Павел Буркин - Вернуться из смерти Страница 5

  - Каждый сам за себя, - эхом повторила Эвинна. - Только враги Сколена едины. Что замышляет Амори? Готовит новый поход в Верхний Сколен?

  - Да ты, никак, допрашивать меня решила, - с нескрываемой, и оттого особенно ранящей, издёвкой произнёс Голос. - Не много ли чести бывшей рабыне?

  - Я давно не...

  - Но была! - загремел голос, притворное сочувствие отброшено, как надоевшая безделушка, теперь в голосе звенит чистая, первозданная ярость. Одно неверное слово, даже мысль, и от неё не останется следа. - Ты кем была? Куклой, с которой северные дикари утоляли похоть! Уже то, что ты попала сюда, а не возродилась дочкой рабыни, зачатой в блуде - великая честь, и где твоя благодарность?

  - Помнится, именно так рассуждал тот скот, настоящий Моррест...

  - Он был жрецом, и он был прав. Твоя неволя - следствие твоих же грехов в прошлых жизнях, как и нынешнее положение - награда за покорность Императору. Тут тебе никто ничего не должен, тем более Я. Избавь Меня от глупых расспросов. Твоя жизнь прошла, тебе осталось только это. Чем скорее ты это осознаешь, тем легче будет всем.

  - Легче? Знать, что гибнет всё, что мне дорого?!

  Ей не ответили. Тот, чьё присутствие заставляло ирреальный мирок трепетать, окончательно утратил к ней интерес, оставив Эвинну наедине с горем и тревогой. В голове крутились мысли, одна чернее другой. Моррест в плену, из которого не вырваться, остальные разобщены и погрязли в склоках. Единого вождя нет, а Амори собирается с силами. Этих "винтовок", которые уже убили множество сколенцев, наделают сотни, а то и тысячи. Сколен уже окружён врагами. И если дрязги продолжатся, Амори раздавит восстание в несколько месяцев. Всё будет, как до войны... Даже хуже, ведь захватчики захотят расквитаться за страх и потери. Эвинна не обольщалась: против армии Амори и объединённые отряды повстанцев могут не выстоять. А уж когда каждый ведёт свою войну, и плевать ему на остальных...

  Надо их предупредить. Объяснить, что пора забыть раздоры, и нанести поражение всем врагам по очереди. Она даже знала, как это сделать, чтобы понести наименьшие потери, как не повторить ошибки и заставить ошибаться врагов.

  Уничтожить, как бешеную собаку, Арднара, разгромить Эльфера... Память о предательстве учителя даже здесь причиняла боль. Уничтожить дружины баркнейского короля и тардских танов, а потом огнём и мечом пройтись по их землям, чтобы неповадно было бить в спину. Затем вновь войти в Нижний Сколен, благо, не все согласны с отступничеством Карда. И наконец - ворваться в материковую Алкию, дабы отрезать Алкриф от суши. Если не удастся - вторгаться в земли халгов и белхалгов, помогать хеодритам отбиваться от южан, удерживать Валлей и строить собственный флот, благо, можно выписать мастеров с Гевина. Бить, а не отбиваться! Атакующий выбирает время и место удара, а атакованный пытается угадать - и часто ошибается, ибо враг не глупее. Нужно, чтобы угадывал и ошибался - Амори, а не сколенцы. Иначе не выстоять...

  И главное - всё равно как, но выведать, где и как делается это новое оружие - и создать такие же мастерские. Пусть сколенские копии на первых порах будут хуже, как хуже алкских будут первые корабли. Всё равно это лучше мечей и копий. Потом, глядишь, "винтовки" сколенского изготовления превзойдут алкские. Но сначала - предупредить... Найти лазейку между мирами. Избавиться от постылого блаженства, оплаченного тысячами жизней. И будь что будет - она согласна до самого конца мира возрождаться в телах самых презренных тварей, не говоря уж о людях низших каст, лишь бы получить возможность...

  Забыв, что надо представлять какую-то местность, она скользила по мазкам кричаще-ярких красок, разгоняясь с каждой секундой. Казалось, тревога придаёт сил, заставляя двигаться в неведомые дали. Эвинна не знала, куда она может прийти, но сидеть на месте и ничего не делать не могла. Девушка жаждала вновь встретиться со Справедливым, любыми средствами упросить, а может, заставить вернуть её назад... Или хоть передать весточку тем, кто сражается за Сколен. Это и в его, Справедливого, интересах. А если удастся предотвратить катастрофу, дальнейшая судьба будет неважна. Одна жизнь мало значит по сравнению с миллионами... Только бы предупредить. Пусть не всех - у Оле, Телграна и остальных есть своя голова на плечах. Но если бы удалось выручить Морреста... Оставить его гнить в подземелье для неё будет пыткой.

  - Я знаю, каково это - не суметь помочь любимому.

  Эвинна остановилась рывком, словно налетела на стену. Новый Голос тоже исполнен дремлющей мощи, но сила эта другая - не столь откровенная, как у Стиглона, не выставленная напоказ, чаще действующая опосредованно. Могущество, но мягкое, не принуждающее, а влекущее. Женственное, внезапно нашла она определение. Сам Голос был женским - то есть скорее, юной девушки, на самой грани отрочества и зрелости.

  Миг - и обладательница Голоса материализовалась. В отличие от Справедливого, она предпочитала, чтобы её видели. Почти во всех городах и сёлах Сколена стоят сельские храмы в честь Алхи Милостивицы, и в них - изображение богини. Хватило одного взгляда, чтобы понять: Эвинну почтила встречей Она сама.

  Юная, чарующе прекрасная и соблазнительная девушка шла навстречу, и даже шаги изящных босых ног, колыхающие длинную зелёную юбку, казались танцем любви и чувственности; ритмично покачивались крутые бёдра; на девушке распираемая крупной грудью короткая блузка; она вздымается при каждом вздохе, и оставляет открытой почти весь загорелый живот. Лицо словно выточено гениальным скульптором, сумевшим показать и чувственно приоткрытые пурпурные губки, и блестящий из-под них жемчуг зубов, и скользящий по губам розовый блестящий язычок, и точёный носик, и огромные, выразительные глаза с длинными, чёрными ресницами, и брови вразлёт... Золотой короной на голове лежат пышные волосы, как королевская мантия, они спускаются ниже пояса, живой водопад струится по плечам, груди, спине. Кажется, могущественный волшебник собрал в одном теле квинтэссенцию женской красоты, дабы любой мужчина, увидев этакое чудо, погиб безвозвратно, утонув в огромных глазищах. К счастью, Эвинна была женщиной.

  - И я была готова пойти на всё, чтобы ему помочь, - вновь заговорила красавица, голос оказался под стать внешности - высокий, чистый, музыкальный, зовущий совершить невозможное во имя Красоты. - Мне не удалось, и для богини есть невозможное, но тебе могу помочь.

  - Ты... Алха, да?

  - У меня много имён, - произнесла Милостивица со вздохом - ею овладели тяжёлые воспоминания, ровные, снежно-белые зубы прикусили пухлую губку. - Вам, людям, более известно это. Времени мало, скоро Стиглон спохватится, и я ничего не смогу сделать. Слушай внимательно и запоминай. Это самое важное, что ты когда-либо узнаешь.