Жанна Пояркова - Дети Лезвия Страница 5

Что бы ни оставил мне неведомый пришелец, о визите никто не должен знать, иначе любой будет думать, что ко мне можно проникнуть безнаказанно. Это повлечет за собой массу неприятностей — конечно, больше для тех, кто поверит в это, чем для меня, но мне не хотелось тратить силы на глупых юнцов, жаждущих славы. Кроме того, моя репутация не оставляла возможности для незнакомца выбраться из Алого Призрака живым, и она далась мне не просто так. Натерев волосы ароматным мылом, я думала о том, почему незнакомец взывал к Таготу и что значили неведомые строки. Это вполне могло оказаться заклинанием, скорописью магов, каким-то проклятьем, однако я не ощущала ничего, что сумело бы мне повредить. Я не могла прочитать загадочную запись, а раз не могла я, то из Детей Лезвий текст поддался бы только Сэтру и Наставнику. Может быть, кто-то желал выманить меня, рассчитывая на любопытство, подстеречь и убить, а может, кто-то хотел сообщить важную весть. Не знаю ни одного существа, у которого могла бы возникнуть подобная нужда. В любом случае, теперь я была гораздо более бдительна, чем обычно, — даже сдувая пену с волос, я внимательно слушала, что происходит вокруг. Вряд ли мошка смогла бы пролететь незамеченной. А может, это была шутка, за которую некто поплатится головой. Я уже придумала, как он умрет.

Смыв мыло, я подождала, пока вода высохнет, бросила бич в очаг и, слегка морщась от боли, поднялась за одеждой. Проникнуть в Алый Призрак можно только магическим способом, причем колдующий должен быть, по меньшей мере, не намного слабее меня, а это уже подразумевает приличный уровень. Я сразу чувствую нарушителя, словно инородное тело в организме, и караю. Никакие магические пассы и шепоточки людской магии не могут удержать меня, когда в душе кипит месть. Значит, это был маг… Насколько мне известно, совершить перемещение в Ущелье Раздора извне до сих пор было невозможно, а значит, маг где-то рядом, если еще не успел сбежать. Найти его нетрудно. Наверняка кто-то его уже поймал, и хорошо, если не прикончил.

Мой шкаф вряд ли можно назвать хранилищем сотен нарядов, потому что одежда меня интересует только с функциональной точки зрения. Набросив на плечи свободную рубашку из темной ткани, я направилась прямо в Главный Зал. Эйлос увидел неровные раны на ногах и отвел глаза. Среди даройя не было подобных нашей троице, и братья никогда не приходили к зэн. Кровью отвечала только я.

— Ра… — Тарен повернулся, подбирая с пола плащ, и черные крылья на спине пошевелились. — Адепт звал нас на Танец Лезвий. Ты просила напомнить.

Мое имя — Тизраэль, но обычно меня зовут Ра. Ра — боевая кличка, удобное сокращение, которым меня может называть каждый, а родовое (полное) имя произносить запрещается. Это приравнивается к оскорблению, а я особенно щепетильна в данном вопросе. Не стоит позволять трепать свое имя, будто тряпку на ветру.

— Да, я помню. Я позову вас, когда придет время.

Они кивнули, облачившись в плащи, и растворились в тени колонн. Раньше я пыталась разгадать их тайну, но сейчас меня больше интересовал странный поступок неведомого мага. Он должен был знать, что, оказавшись в Ущелье Раздора, обратно не выберется, но все-таки сделал это ради какого-то клочка бумаги. Взбив волосы, чтобы быстрее сохли, я отправилась наверх — сменить одежду на более подходящую случаю. Самое время поторопиться — меня ждал Адепт Детей Лезвия.

