Андрей Легостаев - Канун Армагеддона Страница 5

Барон Ансеис вздохнул и сел на постели, кивнув слуге, чтобы подали халат.

— Скажи честно, граф, — барон посмотрел на гостя, — ты, наверное, сам не помнишь, какой раз по счету произносишь подобные слова?

— Какие слова? — опешил гость.

— Что я — якобы самый храбрый и достойный рыцарь. Ведь не мне первому ты это говоришь.

Граф, со свойственной ему непосредственностью и честностью, расхохотался:

— Действительно, бычья требуха, от твоей магии не скроешься…

— Я давным-давно не обладаю магией, — возразил хозяин замка, — и тебе это отлично известно. Но, силы космические, как я рад тебя видеть, граф! — Он посмотрел на себя, на разобранное ложе. — Какая постель?!! Вина мне и эля гостю!!! — приказал он слуге, готовому выполнить любое распоряжение господина.

— Вот, такой разговор мне по душе! — воскликнул гость. — А то, как мне сказали, что ты захворал, я не поверил собственным ушам. Что случилось, друг?

Барон с удивлением увидел на лице гостя истинное участие, тот не просто так задавал обычные дежурные вопросы — вежливые и затертые до блеска, как древко боевого копья.

Покои, в которые сразу же привели гостя, были личными помещениями барона и находились на верхнем этаже у южной башни недавно отстроенного замка, еще пахнущего известью и духом необжитости, присущим только новым зданиям. Впрочем, покои барона были уже вполне обжиты — кипы толстенных фолиантов возвышались где только возможно, круглый стол в центре комнаты был завален всяким хламом непонятного предназначения, что гостя отнюдь не удивило — ведь барон Ансеис всем был известен как маг и чародей, равного которому земля бриттов не видела со времен Мерлина.

С утра барон сказался больным, отказавшись разговаривать с кем бы то ни было, кроме личных слуг, даже с горячо возлюбленной супругой. Причина тому была проста, как оплывшая свеча: сегодня ночью — по иронии судьбы почти в полночь по местному времени — состоится грандиозное магическое событие, равного которому не было со времен Великой Потери Памяти. Сегодня в полночь — Большой Парад Планет. И барон Ансеис, некогда бывший магом Хамраем, не знал, как встретить это событие.

Лет пятнадцать назад он четко мог сказать, что будет делать утром этого грандиозного дня — ждать и готовиться. Как давно, несколько обычных людских жизней тому назад, он вычислил эту дату, как считал до нее десятилетия и годы… И вот, дождался.

Он никого не хотел видеть, ничего не хотел делать, решил весь день пролежать в кровати, как может позволить себе в столь великий для посвященных день знатный рыцарь, пусть и бывший маг. В крайнем случае, барон решил ближе к вечеру напиться — бочонок вина, привезенный им из последней поездки в родовые владения во Франции, дожидался своего часа; здесь, в Британии, по большей части предпочитали эль, и хотя барон давно привык пить горьковатый и коварный хмельной напиток не морщась, сердце его к элю не лежало, ну разве что только в хорошей компании.

Да, он никого не хотел видеть, ничего не желал делать — так барон думал вчера. Друг задушевный, старый турнирный противник и боевой товарищ, сэр Гловер, граф Камулодунский, сломал все планы. Да и к лучшему, наверное.

Слуги быстро смахнули пыль со стола, предназначенного для таких вот, крайне редких, случаев, когда барон принимал гостя в своих покоях, поставили кувшин и блюдо с закусками, разлили эль по кубкам. Барон запахнул халат, уселся, жестом предложив садиться гостю, взял бокал, чуть приподнял в знак приветствия и пригубил. Гость последовал его примеру, с той лишь разницей, что осушил кубок чуть ли не до дна.

— Так что случилось, друг? — повторил сэр Гловер.

— Да ничего не случилось, хандрю. Как мой Отлак?

Старшего сына барон Ансеис отдал в оруженосцы именно сэру Гловеру, оказав тем самым графу полное доверие и дружбу, что тот ценил по достоинству, не делая, впрочем, оруженосцу ни малейших послаблений, на что барон и рассчитывал.

