Андрэ Лихтенбергер - Центавры Страница 5

Но Гургунд печально трясет своей головой с аквамариновыми глазами.

Нет, виновного нет между зверями, которые питаются мясом. Самые смелые не решились бы коснуться своими зубами брата зверя-царя.

Глаза Клеворака мечут пламя: неужели это?… Его губы отказываются произнести имя Иль-Кур. Но Гургунд понял, и его успокаивает.

Нет, убийцы были другие. Конечно, центавры еще помнят тех, которые не хотели встать под миролюбивое иго властителей. Их рост был колоссален и породы разнообразны. В старину их огромные стада блуждали по горам и лесам. Еще несколько лет тому назад можно было иногда встретить мамонта или сагона. Теперь же их следы почти никогда не бывают видны на влажной земле. Что случилось с этими древними чудовищами? Благодаря их необузданному нраву, центавры уничтожили многих; та же судьба постигла и львов, которых они выгнали из Красных Гротов.

Они сами убивали себя во время яростных схваток, а затем удалились, уступив место народу с шестью конечностями. Если время от времени какой-нибудь фавн, ищущий приключений, и встречался с ними в лесу, то ему бросалось в глаза, с каким трудом великаны передвигали свои усталые члены.

Их груди дышать тяжело, точно воздух сушит их; они лениво обнюхивают фрукты и пищу. Часто между сухими листьями или густыми кустарниками блестели их огромные скелеты с гигантскими костями, похожими на старые березы.

Их бывшая свирепость вернулась к ним и двое диких зверей убили Небума. Гургунд подробно описал их коричневую масть, их влажную пасть, ужасную силу членов и высокий рост, превосходящий рост центавров…

Убийство было совершено на берегу Голышей, на последнем повороте реки, как раз на том месте, где ее воды смешиваются с солеными водами моря. Может быть они еще не покинули свою жертву…

Этого было достаточно. Довольно говорить, лучше действовать. В два прыжка Клеворак очутился на берегу. Он встряхнулся и крикнул Гургунду:

– Скорей плывите, братья! Пусть те, кто желает видеть кровь Небума, облитую кровью его убийц, спустятся по реке во весь дух!

Радостные крики народа смешались с воинственным криком столетнего вождя, убеленного сединами. Крик этот предсказал смерть рыкающим львам. В одну минуту берег опустел. Стук копыт поглощался массой хвои, разбросанной по земле. Вниз по течению спешили тритоны, чтобы быть свидетелями страшного наказания. Только тритонята остались дома под наблюдением двух старых сирен. В мелкой воде, согретой лучами солнца, они гоняются друг за другом, валяются с громким хохотом, хлопая своими перепончатыми руками, и спорят из- за маленьких крабов.

Несущие смерть центавры летят. Если кто-нибудь из них останавливается на минуту, то только для того, чтобы вырвать с корнем молодое дерево; затем он сейчас же спешит догнать своих братьев, обламывая по дороге лишние сучья с сорванного дерева и придавая ему вид палицы. Хайдар вспомнил, что в чаще терновника он видел скелет мастодонта. Он отделяется от толпы, и, порывшись в костях, возвращается, потрясая бедровой костью. Многие завидуют его ужасному оружию. Бег Кольпитру делается все тяжелее, он тащит кусок скалы, которым способен раздавить носорога. Смелый Харк пренебрегает всяким оружием. С громким смехом он протягивает свои грубые руки и растягивает сильную грудь; он верит только в могущество своих мускулов.

Почва мелькает под их копытами. Им осталось пройти еще одну тропу, и они достигнут того места, которое указал им Гургунд.

Повинуясь команде Клеворака, центавры готовятся к битве. Невзирая на преклонный возраст, вождь впереди вместе с Харком, Кольпитру, Папакалем, Капламом и Хайдаром, они самые сильные из всех. За ними следуют дургие и, наконец, те, у которых члены ослабли от старости, и молодые, не достигшие полного расцвета своих сил. В отдалении двигаются самки, серые Треп, Поколо и Палькаваль назначены их охранять. У самых юных вздрагивают ноздри, и дрожь пробегает по волосатым бокам.

После победы над львами, центаврам не приходилось вести больше войн, так сильно было их могущество. Когда народ овладел Красными Гротами, Кадильде было только четыре года. В то время, как старухи стискивали зубы и груди их вздрагивали от воинственного пыла, столь свойственного их племени, она боялась сражений, избегала запаха крови. Все это смутно заставляло ее желать, чтобы ночная тьма спасла убийц от ужасной мести их преследователей.

Вдруг Хайдар испускает крик и пальцем указывает на что-то валяющееся на земле. Центавры разом останавливаются, наклоняются, обнюхивают и спорят. На песке они видят два огромные оттиска чьей-то лапы с когтями. Копыто Клеворака разом исчезло в самом меньшем. Бросив один взгляд, он сейчас же узнал, к какому племени принадлежит враг. Судя по следу, они гонятся за парой медведей-великанов. Сейчас они минуют дюну и спустятся к берегу Голышей. Ветви сосен не мешают им видеть. Скоро настанет момент, когда мстители увидят своего врага.

Если бы они взяли немножко влево и спрятались бы за лесом, то им удалось бы внезапно напасть на врага, но народ с шестью конечностями презирает хитрость. Он сражается только лицом к лицу. Глаза их всматриваются в спускающийся мрак.

Протяжный свист останавливает стук копыт. Вся толпа говорит шепотом согласно приказанию Клеворака. Теперь они видели своих врагов и приготовились к встрече с ними. Впереди на некотором расстоянии на берегу моря виднеются две колоссальные фигуры. У их ног валяются ужасные, бесформенные останки. Приближение мстителей настораживает их. Но они и не думают бежать. Вытянув свои огромные лапы, они присели и покачивают своими головами с открытой пастью, из которой вырывается угрожающий рев. Может быть, не зная своего врага, они хотят его напугать. Голос Клеворака прерывает молчание. Убийцам он предвещает смерть. Таков закон центавров. Народ громовым

голосом повторяет неизменный закон, благодаря которому мир царствует на земле:

– Да погибнут те, которые убивают!

В этот торжественный момент дикие звери, может быть, поняли, какая опасность грозит им, и желали бы удрать. Но слишком поздно.

– Харре!

Клеворак подал военный сигнал.

Орда кинулась в бой подобно лавине, катящейся с горы. Теперь в них жила одна душа. Ураган, вырывающий деревья с корнями, менее ужасен, чем эта толпа народа-короля.

Воющая, с торчащими кулаками, дубинами и палицами вся волна центавров обрушилась на обидчиков. Слышится треск, похожий на треск пораженного молнией дерева. Несутся сдержанные крики, делаются огромные прыжки…

Челюсти медведей конвульсивно двигаются. Их огромные лапы то выпрямляются, то падают, поражая, кого попало. Но все напрасно.