Генри Олди - Девять таинственных историй Страница 5

Увы, комплексная психотика утверждала: контроль двух душ в одном теле, равно как сознательный выбор состояний и перехода между ними — невозможен.

По закону, Климент Болиголов должен был сразу прекратить обучение Марии. Заявить о случае в Тихий Трибунал, поскольку диббук, обученный началам боевой магии, стократ опасней диббука-ведьмы. И под личным конвоем отправить Марию в Мирный Госпиталь братьев-экзорцистов. Но маг не хотел расставаться с девчонкой. Более того, ему в голову пришла идея — дерзкая, сомнительная, но сулящая большие дивиденды. На днях Клименту отказали в приеме в Ложу Бранных Магов, вернув обратно две чудом добытые рекомендации и личное прошение. Рылом не вышел, да? Со своим драным уставом лезу в горнюю обитель?! А я вам всем дам утереться… еще просить станете, в ножки падете, а мы подумаем, покочевряжимся…

Нет, не был Климент добрым человеком, не был и злым, зато азартен и горд был до крайности.

И вот чего надумал.

Во время поединка двух боевых магов тот, кто сильнее, способен обуздать противника заклятьями цепного порядка, на бранном арго — «кандалами». В структуру «кандалов» на XXIV уровне вплетается опознавательный знак личности объекта. Цепным заклятьям надо указать цель: кого именно сковывать и обуздывать. Болиголов знал это лучше других. Его самого на дуэлях неоднократно сковывали, а потом отпускали с позором. Но если допустить, что в момент наложения «кандалов» личность объекта неуловимо изменится по базовой структуре, если диббук оттеснит Марию, выйдя на первый план…

Начались эксперименты.

К сожалению, как говорилось раньше, Мария диббука не контролировала. Пришлось накладывать «кандалы» по десять раз на день, ожидая, появится ли диббук. Мария даже привыкла находиться в скованном состоянии. От частых цепных заклятий лицо ее сделалось малоподвижным, напоминая маску, а жестикуляция, прежде бурная, стала скудной, как пересохший родник. Климент ждал — ловец терпеливо сидел в засаде у водопоя — и дождался.

Диббук восстал, «кандалы» рассыпались прахом.

Возможность освободиться от магических пут блестяще подтвердилась.

Дело оставалось за малым: вопреки аксиомам психотики, научиться призывать и отсылать диббука по собственному желанию. Не экзорцировать насильственным путем, а разработать закон совместной жизни двух душ в одном теле, при явном примате души-доминанта. Теоретически невозможный, но грандиозный прорыв в теории боевой магии.

Именно в это время упало на благодатную почву зерно безумия, которое привело Климента в казематы «Очарования», а затем — к трагической гибели. То же самое отмечали свидетели последних дней Болиголова, в частности, Тюрпен Заика (м. в. к., профиль — фланговый обуздатель). Если собрать сухой остаток из длинных и сбивчивых показаний Заики, выйдет следующее. Перед известным скандалом на боях големонстров в Рюшичке, местечке на Дударь-Полонине, Климент был возбужден, агрессивен, часто поминал вслух беременность Марии — она действительно понесла три недели тому назад — и намекал в связи с этим на скорую и резкую перемену своего статуса. На просьбы успокоиться отвечал демоническим хохотом, размахивая руками. Собеседника назвал плешивым козлом, собирался затеять драку, но судья вызвал Болиголова на арену, и драка отменилась.

Боями големонстров азартный Климент увлекся недавно, из-за колоссальных ставок, сулящих в случае успеха богатство. Перед боем маги-соперники создавали малых чудовищ из зеленовато-серого мергеля — смеси глины, известняка и звездной пыли — и стравливали на арене. Зрители бесновались, ставки росли; судьи удерживали защитный кокон и следили за соблюдением правил. Бои в Рюшичке собирали особенно большое количество народу; сюда наезжали даже столичные ценители.

И надо ж такому случиться! В полуфинале големонстр Климента, приземистый краб с хвостом скорпиона и пастью льва, дважды подряд вышел за ограничительную полосу. Маг ли от возбуждения потерял контроль над чудищем? Противник ли вынудил краба искать пути отступления вне правил? — какая разница, если судья дисквалифицировал Болиголова.

Судья мог бы ограничиться строгим предупреждением.

А Климент — подачей жалобы в судейскую коллегию.

Вместо этого боевой маг напал на судью при всей честной публике. Сперва бросил в атаку краба, а следом ударил наотмашь «Осколками неба». С крабом судья, волхв-вещун, еще бы справился, но когда воздух вокруг тебя превращается в стеклянные бритвы… Незадачливого арбитра спасла популярность боев в Рюшичке — среди приезжих знатоков случайно оказался еще один боевой маг по найму, некий Просперо Кольраун. Прикрыв судью «Щитом Нихона», Просперо под аплодисменты толпы, получившей вместо боев големонстров показательную схватку волшебников, скрутил Климента в бараний рог, завил винтом, всыпал сотню горячих и передал в руки правосудия.

Но вернемся на арену, как раз между завивкой винтом и сотней горячих.

— Клим! Держись!

— Стой, дура! Стой… — прохрипел Болиголов, изнемогая под напором Кольрауна.

От хранилищ с мергелем в бой кинулась семнадцатилетняя Мария. На ее глазах унижали и мучили спасителя, «дяденьку», возлюбленного, отца ее будущего ребенка, живое воплощение Вечного Странника. Позднее часть зрителей станет кричать по ночам, видя во сне каменное, неподвижное лицо Марии, на котором пылали огромные костры-глаза. Всю науку, преподанную Климентом, девчонка пустила в ход. Для Просперо Кольрауна десяток таких пигалиц был — плюнуть и растереть, но там, на арене, будущий маг трона заполучил семиконечный ожог на левом плече.

Так вас больно кусает мелкая шавка, если вы на миг пожалеете кроху и, уже замахнувшись, придержите буковый посох.

Увы, развить успех Мария не сумела. Сперва ее сбил наземь насланный Кольрауном «ветер перемен», а затем власть над телом, — вовремя или нет, не нам судить! — захватил диббук. Лицо девушки ожило, становясь лицом маленького ребенка, Мария громко расплакалась и начала отползать к хранилищам, хлюпая разбитым носом.

— Н-не бей, дяденька! Я больше не б-буду!.. — всплыло эхом из прошлого.

— Не бей! — выдавил Климент, распластан на земле. — Сдаюсь…

Через неделю состоялось заседание Тихого Трибунала. Климент Болиголов был обвинен в ряде преступлений, совершенных с отягчающим применением магии. Ему вменялось в вину нападение на судью, оказание сопротивления и обучение девицы-диббука бранным заклятьям. Трибунал приговорил вспыльчивого Болиголова к семи годам заключения в «Очаровании», тюрьме для чародеев.

Через год при попытке к бегству Климент был развоплощен стражей.