Кирилл Еськов - Дежавю Страница 5

…Виктор свернул китайскую статью и, чуть поколебавшись, вновь вызвал на экран заставку «Хроник Срединных Земель» — просто послушать музыку. Да, музыка… вот убери, к примеру, из «Профессионала» музыку Морриконе, и останется боевичок — один из многих, а так — вполне себе классика; так и здесь… Воля ваша, но странная это игрушка, со всех сторон странная; она, похоже, здорово «глючила», причем глюки в каждой копии игры были свои, неповторимые. Автором игры значился некто Раймонд, создатель одного из бесконечных фэнтэзийных сериалов — убогая штамповка, каковую человеку, вышедшему из десятилетнего возраста, и в руки-то брать западло. Голову на рельсы: истинный творец, создавший это чудо, по каким-то своим соображениям решил не светиться в титрах — вроде тех ребят, что спрятались за выпиленной из фанеры личиной неграмотного актеришки Вильяма Шэйкспера… Или (мелькнула вдруг совсем уж дурацкая мысль) может, никакого творца нет вовсе, а есть тот самый фон-Неймановский автомат, переваливший за критический уровень сложности? А если так — как он должен вести себя на альтернативных развилках сюжета? Процесс-то, по идее, должен становиться не-марковским, а дальше вообще будет возникать «дарвиновское» поведение системы — как у Эйгена, с его самосовершенствующимися автокаталитическими циклами второго порядка!

Ладно, ну их всех к дьяволу — и фон-Неймана, и Маркова, и Эйгена; «будь проще — и люди к тебе потянутся»… Вот, к примеру, одна из первых записей, — (Виктор вошел в архив) — помнится, там обнаружилась пещера, никакими описаниями в этих местах не предусмотренная, и в которую он тогда залезть так и не сумел. Сейчас он сотрет эту сюжетную развилку (JJJ-11.12), освобождая место для пошаговых перезаписей боя в храмовом подземелье, и мир станет беднее… на сущую безделицу — но беднее! Необратимость…

И, повинуясь внезапному импульсу, Виктор кликнул двойным щелчком на строчке JJJ-11.12 — «Load saved game». Напоследок.

3

Ощущение вторичности происходящего было внезапным и необычайно сильным. Оно волною прокатило по речным заводям памяти, взбаламутив с заиленного, заросшего рдестами и роголистником дна причудливую мешанину погребенных там теней, отзвуков и запахов. Некоторое время все это кружилось в зеленоватой, цвета бутылочного стекла, водной толще, и казалось уже — вот-вот сложится в осмысленное воспоминание, но нет… Хоровод распался, и образы минувшего стали один за одним погружаться в глубину; дольше всего держался запах — он как бы отчаянно выгребал против течения («Ну вспомни же меня, вспомни — это так важно!..»), однако настал и ему черед обессилено вернуться в придонную тину забвения. Теперь уж точно навсегда…

Глупости, конечно. В этой части страны Айвен отродясь не бывал — да и дальше, по чести говоря, вполне обошелся бы без эдакого счастья. Верно говорят — «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным»… Айвен мельком глянул на спутников, с которыми накрепко связала его в ту ненастную ночь шаловливица-судьба, и в очередной раз безнадежно выругался про себя: вот уж влип, так влип… Но тут откликался другой голос — новый, до той ночи вовсе не дававший о себе знать: «А что — спутники? С такими спутниками можно хоть в огонь, хоть в воду, хоть под землю — за гномьими сокровищами. А если ты в и девятнадцать годков не готов к приключениям, даже в такой компании значит, привет: возвращайся под отчий кров, женись на Анне-Луизе с соседней улицы и устраивайся по родительской протекции письмоводителем в магистрат…»

…Придорожный трактир «Последняя чарочка» у второй после Ламерта развилки Северного тракта был в тот дождливый вечер совершенно пуст — ни одного посетителя. Фитилек единственной масляной плошки выхватывал из неопрятной темноты лишь струганную стойку в пивных потеках и недовольную заспанную физиономию хозяина (еле достучался!); освещать же длинный стол, с краешка которого сейчас расположился со своим скудным ужином Айвен, трактирщик почел явным излишеством — нич-че, дескать, мимо рта не пронесешь! Рожа у хозяина была совершенно разбойничья — подстать репутации здешних мест, так что Айвен, расплачиваясь за ужин и ночлег, демонстративно вытряхнул на стойку весь свой запас медяков и мелкого серебра: а то ведь сперва снесут башку, а уж потом начнут соображать — да стоило ли, за такую-то ерунду…

Допивая пиво (на удивление приличное — для такой дыры), Айвен поймал на себе взгляд хозяина — и внезапно почувствовал, как за воротник ему заползла гусеница озноба, холодная и щетинистая: ох, ребята, да тут не разбойники, тут как бы не хуже… Темный, совершенно безлюдный и безмолвный трактир, в котором отчего-то даже сверчки умолкли, и хозяин, следящий за ним вполглаза, как сытый кот за мышью: «ну-ну, побегай пока, дурашка…» Взять с него нечего, значит… значит… Спокойно! — приказал он себе и попытался, сосредоточившись, сплести вокруг себя магическую паутинку — одно из немногих, простейших, заклинаний, которым его успели научить в школе Эри; нить сплелась на удивление хорошо и четко, чужой огонь нигде ее не пережег: во всяком случае, ни упырем, ни оборотнем трактирщик, похоже, не был. Однако теперь сомневаться уже не приходилось — хозяин действительно следит за ним, как моласский волкодав, которому приказано «Охраняй!»: дескать, сидишь себе — и сиди, пей пиво, а дернешься к выходу — перерву горло на раз…

И тут — хвала Богам, Высоким и местным! — снаружи послышался энергичный оклик: «Эгей! Есть кто живой?», с дивной бесцеремонностью прогрохотали по доскам крыльца сапоги, распахнулась настежь входная дверь… Светильник как-то сам собою вспыхнул ярче, и на свету в физиономии трактирщика не обнаружилось ровно ничего зловещего — одно лишь заспанное недовольство; тьфу ты, чего только не примерещится в игре теней!

Вошедших было двое; судя по состоянию их плащей, дождь на улице не то что не утих, а припустил с новой силой. Одеты одинаково, в кожаные куртки со шнуровкой на груди и высокие ботфорты — излюбленный наряд солдат удачи, каковыми вошедшие, похоже, и были. Один из них, шатен лет двадцати пяти (меч носит за спиною, по-косиански; по говору — южанин, а по манерам несомненный шевалье) небрежно швырнул на стойку монету («Ужин и комнату с двумя койками!»), пару секунд, прищурившись, в упор разглядывал Айвена, после чего вновь обернулся к хозяину:

— Скажи-ка, любезный, тут незадолго перед нами должен был объявиться отряд королевских рейнджеров, человек шесть…

— Не было тут таких, добрый сэр, — помотал головою тот, колдуя над втулкой пивного бочонка.

— Странно, — бровь шевалье поползла вверх, а взгляд, обращенный на трактирщика, стал тяжел и недоверчив. — Из Ямбона они выступили с рассветом, это я знаю совершено точно. Свернуть на этом тракте, как я понимаю, некуда. Так?..