Анастасия Парфенова - Властью божьей царица наша Страница 5

– Ваше вели…

– Штурм, длящийся десятилетиями, станет для дэвир кровоточащей раной, более разрушительной, нежели скорая потеря столицы. Вашу империю он, скорее всего, подточит изнутри. Так было в прошлом, в войне с демонами. Так было в войне с ришами. Повторения этого для своего народа я не хотела.

Если бы она еще знала, какой народ назвала «своим»…

– Император опустошил казну, чтобы послать на Дэввию три армии. Одну почти полностью уничтожил царственный мой супруг. Одна сумела пройти нашими горными тропами и блокирует перевалы, предупреждая возможные удары с севера. Последняя заняла Дэвгард.

– Вы считаете, что сей факт имеет значение?

Она опустила руку на стебель розы. Нашла уверенными пальцами шип.

– Между властителями людей и владыками старших рас есть разница, генерал. Людьми правит тот, кто способен захватить и удержать власть, или же его потомки. Среди дэвир царствует тот, кого достойным посчитали боги.

– Боги этого мира мертвы, царица.

– Да. Но они любили своих детей. И не любили, когда их волю оспаривали.

Надо отдать человеку должное. Он сориентировался быстро. Хрипло рявкнул:

– Взять ее!

Полетело в лицо заклятие. Бросились к трону вооруженные люди. Дэвир, невозмутимые, стояли и смотрели.

Хэйи-амита, царица горной и дольной Дэввии, сдавила пальцами отравленный шип. Брызнула кровь. Кто-то кричал.

Время остановилось.

Ветер и грива бьют по лицу, стелется сухая трава под легкими копытами. Вырвались из-под убора волосы, разметались по спине, запутались на ветру. Солнце в глаза, повод в ладонях, ветер в сердце… и черные глаза, что никогда уж не увидеть по ту сторону этой выжженной до песка степи.

«Постой…»

Черное солнце в лицо.

«Не покидай меня!»

Направить коня вслед за его тенью… и провалиться, разбиться, обрушиться в расстилающуюся по горам и долинам заповедную тайну.

Дэввия.

Ощутить ее всю. Стать ею. От границы, проходящей под стенами неприступного города, от скал, ласкаемых пенистыми ударами волн, от рек, текущих глубоко в недрах земли. В глубь хребта, разделяющего мир. В глубь гор, охраняющих народ, что сам призван охранять. В глубь лощин и равнин, в которых укрыты редкие, щемящей красоты и одиночества замки. До древних лесов ришей, встречающих тебя пониманием и родственной силой. До мимолетных, похожих на сон, владений фей, столь же загадочных и прихотливых. До сумрачных, резких, опасных осколков, которые знаменуют вход во владения демонов.

Она была Дэввией. И каждый камень, каждая птица в этих границах были подвластны ее воле. Что уж говорить о людях, так неосторожно пересекших заповедную черту.

Сначала – в город, древний и несокрушимый. Дэвгард дрогнул, ощутив царскую волю. Одна мысль – и эти древние стены обрушатся на захватчиков или же воспарят в воздух вместе с неосторожными чужаками, вырывая их из древней земли, как вырывают сорняк. Но нет, в крайних мерах нет необходимости. Она позвала растения. Гибкие лозы, прекрасные, опасные, такие обманчиво хрупкие цветы. Точно вздох пронесся по садам. Розы зашевелились, скользнули с крыш в раскрытые окна, распахнули, с треском выламывая, запертые двери.

Окутывающий город льдистый аромат стал вдруг приторно-сладок. Под невозмутимыми взглядами черноглазых нелюдей смертные оседали на пол, мгновенно засыпая. Единицы успели понять, что происходит. Единицы активировали амулеты или обратились к врожденной магии. Распустились огненными астрами вспышки слепых атак. Но что может магия, когда сам мир восстает против нее? Растения бережно, но твердо брали в зеленый плен, окружали гибкими клетками, впивались в плоть шипами, несущими на этот раз не смерть, а всего лишь сон.

Она отвернулась, отводя внимание за городские стены. Туда, где выходящие из столицы дороги взбирались на крутые перевалы. Древние укрепления и мосты, занятые чужими войсками. Здесь земля еще дрожала от недавно пролитой крови. Захват перевала прошел отнюдь не так просто. И не так просто будет его освободить. Нет чутких и верных роз, с радостью признающих тебя хозяйкой, нет гибких экваториальных растений, способных по одной мысли взорваться стремительным движением и ростом. Но есть камни, надежные, верные горы. И они помогут. Они сдвинутся, сорвутся, обрушатся вниз. Раздавят чужаков, посмевших так неосторожно покуситься на эти вершины.

Она совсем уж было отдала команду… и замерла. Чужаков? Ощущая все, что было сейчас в горном царстве, она не могла не ощущать и эти испуганные дрожанием тверди под их ногами жизни. Не казались они чужими и опасными не казались. Были они просто жизнями, судьбами, заброшенными сюда по чужой прихоти. Да и прихоти ли? Ей ли, вынужденной сидеть на советах древних рас, не знать, чем вызвана была эта нелепая, отчаянная война?

Чужие, свои, свои и чужие. Кто ты, царица? На чьей стороне? За чью правду стоишь? И что здесь правда, в этих танцующих по прихоти владык горах?

Кто ты? Чья ты?

Зачем ты здесь, царица?

Вздохнул за спиной терпеливо, но устало тот, единственный, потерянный. Нет времени искать ответ, бедная моя. Маги смертных в ужасе своем успеют за эти мгновения натворить такого, что лучше б нам самим заветные цитадели обрушить. Нет времени искать себя. На пороге враг, да и за спиной тоже не найти друзей.

Решай, родная. Ты не спрашивай, кто ты. Спроси, за кого перед богами ответ держать должна. За тех, что породили? Или за тех, что доверились?

Вскрикнула, и стоном земли отозвался тот крик. И раздвинула скалы, перестраивая, переплавляя, точно песок на пляже, пересыпая реальность. Бережно, песчинка к песчинке перенося из прошлого мира в будущий, в другой. Таким образом, чтоб замкнутая расщелина пролегла там, где раньше был перевал. Таким образом, чтоб магии в той расщелине места не было, чтоб невозможно стало волшбу творить. Никакую.

Так, чтобы люди, сколько их в горах ни было, все оказались в этой расщелине заперты.

Получилось.

Как ни бережна была, сотни погибли под камнями, да когда магия их отдачей ударила, да когда мир на дыбы встал. Но кого смогла, сохранила. А большего и сама от себя требовать не хотела.

Глянула в море, на корабли чужие, что порт блокировали. Тряхнула еще раз землю да послала волну, а вслед за ней ветер, лоханки эти из залива выметший. Так-то вот. Еще раз сунутся, чудищ морских разбудим. А то спят себе еще со времен войны с демонами. Аппетит, поди, нагуляли, сны гастрономические созерцая…

Толкнуло в спину и вновь струной запело под ней жилистое тело летящей галопом кобылицы. Прикосновением губ к затылку – черное солнце. Прощай, бедная моя. Прости.

Стой! Натянула поводья. Поворачивала лошадь, да заартачилась та, на дыбы взвилась. Стой, не хочу. Не пойду. Не надо!..