся о том, как сильно они хотят на него работать.

В конце концов Бранимер согласился со своим старым другом. Даже если Тяжка и прокляла его, их двоих или даже целый город, жилу стоило найти. Из рабства перед Белевичами выхода нет, а вот с богами можно и договориться.

Он заставил Ждана взять дукат. Он заставил Ждана быть её новым хозяином. Суеверия или нет, а тивуна Бранимера она беспокоила слишком сильно, чтобы и дальше пытаться себя убеждать в безопасности. "Если Ждан виноват, так пусть и будет её владельцем", решил он. Он не верит, он сам говорит, что виноват - так пусть первый удар придётся по нему.

На том и порешили.

-- Красов

Это был его первый день на посту.

По сравнению с домом, деревушкой, затерянной на другой стороне Синих Гор, здесь было нестерпимо жарко. Кольчуга и панцирь, полагавшиеся всем без исключения стражникам казались печью, в которую угодило его тело. Красов встретил Шинижа, которого все почему-то звали Синицей, неимоверно жестоко. Товарищи шутили, что всех, кто пришёл в стражу жарким летом ждёт удача, что солнце одаривает этих счастливчиков особым теплом.