Танец Лезвий — это не бой, хотя во время встречи в Цитадели Стали поединки нередки и поощряются. Многих из даройя можно встретить только здесь, потому что у каждого свой путь, свои заказы, а дружба между членами клана редка. День Танца становится и днем вызовов, днем воплощения самых изощренных замыслов, песней смерти, сыгранной с помощью ударов. Молодые зачастую обнажают мечи против заслуженных мастеров, а кто-то пытается ударить в спину, проверяя реакцию противника и одновременно свою удачу. Однако сам Танец — это ритуал, показывающий, насколько ты чувствуешь оружие, насколько ювелирно ты способен владеть им, слушать биение жизни и предугадывать наступление смерти. Это игра. Демонстрация искусства.

Кроме того день Танца Лезвий — это подведение итогов. Адепт видит, кто на что способен, а наиболее отличившихся удостаивает Ока Смерти. Он единственный, кто не может вызвать на бой никого из Детей Лезвия, ведь он и без того лучший, Сэтр только смотрит и ждет. Он никогда никого не обучает, его дела скрыты туманом — никто не знает, как он дальше идет по Пути. Оспорить его право на власть может любой, но никто этого не делает. Пока ни один из даройя не готов сразиться с Сэтром, каждый взмах оружия которого — воплощенная в движении музыка, каждая атака — выверена и совершается почти без участия разума. Он всегда успевает чуть раньше, и этого достаточно, чтобы труп дерзкого заливал пол кровью в ритуальной фигуре Алфавита.

Мы с братьями спускались вниз, на дно Ущелья Раздоров, погружаясь в густой туман, который постепенно оставался далеко вверху. Лошади осторожно перебирали ногами на крутой тропинке, Эйлос ехал впереди, Тарен — позади меня. Можно было воспользоваться Точками, но я не любила злоупотреблять магией, к тому же поездка тренирует мышцы и делает тело сильнее. Через пятнадцать минут езды начались буро-зеленые леса, покрывающие большую площадь Ущелья; узкие жесткие листья каори наполняли воздух горьковатым свежим ароматом. Каори растут только здесь, из их плодов делают куаву, сок с добавлением перца и пряностей. Куаву подогревают на жаровне, добавляя немного горького вайна, чуть перца, соли, и в итоге получается густой красно-коричневый напиток, острый, но питательный; он вполне способен заменить пищу и не затуманивает сознание. Изредка из стены каори, больше похожих на очень высокие кусты, чем на деревья, выглядывали кудрявые серебристые ивы.

Ножны с двух сторон бедер били по израненным ногам, и чем дальше мы ехали, тем мрачнее я становилась. Боевые серпы, как их называл Тагот, без которых я не выходила из Алого Призрака, — мое излюбленное оружие. Мне это кажется символичным: ведь Смерть — это жнец, а я — один из ее вестников. Сильнее всего боевой серп напоминает кривой кинжал, но он подлиннее, и клинок загнут немного иначе, более плавно. Серпы тонки, остры, но не погнутся и при прямом ударе. За секунду парой своих я могу легко выпотрошить незадачливого соперника, причем сделаю это в лучших традициях Детей Лезвия. Выхватить их не составляет никакого труда — всего одно движение.

Странно, но на нас никто не напал. Арбалеты братьев и мой лук так и остались без дела, уши не уловили ни одного подозрительного звука — пространство около дороги принадлежало только птицам да мелкому зверью, перебегавшему под кронами, а через час мы уже подъезжали к Цитадели Стали. Дорога, выходя из леса, расширяется (в нее, словно маленькие ручейки, вливаются другие тропинки) и широким полотном затекает в арку, предваряющую вход в большой зал. Цитадель Стали — это не замок, это высокий сводчатый покой, увенчанный вторым ярусом и окруженный многочисленными комнатками, пристройками для хозяйственных целей. Он сделан из светлого с серыми прожилками камня, а внутри тяжелый потолок поддерживается длинным рядом белых колонн. В отличие от замков даройя, Цитадель Стали не пугает и не удручает, это место, в котором собираются для Танца Лезвий, здесь никто не живет. На стенах изображены символы Алфавита, и каждый может посмотреть на то, как должно рисовать знаки смерти. Ритуальные символы отлиты из лучшего металла и врезаны в стены, поэтому чертог так и назван. Цитадель Стали — это арена и гостевой зал одновременно.