Тимофей Печёрин - Пасынок луны Страница 5

Единственным своим ударом она смела не только защиту мага. Даже «рога», призванные удержать гостью с иного яруса, не выстояли под ним. На мгновение раскалившись докрасна, они рассыпались и рухнули вниз каменным крошевом… выпуская на волю весь прошлый улов Арвана.

Сам маг к тому времени успел уже превратиться в горсть пепла… но даже пеплу этому покой был заказан. Словно подхваченный ветром, он поднялся над камнями крыши, затем устремившись внутрь Башни. На последнем ее этаже маленькое пепельное облачко начало расти — прирастать пылью, скопившейся в углах, на ступеньках и старых вещах.

Собрав пыль наверху, гость из иного мира спустился на этаж ниже. Ростом он сделался теперь в полчеловека и походил на каплю чернил, попавшую в воду. В зыбком бесформенном теле подрагивали, вспыхивая, крохотные молнии.

Фангор почуял живое облако, едва то оказалось на одном этаже с его комнатой. Несмотря на поздний час, спал оборотень плохо: ночь взывала к звериной его части — добро хоть делала это пока не слишком навязчиво. Не подвело и звериное же чутье, слабое подобие которого было доступно Фангору даже в шкуре человека.

Поднявшись с кровати и осторожно выглянув за дверь, парень сразу приметил виновника своих тревог. Разглядеть черное и неуклонно растущее облако не составило труда — благо, вместо неверного огня факелов Башня освещалась магическими кристаллами огнельда. И освещалась довольно ярко, пускай выходил свет холодным и каким-то неживым.

Ни на миг не пришлось Фангору задумываться и о дальнейших своих действиях. Хоть и не был его хозяин сосредоточием вселенской мудрости, но и в недостатке дальновидности упрекнуть его было сложно. Ибо предусмотреть Арван сумел многое. В том числе и собственную гибель от непреодолимой силы, и вторжение оной в его жилище.

Случись такое, верному слуге мага надлежало немедленно запечатать Башню тремя печатями: в виде звезд с четырьмя, пятью и шестью концами. Ровно в такой последовательности — и покидая жилище Арвана не иначе как спускаясь вниз. Искать печати тоже долго не понадобилось: своего часа они ждали под кроватью Фангора.

С печатями в руках парень прошмыгнул через короткий, загнутый в дугу коридор к лестнице вниз. Облако, выросшее к тому времени до размеров коровы, разумеется, почуяло его — и сверкнуло молниями, издав громоподобный звук. Однако сделать ничего не успело: Фангор спешно захлопнул дверь, отделявшую коридор от лестницы, а затем наложил на него первую из печатей.

Вскоре дверь содрогнулась под ударом нечеловеческой силы… но осталась стоять — печать не подвела. Гром не то гнева, не то разочарования огласил Башню, в то время как Фангор достиг уже следующего этажа. Наконец последнюю печать он наложил уже снаружи: прямо на входную дверь.

Рогатая Башня дрожала, озаряемая вихрем холодного пламени, сиявшим над нею в небесах. Фангор догадывался, что значит это сияние: похоже, стараниями хозяина прямо над Башней открылась дверь между мирами. И теперь через нее прорываются силы, опасные для всего живого. Прорываются… чтобы навеки застрять в жилище покойного мага. Ну, пусть не навеки, а насколько продержатся три печати.

Если повезет — сущности из других Ярусов так и останутся в Башне, наглухо отрезанные от внешнего мира. Лишь бы стенам достало крепости… и лишь бы захожий искатель сокровищ и приключений не вздумал печати сорвать. За надежность же самих звезд волноваться не следовало. Все-таки созданы они были не абы кем, а Румаром Вечным: магом, сумевшим прожить больше тысячи лет. Тот же Арван не годился этому легендарному волшебнику и в подметки.

Не стоило, правда, исключать и совсем уж катастрофический вариант: если дыра не закроется даже с окончанием грозы. Тогда ни стены, ни печати не помогут: Башня просто переполнится изнутри и лопнет, подобно крынке с нагретым молоком. На месте же ее, по словам Арвана образуется сквозной прокол меж Ярусами. И уж через него сюда пожалуют такие гости, что живое облако покажется забавным недоразумением. Вроде птичьего помета на макушке.

Исключать не стоило и такую возможность — признавая правда, что шансы ее крайне малы. Все-таки магией люди занимаются не первый век, однако мир погубить за этим делом так до сих пор и не сподобились. И проколы, если они и случались, то выходили тоже не очень-то долговечными.

Дождь уже стихал — во всяком случае, больше не лил как из ведра. Еще раз глянув на печать, на Башню и на разноцветное сияние над ее крышей, Фангор зашагал прочь. Очень быстро смекнув, что ничего больше в этих краях его не держит. А значит и не помешает отправиться хоть в Южную Пустошь, хоть и вовсе на край света.

Впрочем, далеко отойти от Башни юный оборотень не успел. Навстречу ему, загораживая дорогу, двигалась толпа крестьян. Некоторые из них держали в руках серпы и вилы — и явно не за тем, чтобы поработать среди ночи. Едва ли они захотели бы разнообразить таким способом свою жизнь.

«Экие вы сегодня воинственные, — подумалось Фангору, — встретили бы разбойников так — и те шестеро ублюдков сразу в штаны могли напустить…»

Но тогда жители деревни предпочли отсидеться каждый в своей хижине. А потом ползти на карачках к Рогатой Башне, моля Арвана о возмездии. Слезно так моля, жалко — не в пример себе нынешним.

— А ну, скажи-ка, паренек, — обратился к Фангору самый рослый из крестьян, — что это над Башней за диво?

И показал рукой на злосчастное сияние, видное даже издалека.

— Вторжение, — коротко пояснил оборотень, — из другого мира. Но вы не волнуйтесь: Башню я запер. И никаких чудищ к нам оттуда не вырвется.

— А маг? — поинтересовался еще один из крестьян.

— Погиб, — отвечал Фангор, — собственно, потому такое и случилось.

Крестьяне переглянулись. Один даже злорадно ухмыльнулся.

— Вон оно что, — проговорил рослый, — ну раз так… держи его, ребята! Оборотня проклятого!..

На миг Фангор даже опешил — так неожиданно прозвучала для него последняя фраза. Хоть он и понимал, что оборотней не любят и боятся, да и сам, сказать по правде, излишком милосердия не страдал. Когда, например, загрыз старосту за то что деревня не заплатила Арвану дани, кивая на недород. Видел парень и угрюмые взгляды крестьян, когда он являлся в деревню и брал что хотел то в кузнице, то в лавке. И не платя, разумеется, ни гроша.

Фангор знал: крестьяне, что однажды едва не убили его, терпят оборотня только из страха. Страха прогневить его могущественного хозяина и, по меньшей мере, остаться без защиты. Знал — и все-таки, из-за юношеского простодушия, надеялся, будто помощь, оказанная им деревне, перевесит ненависть к оборотням.