— Наверное, сейчас в объятьях матушки. Славный парнишка, можешь гордиться, рвется в бой прямо на предстоящем турнире…

— Каком турнире? — нахмурился Ансеис, которому мысли о грядущем в полночь Большом Параде Планет заслонили все остальное.

— Ну как же, барон, через две недели пятнадцатая годовщина битвы у Рэдвэлла. Верховный король решил устроить грандиозный турнир и даже вызвал знатных тевтонских и сакских рыцарей, чтоб повторить знаменитое противостояние. Неужели, бычья требуха, тебе забыли послать приглашение?! — вдруг разгневался граф. — Ты же главный герой тех событий!!!

— Ну, отнюдь не главный, — усмехнулся барон. — И королевское приглашение давно пришло, я просто запамятовал, думая о другом.

— Как же не главный! — не унимался сэр Гловер. — Ведь если бы ты не был тогда в Камелоте…

— Граф, — прервал его барон, видя, что гость готов с удовольствием пуститься в воспоминания. — Что привело тебя в мой замок, где ты всегда желанный гость?

— Какому по счету ты говоришь мне, что я желанный гость в твоем замке? — расхохотался Гловер, поймав хозяина на его же собственной шутке.

— Говорю каждому, — ответил хозяин, ничуть не смутившись, — за исключением очень немногих. Рад же по настоящему — очень немногим, и ты в их числе.

— Да я не один приехал. Со мной сэр Бламур и еще навязались какие-то чудные рыцари из заморских восточных земель, как они говорят. Утверждают, что им срочно, до захода солнца, необходимо увидеться с тобой.

— Бламура сюда, — кинул хозяин слуге. — Что ж ты молчал? — укоризненно посмотрел на графа барон. — Нет, погоди, — остановил он слугу уже в дверях. — Разыщи его и тихонько приведи к нам. Скажи моему сенешалю, что я сегодня к столу не выйду, как и предупреждал, пусть займется гостями и устроит им подобающий обед.

— Но они утверждают, что им необходимо встретиться с тобой именно сегодня, — повторил Гловер. — Из-за них я и сорвался ни свет ни заря из Рэдвэлла, хотя собирался посмотреть твой замок дня через два-три. Бычья требуха, они очень хотят тебя видеть!!!

— А я не хочу, — сухо ответил барон, и граф понял, что спорить бессмысленно, да и оскорбительно.

Барон догадывался, кто эти посланцы и от кого. Регулярно шах Балсар и Хамрай, некогда бывший его, барона Ансеиса, бесправным двойником, но получивший всю магическую силу тайлорса, посылали к нему рыцарей и магов (а попросту — соглядатаев, ибо для срочных, экстренных случаев существовал Коридор Алвисида), чтобы узнать, как собирает Наследник Алвисида поверженного бога, не требуется ли какая помощь… Ансеис уже не раз отмечал, что его двойник, созданный чуть менее двух десятков лет назад, уже после года разлуки стал сильно отличаться от оригинала и не в лучшую, как рассчитывал барон, сторону. Двойник вновь выказал неуверенность в собственных силах: чем иначе объяснить, что посланники страстно стремятся видеть его именно в канун Большого Парада Планет? Двойник, получивший всю магическую силу, став одним из самых могущественных чародеев мира, хочет, чтобы и Ансеис помог ему своими знаниями, опытом, изворотливостью мысли. Барон усмехнулся. Перебьется двойник, Ансеис и так делает для общего дела, что может. Хотя, по большому счету, это дело — возрождение поверженного бога — теперь не его. Хотя заклятие Алвисида по-прежнему висит на нем, не давая возможности насладиться любовными забавами с женщинами, но теперь у Ансеиса есть большая любовь, на которую заклятие не действует. А кроме любви у него есть дети и дом. И он живет так, как желает жить. Хотя сердце иногда предательски ноет по добровольно отданной двойнику магической силе, но Ансеис силой воли или добрым французским вином загонял эту боль в те глубины души, из которых она вынырнула.