Джефф Вандермеер - Город святых и безумцев Страница 5

Эти татуировки, сперва показавшиеся Дардену родимым пятном или опухолью, лишили его дара речи, поэтому карлик не единожды, а дважды спросил:

— Вы здоровы, сэр?

Дарден же просто смотрел, выпучив глаза и приоткрыв рот, будто неоперившийся птенец. Ведь от макушки по лицу карлика тянулась точная и подробная карта реки Моль с названиями городов возле протравленного черным по красному кружков. Местами утолщаясь, местами сужаясь, река текла темная, зелено-синяя: от истока над левым веком, огибая полночную черноту глаза, и все вниз и вниз мимо жестких складок возле носа и рта, извиваясь по внушительному подбородку, и наконец, змеясь, исчезала под жилеткой. Карта земель, прилежащих к реке Моль. Северные города, где прошла юность Дардена, Велизарий, Стоктон и Морроу, где еще жил его отец, теснились на лбу карлика, а ниже, на шее (если хотите придираться, над третьим позвонком), раскинулись джунгли его прошлого года: плотная стена зелени, прорисованная с ювелирной точностью, и лишь немногие пятна красного в ней обозначали церковные владения. Дарден мог провести линию, отмечавшую его унылый жизненный путь. Усмехнувшись, он едва удержался, чтобы, протянув руку, не потрогать щеку карлика, так как ему пришло в голову, что это тело не только карта, но и хроника. Разве на нем не показаны место рождения Дардена и его юность на севере, затем медленный путь на юг, через джунгли до Амбры? Разве не смог бы он, увидь татуировку целиком, проследить свои дальнейшие шаги к морю, куда впадает река Моль? Разве не сумел бы он прочесть свое будущее? Он рассмеялся бы, если бы не сознавал неуместность смеха.

— Невероятно, — вырвалось у него.

— Невероятно, — эхом повторил карлик, открывая крупные желтые зубы, торчащие меж черных пустот на месте отсутствующих передних клыков и резцов. — Ее нарисовал мой отец Альберих, когда я перестал расти. Я должен был выступать в его шоу. Он был лоцманом, возил по реке туристов и отмечал по мне курс, который для них проложил. Больно было так, будто мою кожу рвали тысячи дьявольских крюков, но теперь я поистине невероятный. Хотите ее купить? Меня зовут Дворак Нибелунг.

Вместе с этим водопадом сведений карлик предложил грубую морщинистую руку, которая, когда Дарден ее пожал, оказалась очень холодной и шершавой на ощупь.

— Дарден.

— Дарден, — повторил карлик. — Дарден. Спрошу вас еще раз, вы хотите ее купить?

— Кого?

— Женщину в окне.

Дарден нахмурился:

— Нет, разумеется, я не хочу ее покупать.

Дворак вперился в него черными, водянистыми глазками. Пахло от него крепким мускусом речного ила с резкой примесью дурманящего ореха гиттл.

— Надо ли говорить, что она всего лишь мираж в окне? — возразил он. — Для вас она не реальна. Увидев ее, вы влюбились. Но если пожелаете, могу найти вам похожую на нее женщину. За деньги она сделает все, что угодно. Хотите такую?

— Нет, — отрезал Дарден и отвернулся бы, будь в толчее хоть сколько-то места, чтобы так поступить, не показавшись грубым. Рука Дворака снова легла ему на локоть.

— Если не хотите ее купить, то чего же вы от нее хотите? — В голосе карлика звучало полнейшее недоумение.

— Я хотел бы… я хотел бы завоевать ее. Мне нужно подарить ей вот эту книгу. — А затем, лишь бы избавиться от карлика, Дарден сказал: — Не могли бы вы отнести ее и сказать, что она от поклонника, который хотел бы, чтобы она ее прочла?

К удивлению Дардена, Дворак начал пыхтеть и отдуваться. Поначалу тихие, эти звуки становились все громче, пока река Моль не изменила свое теченье по изгибам его лица и что-то прикрепленное к подкладке его куртки не зазвякало сотней смертоносных осколков.

Краска бросилась Дардену в лицо.

— Полагаю, мне придется поискать кого-то другого.

Достав из кармана две натертые до блеска золотые монеты с портретом Трилльяна Великого Банкира, он приготовился резко повернуться на каблуках.

Посерьезнев, Дворак в третий раз потянул его за рукав.

— Нет, нет, сэр. Прошу меня извинить. Простите, если оскорбил или прогневал вас. — Рука с пальцами-обрубками вытащила из-под локтя Дардена книгу в цветной обертке. — Я отнесу ее женщине в окне. Труд невелик, ведь, видите ли, я коммивояжер «Хоэгботтона и Сыновей». — Тут он отвел левую полу куртки, открыв пять рядов столовых ножей: зазубренных и обоюдоострых, из китового уса и стали, с рукоятками из резного дерева и толстой кожи. — Видите? — повторил он. — Я продаю их ножи за комиссионные. Это здание, — он указал на кирпичную стену, — мне знакомо как мои пять пальцев. Пожалуйста?

Болезненно ощущая клаустрофобичную близость карлика, его вонь, Дарден предпочел бы отказаться, отвернуться, бросить не только резкое «нет», но «Как вы смеете касаться служителя божьего?». И что тогда? Тогда придется завести знакомство с кем-то из местных, обратиться к какому-нибудь головорезу на пыльном тротуаре, ведь он не может совершить нужный поступок сам. В этом его утвердила дрожь, появившаяся в коленях, стоило ему приблизиться к «Хоэгботтону и Сыновьям», дребезжание на языке слов, которые вываливались скомканно и бессвязно.

Первым порывом Дардена было выдернуть книгу из рук Дворака.

— Хорошо, хорошо, можете отнести ей книгу. — Он снова вернул ее Двораку. — Но поторопитесь. — Облегчение словно бы сняло с его плеч бремя зноя. Он опустил монеты в карман жилетки Дворака. — Идите же, — махнул рукой он.

— Спасибо, сэр, — сказал карлик. — Но разве не лучше нам встретиться завтра, здесь же и в тот же час, чтобы вы узнали, как она приняла подарок? Чтобы, если пожелаете, вы могли поднести ей второй?

— Разве мне не следует подождать, не увижу ли я ее сейчас?

Дворак покачал головой:

— Нет. Где тогда тайна, где романтика? Поверьте мне: вам лучше исчезнуть в толпе. Намного лучше. Тогда она станет гадать, как вы выглядите, как себя держите, а единственной путеводной звездой ей станет тайна подарка. Понимаете?

— Нет, не понимаю. Совсем не понимаю. Я должен доподлинно знать. Должен позволить ей…

— Вы правы… вы совсем не понимаете. Сэр, вы, случайно, не священник?

— Да, но…

— Не кажется ли вам, что с этими сведениями лучше было бы подождать до подходящего момента? Не думаете ли вы, что ей покажется странным, что за ней ухаживает священник. На вас платье миссионера, сэр, но ведь она не обычная прихожанка.

И тут Дарден понял. И удивился, как это сам не догадался раньше. Он должен постепенно посвятить ее в частности своей профессии. Нельзя объявлять об этом открыто и прямо, иначе можно ее отпугнуть.

— Вы правы, — сказал он. — Разумеется, вы правы.