Анастасия Анфимова - Под несчастливой звездой Страница 5

— Энохсету песец, — ужасно коверкая слова, повторил юноша.

— Нет! — поморщился старик, махая руками.

Ткнул себя пальцем в голую грудь.

— Энохсет.

Потом указал пальцем на юношу.

— Алекс, — тихо выдохнул тот.

Часть 1. Штиль

Глава I. Море

Заказана погода нам удачею самой,

Довольно футов нам под киль обещано,

И небо поделилось с океаном синевой,

Две синевы у горизонта скрещено.

Не правда ли, морской, хмельной, невиданный простор

Сродни горам в безумстве, буйстве, кротости.

Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,

И впадины меж ними — словно пропасти.

Перед тем как отправиться в дальнее и опасное путешествие, Нарон, как праведный даросец, всегда приносил морю жертву. На востоке еще только играли первые блики приближавшейся зари, а матросы уже чинно выстроились вдоль борта, терпеливо ожидая восхода. В руках капитана тревожно квохтала черная курица. Теперь главное не прозевать и свернуть ей шею при первых лучах солнца. Негромко хлопнула дверь каюты. Нарон обернулся. Единственный пассажир «Бороздящего стихию» тихо вышел на палубу и встал, опираясь на посох.

— Хозяин, — негромко проговорил кормщик Боаз. — Солнце.

Из-за ровной поверхности моря выглянул сверкающий край. Нарон засуетился, курица с кудахтаньем вырвалась из рук, и бестолково махая крыльями, полетела в воду.

— Плохая примета, — озабоченно прошептал кормщик.

Будучи как и капитан даросцем, он так же считал правильное жертвоприношение перед отплытием верным залогом благополучного возвращения.

— Может, поплывем завтра? — робко предложил он, почесывая кудрявую бороду.

Нарон посмотрел на курицу, с пронзительным криком барахтавшуюся в воде. Та издала жалобный крик и резко, словно её кто-то дернул за ноги, исчезла с негромким бульканьем.

— Море приняло жертву! — громко сказал он. — Отплываем.

Боаз покачал головой и пошел на корму.

— Отвязывайте канат! Убирайте сходни! — громко скомандовал капитан и, запахнув плащ, направился на нос корабля, где был закреплен огромный кувшин с питьевой водой.

Жрец вежливо посторонился и склонил гладко выбритую голову.

— Прости меня, я не хотел мешать ритуалу.

— Я сам виноват, мудрый Тусет, — с трудом скрывая раздражение, возразил Нарон, отвязывая крышку с горловины кувшина.

Капитан зачерпнул воду и стал пить, искоса поглядывая на пассажира. Келлуанских жрецов считали магами, владевшими тайнами волшебства. Только их народ превращал тела своих знатных покойников в нетленные мумии и строил им величественные гробницы. Загадочная религия келлуан с великим множеством звероголовых богов казалась другим жителям побережья Великого моря суровой и мрачной как их колоссальные храмы с гигантскими скульптурами богов и царей. Несмотря на то, что от Нидоса до устья великого Лаума всего несколько арсангов, на берегах реки существовал совсем другой, малопонятный чужеземцам, мир.

Нарон всегда считал себя человеком здравомыслящим и чуждым авантюр. Поэтому его совсем не обрадовало приглашение на прием к Сентору Кассу по прозвищу Крумон. Скромный купец не ждал ничего хорошего от беседы с членом городского совета и одним из богатейших людей Нидоса. Проворочавшись всю ночь, капитан сходил в храм и принес в жертву целого барашка.

Хвала богам, его самые мрачные прогнозы не оправдались, и речь шла лишь о келлуанском жреце, которого надо взять в плаванье к далеким Рогейским островам. Разумеется, Нарон с облегчением и радостью согласился, тем более что ему еще и заплатили, хотя и маловато. Возможно, именно поэтому присутствие Тусета рядом всегда раздражало капитана.

Вдруг он услышал громкий деревянный стук. Кто-то из гребцов сбился с ритма и ударил весло соседа.

— Длин! — крикнул Нарон, вешая кожаную кружку на специальный крючок. — Что там у тебя происходит, жирный боров?

Надсмотрщик отскочил от люка в трюм и, выхватив из-за пояса плеть, с остервенением стал хлестать рабов.

— Ленивые отродья! Стоит отойти, так вы чаек ртом стали ловить? Вот, вот тебе!

Нарон удовлетворенно кивнул и оглядел горизонт. По правую руку проплывал знаменитый маяк, вершину которого днем украшал высокий столб дыма, указывавший кораблям путь в благословенный Нидос. Слева за широким волноломом покачивались на ленивой волне боевые галеры. Капитан послюнявил и поднял вверх указательный палец. Ветра почти не было. Значит, придется идти на веслах. Он вздохнул и отправился на корму, где, крепко вцепившись в связанные между собой рулевые весла, стоял, широко расставив волосатые ноги, Боаз. Проходя между рядами гребцов, Нарон обратил внимание, что один из рабов глухо кашлял. Его глаза подозрительно блестели из-под нависшей гривы спутанных волос, а широкую спину украшали свежие следы плети.

Надсмотрщик освободил дорогу господину.

— Что с четвертым по левому борту? — вполголоса спросил капитан.

— Вроде все нормально, господин, — пожал широкими плечами Длин.

Нарон, ожидавший более определенного ответа, с раздражением переспросил:

— Нормально?

И повысив голос, добавил:

— Даже я вижу, что он болен! Почему не сказал, пока мы стояли в Нидосе? Я бы купил нового.

— Ничего с нм не случится, господин, — заверил надсмотрщик. — Моя плетка лучшее лекарство для этих скотов!

— Учти, если он сдохнет до Милеты, я тебя заставлю грести! Понял?

— Понял, господин, — глухо проговорил Длин, отворачиваясь.

Нарон взобрался на кормовую палубу.

— Выходим из гавани, хозяин, — негромко проговорил Боаз.

Судно обогнуло мыс маяка и заплясало на волнах открытого моря. Теперь главная задача — выдержать правильное направление.

Солнце медленно ползло по кристально — чистому небу. Корабль так же неторопливо шел, влекомый вперед ударами четырнадцати весел. Стоял полный штиль, и матросы откровенно бездельничали, свысока поглядывая на мокрые от крови и пота спины гребцов.

Капитан отложил в сторону посох с поперечной планкой, служивший для измерения высоты солнца над линией горизонта.

— Возьми левее, Боаз, — скомандовал он кормщику. — Не будем уходить далеко от берега.

— Да, хозяин, — отозвался тот и сделал полшага, увлекая за собой рулевое весло.

— Эй, на мачте! — крикнул Нарон. — Заснул, сын акулы!

— Нет, хозяин! — быстро отозвался молодой голос.