Инна Живетьева - Черные пески Страница 5

– Да что такое этот карахар?

– Черный платок, символ мести. - Митька помусолил руку, стирая с пальцев чернильные пятна. - Карахар рвут на две части и одну из них посылают врагу. Война заканчивается, когда какая-нибудь из половин намокнет от крови противника. Символ, понимаешь? Если его получает глава семьи - это обещание убить всех мужчин. А если король…

– Уничтожить страну, - выдохнул Темка.

– Мы не выдержим войну с Роддаром - сейчас. - Побратим смотрел на огонь. - Получается, нам спасением стало, что королевские войска отступали почти до Турлина, набеги-то в Миллред прекратились. Приехало бы посольство тогда… - Митька не договорил, зябко передернул плечами. - Эдвин согласится.

Темка тоже так думал. Он, хоть и не всегда знал смысл поручений, все равно догадывался, какой ответ готовит король.

– Иди спать, - мягко сказал Митька. - А то в кресле захрапишь.

Темка упрямо мотнул головой: жаль терять время на сон. Как же он скучал! Да, рядом был Марк. Лишившись повода ненавидеть и презирать его, Темка и сам не заметил, как начал восхищаться другом, особенно тем, что самому не давалось. Вот уж по праву, князь Лесс ходит в любимчиках у старого коннетабля! С Марком можно болтать часами, он многое понимает с полуслова. Только ему Темка признавался в честолюбивых мечтах, не боясь, что поднимут на смех. Но как же скучал по Митьке! Непонятному, способному вывернуть наизнанку самые простые вещи и поставить с ног на голову. А он, шакал побери, вдвоем с дядюшкой шатался по приграничным землям. Опасно там: осталось слишком много нищих и озлобленных, потерявших все. Уже не раз и не два приходили сообщения о грабителях, убивающих ради мешка зерна. Сколачивались банды, держащие в страхе округу. Голод делал их жестокими, первая нажива развращала. Навести же порядок в тех краях у Иллара не хватало сил.

– Ты вот что скажи. - Темка почесал бровь, не решаясь задать вопрос. - Ты как, под своим именем ездил?

– Нет, - нехотя признался Митька. Сказал, оправдываясь: - Нас бы в Миллред иначе не пустили. Сам посуди, оружия родового у меня не осталось, мундир в таких поездках только мешает. В бумагах значусь как княжич Наш, племянник ладдарского королевского летописца, - он скривился.

– Слушай, а северянин не предлагал тебе уйти в его род?

– Было дело. Я отказался, конечно.

Темка наклонился к камину, поправляя кочергой дрова. И так, спрятав лицо, спросил:

– А ты совсем-совсем не можешь согласиться? Никак?

– Темка, да ты что?!

Удивление и боль смешались в голосе побратима. Темка с досадой плюнул в угли, объяснил сумрачно:

– Понимаешь, я бояться стал, когда Марка чуть не убили. По осени еще…

…Королевские войска отходили. Дорога, разбитая наступлением, теперь и вовсе превратилась в непролазную грязь, не помогало и солнце, пригревавшее с безоблачного неба. Лафеты вязли, ругань возчиков не смолкала. Ладдарские битюги хрипели в упряжи, суетилась вымазанная по уши пушечная обслуга. Армия двигалась медленно. Умирающий в предгорье отряд давал ей это время. Ох и проклинали даррского князя, решившего оказать поддержку мятежникам! Если бы не он, не пришлось бы сейчас отступать. Идти без передышки ночь, утро, чуть ли не на руках тащить пушки.

Порученцы обогнули застрявшую телегу и снова выехали на дорогу. Выбравшись из леса, та развернулась, стала шире. По обе стороны потянулись сожженные поля, уже исчерченные колеями. Березовая рощица, золотившаяся на взгорке, казалась чудом. Тонкие белые стволы светились, сияли влажные от утреннего дождика листья.

– Красиво, - сказал Темка.

Марк окинул взглядом черное поле с редкими иглами сгоревших колосьев, глянул недоуменно. Темка показал на березы.

– Наверное, - не стал спорить уставший побратим. Дорога заворачивала, приближаясь к рощице. Проехали

мимо, вминая золотые листья в грязь. Сразу за взгорком потянулись заборы - подъезжали к большой деревне, стоящей на перекрестье трактов. Тут ждал обещанный передых.

Когда-то деревня была богатая и мирная - добротные дома виднелись за невысокими, в полроста, изгородями. До войны Леженский край славился богатыми ярмарками, на которых бойко торговали зерном не только с илларскими купцами, но и с иноземными. Сейчас же замерли мельницы, стоящие на холме. Крайним уже не суждено ожить - остались лишь обугленные остовы. Темка вспомнил черные поля. Похоже, и тут не удастся разжиться ни продовольствием, ни фуражом. Жители настороженно смотрели из окон, самые смелые вышли к оградам. Низко кланялись королю, роняя шапки под ноги. Тревожно поглядывали на дорогу: там, у леса, начали ставить палатки, поднялись дымки первых костров.

Выбежал староста, бухнулся на колени. Темку поразил сухой, безумный блеск его глаз.

– Ваше величество, смилуйтесь! - Мужик рухнул на дорогу, пачкая рубаху и вминая пальцы в грязь. - Зерна осталось - самим в рот не положить, половину бы земли по весне засеять. Смилуйтесь! Четыре коровы на деревню. Хоть одну молочную оставьте. Как детей кормить будем?

Эдвин молчал, и тогда заговорил капитан Радан:

– А в лесах еще сколько укрыли? Зыркнул староста:

– Ни одной, видит Создатель! Ученые уже… Вон, на краю погоста, все лежат, кто укрыть пытался.

– Веди в дом, - велел капитан.

Темка с Марком оставили лошадей на деревенском выпасе и возвращались задворками, там, где огороды полого спускались к реке. На берегу сохранились только одни мостки, и с них уже стирали солдатские рубахи. Порученцы побрели по серому песку, но вскоре пришлось взять выше - потянулась стена камышей, стало топко. Камыши молчали, хотя раньше, Темка мог поспорить, в этих краях была добрая утиная охота. Постепенно затихли голоса женщин, зато послышались мужские. Побратимы вышли к покосам. Несколько мужиков споро работали вилами, перекидывая стожок на телегу. Тут же стояли двое солдат. Значит, фураж будет.

Крестьяне глянули недоброжелательно, один так и вовсе чуть ли не с ненавистью. Первое время Темка никак не мог понять: ну почему? Королевские войска сражаются ведь и за них тоже! Но когда осталась за спиной не одна деревня, где под бабьи вопли кололи последних коров и под тяжелое молчание мужиков выгребали запасы зерна, то понял. Какая им разница, кто лишает последних крох: королевские солдаты или мятежники?

Острия вил посверкивали на солнце; мужикам стало жарко, некоторые стянули рубахи, и их худые спины пошли разводами пота. Один из солдат, молодой, поглядывал на работающих с завистью. Телега наполнилась, сено перетягивали веревкам, когда подъехал небольшой отряд. Темка поморщился, узнав княжича Леония Бокара. Повернулся, торопясь уйти. Но Марк не двинулся с места.