Маргарет Уэйс - Сын Китиары Страница 5

Карамон издал странный звук: нечто среднее между смешком и фырканьем. Тика вздохнула.

– Время родин приближалось. Китиара уже совсем выздоровела, и это было очень хорошо, потому что роды оказались долгими и тяжелыми. Два дня промучилась она в схватках и наконец разрешилась младенцем. Это был чудесный мальчишка – здоровый и крепкий. Сама же Китиара была чуть ли не при смерти. Старая знахарка невзлюбила ее – хоть и ухаживала за нею на совесть – и прямо сказала ей, что Китиара не протянет и нескольких дней и что она должна сказать кому–нибудь, кто отец ребенка, чтобы его могли разыскать и отдать новорожденного сына. И вот, в ночь после родин, когда Китиаре стало совсем плохо и она подумала, что умирает, она шепнула мне имя отца. Но взяла с меня клятву, что я никогда не скажу ему об этом. Еще она заставила меня поклясться памятью моей матери, что я исполню ее просьбу. «Отнеси этого мальчишку моим братьям. Их зовут Карамон и Рейстлин Маджере. Они воспитают из него настоящего мужчину. Карамон постарается, я знаю». Я обещала ей исполнить все. В тот час я пообещала бы ей луну с неба. Я была уверена, что она не доживет до утра. «Можешь ты дать мне что–нибудь, чтобы твои братья поверили моим словам, когда я принесу им ребенка? – спросила я ее. – Какую–нибудь безделушку, о которой они точно знают, что она твоя?» – «У меня нет безделушек. Все, чем я владею, – мой меч. Отнеси его Карамону и скажи ему… скажи ему… – Она обвела комнату тусклым взором, взгляд ее остановился на ребенке, вопившем в колыбели у очага. – Мой маленький брат когда–то кричал так же пронзительно, – прошептала она. – Бедный Рейстлин, он вечно болел… И тогда Карамон пытался отвлечь его забавными тенями на стене. Вот так. – Она подняла исхудавшую руку, сложила пальцы, и на стене появилась голова зайца. – И тогда Карамон говорил «Смотри, Рейст, зайчик!»...»

Карамон шумно вздохнул. Тика нагнулась к самому его уху и что–то прошептала. Сара, глядевшая не на них, а на уголья в очаге, подняла голову и покраснела.

– Простите. Я увлеклась своими воспоминаниями, забыв о том, что они гораздо больше ваши, чем мои. Я просто хотела…

– Ничего, ничего, – махнул рукой Карамон. Лицо его было бледно, но он улыбался. – Воспоминания – тяжелый груз, особенно когда они… появляются вот так, внезапно, среди ночи. Но теперь я верю вам, Сара Дунстан. И прошу простить, что не верил до этой минуты. Такое могли, конечно, рассказать, только Кит… или Рейст…

Сара обхватила ладонями горячую кружку, грея пальцы.

– Что ж, в ту ночь Китиара, конечно, не умерла. Ведунья ворчала, что злая девчонка, наверное, продала душу Такхизис, коли сумела выжить. Позже я часто думала над этими словами, особенно, когда до меня доходили слухи о том, что Китиара снова избегла неминуемой смерти, сама убив многих. Быть может, и в самом деле такой ценой выкупала она свою душу у Властительницы Тьмы – в обмен на чужие. Наверное, поэтому Такхизис позволила ей уйти.

– Что за ужасные вещи вы говорите! – поежилась Тика.

– Ужасные или нет, но я видела, как это делается, – тихо отозвалась Сара. Карамон и Тика взглянули на нее с внезапным страхом – словно впервые вспомнив, откуда она пришла, всадница в синем плаще, сколотом черной лилией смерти.

– Вы сказали, ребенок выжил, – нарушил молчание Карамон. – Кит оставила его у вас?

– Да. Вскоре она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы уйти. Но мне показалось, что за те дни, которые она провела в моем доме, она полюбила Своего малыша. Это и в самом деле был очень славный мальчуган. «Я не могу его взять с собой, – сказала она мне. – На севере собирается армия, и я должна встретить судьбу с мечом в руках. Позаботься о нем. Я постараюсь выслать тебе денег, если смогу, а когда он станет достаточно взрослым, чтобы удержать меч, я приду за ним». – «А как же твои братья?» – спросила я. Она обернулась ко мне так резко, что я вздрогнула. «Забудь все, что я тебе говорила о своих братьях! Забудь вообще все, что я тебе говорила! И в первую очередь – имя его отца!» Что мне оставалось делать, как не согласиться? Я только спросила, могу ли оставить ребенка себе, а не отдавать его в чужие руки. Мне так хотелось иметь сына, и появление этого сироты в моем доме я восприняла, как подарок небес. Китиара была только рада этому. Кажется, она успела немного привязаться ко мне – насколько она вообще могла привязаться к кому–либо. Я обещала время от времени извещать ее о себе и ребенке. Она поцеловала малыша и распрощалась со мной. Она была уже за порогом, когда я спросила ее: «Как же мне назвать его?» – «Назови его Стил». Она рассмеялась своей шутке, понятной ей одной.

– Ну, не только ей, – вставил Карамон. – Хотя шутка вышла довольно злая, Танис вряд ли оценил бы ее. И все эти годы… – он покачал головой.

– Он так и не узнал.

– Ты говоришь об этом с такой уверенностью… – фыркнула Тика.

– О чем вы? – вмешалась Сара. – О чем вы говорите?

– Об имени, о чем же еще? – ответил Карамон. – «Стил» значит «полуэльф».

– Полуэльф? – недоуменно переспросила Сара.

– Не такая уж это и тайна, – махнул рукой Карамон. – О связи Таниса и Кит знали все…

– Ах вот в чем дело, – наконец поняла Сара. – Вы думаете, что отец ребенка – Танис Полуэльф? Нет, вы ошибаетесь.

Карамон выглядел озадаченным:

– Вы уверены? Конечно, если у нее был кто–то еще…

– Любой обладатель штанов, – тихо фыркнула Тика.

– Но вы сказали, что мальчик был рожден за четыре года до начала войны. Кит и Танис тогда уже любили друг друга. То, о чем вы говорите, случилось сразу после того, как она уехала из Утехи с этим… – Карамон вдруг задохнулся, словно осененный внезапной мыслью, и вытаращился на Сару. – Но это невозможно! – вскричал он. – Я не верю! Сестрица решила посмеяться над нами!

– Что ты несешь! – вмешалась Тика. – Я не понимаю ни слова! О чем ты?

– Да что ж ты, не помнишь…

– Карамон, – раздельно сказала Тика, – когда ты с Рейстлином и многими другими уехал из Утехи, я была еще маленькой девочкой. И ни один из вас никогда не рассказывал, что случилось за пять лет до войны.

– Да, правда, – отозвался Карамон, успокаиваясь. – Мы отправились на поиски истинных богов. Но сейчас я думаю, что на самом деле мы искали самих себя. Что рассказывать о таком путешествии? Мы сохранили его в своих сердцах и предоставили сказителям слагать потом любые легенды об этом, как бы неправдоподобны они ни были.

Сара покачала головой и отхлебнула остывший отвар.

– Я понимаю, вы можете мне не верить, – сказала она. – У меня есть доказательства, но сейчас я не могу вам их предъявить. – Она подняла голову и взглянула на Карамона и Тику почти с горечью. – До сих пор вы верили мне.