Елена Белова - Сердце Феникса. Новая реальность. Страница 5

Она подмигнула, глядя в потрясенные зеленые глаза. Похоже, у малыша возникли проблемы с речью. А вот не будет в следующий раз девушек подкалывать, нахал.

— Но я..

— Помолчи, герой-любовник, — развеселилась Лина, присаживаясь рядом. И положила руку ему на грудь, легонько, еле заметно прощупывая..

— Эй!..

— Уймись. И пока не пришла в голову какая-нибудь глупость, сообщаю — это мой тайник. И перенестись в него и из него могу только я. Ну или кого я держу. Так что расслабься. Ты никуда отсюда не денешься. Не передумал называть свой клан? Или семью?

— Нет, — нахмурился тот. И снова напрягся, словно она ему руки выкручивала. О, а это мысль. После перелома надо будет заняться. Раз уж он не называет свою семейку..

— Это у тебя прям эта… как ее… паранойя.

— Я не хочу снова стать заложником. Что тебе от меня надо?

— Попрактиковаться.

— В чем? — зеленые глаза пристально следили за ее руками…

— А вот в этом, — и она легонько приложила к гематоме на боку первый компресс… Он дернулся, но спустя несколько секунд потемневшие глаза расширились..

— Ты меня лечишь?!

— Неа. Я строю коварные планы!

— Какие?

— О, не все сразу! Ты как, руками шевелить можешь?

— Пока нет…

— Ладно, попробуем. — она кольнула его запястье кончиком лезвия, — Чувствуешь что-нибудь?

— Да.

— Тогда поехали.

Мальчишка был измотан настолько, что вторую руку она массировала при полном отсутствии сопротивления и напряжения (он просто вырубился) Весело!

В смысле, веселого мало, конечно. Ее невольный гость слишком слабый для веселья. Лина беспокойно прислушалась к времени… Ей пора к матери с отчетом о заказе. Но мамуля задержит часа на два, а если найдет прокол в исполнении, то на несколько дней. А этот… Алекс останется один, что его запросто прикончит. Опыта у нее немного, но что такое истощение, она знала… Знать бы еще, что с этим делать. И черт возьми, она не могла его бросить!

Вихрь воспоминаний замер на виденье искрящегося облачка… облачка, в котором истаяла мальчишеская фигурка с ясной улыбкой. Она лечила его тогда почти неделю, а потом вынесла в парк и дала перенестись… И забыла про это, забыла, намертво, заглушив воспоминание о первом «свидании» и зеленых глазах, полных благодарности..

— Алекс..

Лина, ведьма клана Феникс, стояла, глядя в глаза своей будущей жертве, и молчала..

Настоящее…

— Лина… — юноша оглянулся через плечо, на сцену, где уже размахивал руками рыжий мужчина, призывая звезду кончать клеиться к хорошенькой девушке и вернуться к выступлению.. — Подожди… Подожди, не уходи, слышишь? Пожалуйста… А?

Рукам стало горячо — а когда это он успел взять ее за руки? Почему-то сбилось дыхание. Он смотрел так, что губы ответили совершенно самостоятельно:

— Хорошо.

Призвать к порядку обретшие самостоятельность губы и руки она не успела — Алекс мягко повлек ее за собой, и к бунту против хозяйки присоединились ноги. Она послушно пошла за ним, за ним, на сцену..

Здесь было намного светлей. Софиты очень четко, до мельчайшей черточки, высвечивали колышушийся ковер из зеленых ветвей в глубине сцены, несколько цветных барабанов, блики на гитаре Алекса и… и его лицо.

Мальчик вырос.

Высокий, выше ее, стройный и гибкий юноша совсем не был похож на бледного до прозрачности мальчишку, впервые в жизни заговорившего с ней о свидании… Тогда, в парке, когда он всей грудью вдохнул воздух, улыбнулся и посмотрел на нее сияющими глазами, она подумала, что он красивый. Очень красивый, когда не замученный и не обреченный… А сейчас это впечатление усилилось. Очень…

До замирания сердца.

Зеленые глаза, которые смотрели с таким теплом и таким смущением… Он что-то сказал — она не услышала..

— Что?

— Садись. Садись, вот сюда. И слушай. Хорошо?

Краткая заминка — и на сцене возникло кресло. Мягкое.

— Друзья… — Алекс невольно сбивался, — Сегодня я нашел…ту девушку, что искал несколько лет. Самую удивительную и неповторимую девушку… Эта песня — тебе. Лина…

Какие-то остатки здравого смысла в ее бедной голове еще сохранились. Именно они сейчас робко намекнули, что наемной убийце крайне неразумно вот так выставлять напоказ свое лицо тысячам людей… Но тут мягко заговорили гитарные струны, и эти остатки благоразумия делись неизвестно куда. Попросту растворились в музыке.

Ангел ступает по облакам,

Ангелы носят нимб… — с легким вызовом пропел ясный голос, и Лина невольно улыбнулась, хотя нежно-проникновенная мелодия не наводила на мысли о юморе.

Белые перья, нежные крылья,

Взгляд неземной доброты…

И звенящий аккорд, взмывающий к небесам… И словно вызванный звуками музыки, в воздухе мерцающей дымкой зависает голубовато светящийся силуэт с жемчужно-нежными крыльями…

По залу проносится восхищенный вздох. Осветитель сработал мастерски, сотворенный его рукой светлый ангел проникновенно-печальными глазами смотрел на толпу и, казалось, ступи к нему кто-то в эту минуту, позови — и он шагнет навстречу…

Ангелы так высоко в Небесах,Не видно, зови, не зови.А мы все мечтаем увидеть их свет,Мечтаем об их любви…И если все кончено, холод в крови,Проигран последний бой,Тогда и увидишь посланца Небес,Пришедшего за тобой…Но ангельских крыл и покой, и свет,Тебе не заменят того, чего нет,Ведь жизнь и любовь, и долги и враги,Все это теперь у тебя позади…А что впереди? Да хоть райский покой,Тебе все равно не вернуться домой…Обратно с Небес, хоть моли, хоть рвись,Тебе не вернуться в жизнь…

Гитара вдруг резко сменила ритм. В сдержанном рокоте струн бесследно растворилась печаль и проступило иное — вызов.

Строки накатывали штормовыми волнами:

Ты всюду бывал и всем рисковал,И смерть встречал оскал в оскал,Друзей выручал, ко льву в клеть готов войтиОт пуль уходил, других уводил,И в жизни взгляд не отводилОт тех, кто всегда вставал на твоем пути.Нож в спину, рывок, и крови поток,И шаг, всего один шаг вперед,От боли в груди лишь пламя и жгучий ледВсе рвется вмиг и в этот мигЗакушены губы и сердца крик:О Боги, пусть эта чаша меня минет!Другой утешенья не говоритИ взгляд не светом, а гневом горит,Но именно он преграждает дорогу злу.Когда все черно и надежды нет,Он выпишет в жизнь обратный билет,Его настоящим ангелом я назову.Мой… ангел.

Песня оборвалась резким аккордом, и чуть задыхающийся голос Алекса негромко повторил, уже в полной тишине: