Гарри Тёртлдав - Тьма надвигается Страница 5

Как бы там ни было, а полк еще полдороги не одолел, когда вдоль обочин плотной толпой встали ликующие, орущие мужчины, женщины, дети. Кто-то размахивал самодельными альгарвейскими флагами: самодельными — потому что Алардо запрещал не только демонстрировать, но даже владеть любой тряпицей народных цветов Альгарве. За считанные дни, прошедшие со дня смерти герцога, немало барийцев успело намалевать на белых блузах или килтах зеленые и алые полосы.

Но даже устоять на месте горожанам было невмочь. Не обращая внимания на возмущенные вопли полковника Омбруно, мужчины выбегали на дорогу, чтобы пожать запястья альгарвейским солдатам или расцеловать в обе щеки, как сам Омбруно — таможенника. Выбегали и женщины — совали в руки солдатам цветы или флаги и целовали отнюдь не столь целомудренным образом.

Теальдо с большой неохотой отцепил от себя рыжеволосую красотку, чьи блузка и килт были, невзирая на весьма скромный покрой, сшиты из столь тонкой материи, что девушка казалась совершенно нагой.

— Марш! — рявкнул на него Панфило. — Ты же солдат Альгарвейского королевства! Что люди о тебе подумают?!

— Подумают, — с достоинством ответил Теальдо, — что я не только солдат, но и мужчина, сержант!

Он легонько шлепнул девицу на прощанье и пару шагов одолел скорым маршем, чтобы нагнать строй, на ходу подкручивая усы: а ну как воск от жарких поцелуев подтаял?

В результате пару миль до Паренцо полк одолел вдвое медленней, чем следовало бы. Омбруно, которого готов был хватить удар, успокоился замечательно быстро, когда некая особа роскошных форм в платье еще более прозрачном, чем девушка, расцеловавшая Теальдо, повисла у полковника на шее с явным намерением там и оставаться, покуда не найдет ближайшей постели.

— Супруга дражайшего полковника будет в бешенстве, — Тразоне хихикнул, — если до нее долетит хоть слово об этом.

— Как и обе его любовницы, — согласился Теальдо. — Наш отважный полковник — человек не слова, но дела… и я даже знаю, какого.

— Да того же, каким займемся мы, как только попадем на квартиры в Паренцо, — ответил Тразоне.

— Если сумею отыскать ту девицу — отчего же нет? — парировал Теальдо. — Да или любую другую…

По лицу его скользнула тень. Потом еще одна. Солдат поднял голову. Со стороны Альгарве надвигалась на Бари стая драконов в ало-бело-зеленой парадной раскраске: одна из множества затмевавших небеса герцогства. Мерные хлопки могучих крыльев были слышны с земли, как бы высоко ни летели ящеры.

Теальдо сделал вид, что аплодирует пролетающим мимо Паренцо тварям.

— Драколетчикам всегда достается больше женщин, чем положено, — заметил он. — Мало того, что все они дворянского сословия, так еще огонька в них, говорят, побольше.

— Нечестно, — буркнул Тразоне.

— Совсем нечестно, — согласился Теальдо. — Но если они пролетят мимо, нам-то какое дело?

На деревянной трибуне, воздвигнутой по случаю посреди главной городской площади, солдат уже поджидал местный барон с натужным лицом человека, собравшегося не то произнести речь, не то ринуться к ближайшей уборной. Теальдо имел в этом вопросе свои предпочтения, но с ним никто советоваться не собирался.

Речь, как и следовало ожидать, оказалась длинной и скучной. Кроме того, произнесена она была торопливым, квохчущим барийским говорком, так что Теальдо, родившийся на северо-востоке Альгарве, в предгорьях на елгавской границе, пропускал по слову на каждую фразу. Герцог Алардо пытался превратить барийский диалект в отдельное наречие, еще сильней отделив жителей своего владения от их сородичей в остальной части Альгарве, и, видимо, не без успеха. Но когда барон затянул, а полк подхватил альгарвейский гимн, он и солдаты короля Мезенцио поняли друг друга лучше слов.

На помост поднялся полковник Омбруно.

— Благодарю за добрые слова, ваше благородие. — Он окинул взглядом ровные шеренги солдат. — Бойцы, я разрешаю вам брататься с нашими соотечественниками из Паренцо с тем условием, что до полуночного колокола вы вернетесь на эту площадь для размещения на квартиры. А сейчас — вольно!

Он сошел с трибуны, чтобы обнять за талию какую-то даму в прозрачной блузке. Строй рассыпался под одобрительные восторженные крики. Теальдо вместе с товарищами пожимал руки и хлопал по спинам возвращенных соотечественников, однако мысли его занимало совсем другое.

От природы наделенный способностью правильно выбирать направление, он забрел дальше от главной площади, чем большинство товарищей, тем самым уменьшив число соперников. Когда Теальдо заглянул, наконец, в таверну, то обнаружил, что он не только единственнй солдат в заведении, но и единственный клиент. Служанка была симпатичная — или чуть более того. И улыбка у нее была дружелюбная — или чуть более того.

— Чем могу служить, герой? — спросила она.

Теальдо глянул на вывешенное на стене меню.

— Море отсюда близко, — улыбнулся он в ответ, — так что как насчет томленного с луком угря? А к нему золотого вина — и тебе стакан, милочка, если ты не против.

— Ничуть, — отозвалась она. — А после ужина… как насчет потомить твоего угря? У меня наверху своя комната. — Она тихонько страстно вздохнула. — Как хорошо вернуться в Альгарве, на родину.

— В Бари тоже неплохо, — ответил Теальдо, усаживая служанку к себе на колени.

Руки ее сплелись за спиной солдата, и тот внезапно решил, что может обойтись и без ужина.

Краста с омерзением уставилась на гардероб. Ну что, спрашивается, что следует надевать по случаю объявления войны?! С такой проблемой юная маркиза до сих пор не сталкивалась, хотя ее матушка, вероятно, стояла перед тем же невыносимым выбором накануне Шестилетней войны, когда Валмиера и ее союзники в последний раз пытались подчинить Альгарве силой.

Маркиза поджала губы. Принять решение никак не удавалось, поэтому Краста с силой побренчала колокольчиком. Пусть горничная думает. Ей, в конце концов, за это деньги платят.

Вбежала Бауска. Как всегда, в практичной серой блузе и таких же штанах — практичных и банальных.

— Ну что мне надеть во дворец, Бауска? — проныла маркиза. — Поступить осторожно и взять платье или помянуть наследие наших великих предков-кауниан брючным костюмом? — Она вздохнула. — Я бы с удовольствием надела блузку и килт, но едва ли стоит одеваться на альгарвейский манер, когда мы вот-вот объявим войну этому пустозвону Мезенцио.

— Если только вы не хотите, чтобы вас камнями гнали по улицам Приекуле, — согласилась Бауска.

— Да, так не пойдет, — капризно пробормотала Краста. Она взяла из позолоченной чаши на комоде коричный леденец и бросила в рот. — Ну так что мне делать?