Unknown - Заклинатель Белого Мира (СИ) Страница 5

От обычных хладовеев заклинателей отличало то, что их дух креп и требовал больше затрат энергии души, потому что воспитание заклинателя отличалось от простого народа.

Подъем и отход ко сну был строго обозначен. Царимир заострял особое внимание на моем питании, а потом и физическом состоянии. «В здоровом теле здоровый дух», — говорил он. Вообще, насколько я помню, в стенах замка часто проскальзывали такие слова как дух, воля, душа, сила. Только потом я начал понимать их место в своей жизни. И какую ценность они в себе несут. Когда Царимиру приходилось уезжать из замка (а он часто бывал в разъездах) возвратившись, он всегда интересовался, что я ел в его отсутствии, что делал, чему научился. Но потом я понял, что это не привычка, а живой интерес дяди. Он растил во мне заклинателя. Потомков с самого раннего детства воспитывают и приучают к осознанности. Личное время у меня было только после обеда и вечером перед ужином. Эта привилегия была тоже в воспитательных целях — чтобы научить будущего заклинателя самостоятельно принимать решения.

Я думал обо всем этом лежа на кровати, смотря в одну точку, когда вдруг перед глазами вспыхнул образ девочки. Память вмиг выдала мне тот день у Радужных Врат. За время, какое я был прикован к постели, я много думал о девчонке. Ведь я так и не был уверен, уцелела ли она. Что с ними стало? И эти мысли не давали покоя по ночам. Я не питал иллюзий, что когда-нибудь повстречаю Северину, но неведение беспокоило меня.

Я откинул одеяло и сел, опуская босые ступни на холодный пол. Мурашки пробежались по спине. Из-за ослабевшего тела я не чувствовал Силу. Меня это не удивляло — вся моя сущность теперь как огромная пропасть, за которую я не мог ухватиться. И энергия не могла надолго удержаться во мне. Она текла, неспособная собраться в единое целое. Мне с трудом давалось контролировать даже ее остатки. Так что все мои попытки овладеть Силой, чтобы почувствовать себя лучше, были проигрышны. Бесполезно даже пытаться.

Я неспеша подошел к окну, которое привлекало своим светом, обильно струившимся на пол. Оперившись о косяк ставней, я прищурился, вглядываясь в горизонт. День был такой солнечный, что отвыкшие глаза от яркого света прослезились. Панорама горных хребтов всегда поражала меня величием. Я понял, как истосковался по снежным насыпям и кристальному воздуху. Я посмотрел на подножие гор, где тянулся во всей красе город Ордон. С этой стороны замка его хорошо было видно.

Стоя у окна, я замерз. Сжав плечи руками, я отправился обратно в кровать. И случайно поймал свое отражение в зеркале — болезнь серьезно отразилась на мне. Я исхудал так, что руки и ноги больше напоминали палки. Огромные глаза на худющем лице выглядели пугающе и напоминали глаза отца — в точности как на портрете в кабинете Царимира. Единственное, что нас отличало — цвет волос. Мои — жемчужные, а у отца — иссиня-черные. Впрочем, и это не прошло бесследно — в моих белых волосах росли черные пряди, на затылке и сбоку.

О своем отце я знал мало. Только то, что он предатель. Он предал свой народ. И каждый, кто презрительно смотрел на меня, напоминал мне об этом. Отец давно умер, но его до сих пор проклинают и ненавидят. Это суждение задевало меня. Царимир ведь не такой... И мне хотелось верить, что они похожи. Я тщательно скрывал свою веру. Когда кто-то плохо отзывался об отце, я молчал. И в эти мгновения я тоже становился предателем, только для своего отца. Тем самым я подавлял часть себя, связывающую нас с ним. Поэтому я как мог старался не думать о нем и избегать всяческих разговоров на эту тему. Об отце я мог открыто говорить лишь с Арием, и то не всегда, — у наставника было свое мнение на этот счет. Проблема в том, что оно было всегда разным.

И сейчас я почувствовал, как нарастает потребность поговорить с наставником.

Вдруг послышался скрип, похожий на раздавленное стекло. По зеркалу пополз иней. Я отвернулся от зеркала и неспеша прохромал к кровати, присел на край, выжидая, когда колени перестанут дрожать от проделанных усилий, и нырнул под одеяло. Оно было все еще теплым. Я закрыл глаза и под безмятежный треск дров уснул.

Походы от кровати до окна продолжались больше месяца, пока энергия не начала вливаться в меня. Благодаря Арию во мне пробудилась жизнь и аппетит, я много ел, и оставаться в стенах замка становилось трудно. За время болезни я очень истосковался по сноуборду. Вдохнуть полной грудью я смог еще через пару месяцев. А когда энергия хлынула потоком, стены Горного замка уже не могли меня удержать. И я начал опять тайком ходить к Радужным Вратам.

Лыжники, что встречались у Врат, приходили из города, что был неподалеку и располагался в лоне Медвежьей горы (так называли ее сами люди). В Ордоне было запрещено упоминать о Вратах. А о жизни людей мало кто из заклинателей справлялся. Да и сам Царимир, похоже, был равнодушен к другим мирам. Их вообще не волновало, как живут люди, что у них за культура, какие законы, порядки, философия? Заклинателей интересовало одно — Сила.

Я многое узнавал о Медвежьей горе. Чтобы ходить туда, мне пришлось кое к чему приспособиться. Во-первых, подбирать соответствующую одежду, чтобы слиться с людьми и не привлекать внимания. Во-вторых, я хватал на лету манеру общения людей. Это плохо влияло на мою речь. Поэтому я был осторожен. И часто, прежде чем заговорить с Царимиром, тщательно продумывал слова, чтобы он ничего не заподозрил.

Городок под Медвежьей горой основали охотники. В прошлом это место пустовало. Люди приезжали туда лишь для того, чтобы поохотиться на медведей. Животных здесь было много. Поэтому охотники съезжались сюда, строили дома и часто оставались жить. И даже заводили семьи. Их притягивала природа, которая потрясала своей девственной красотой. Город разрастался, высясь многоэтажными домами, привлекал туристов и лыжников. Теперь он славился как развлекательный, город отдыха.

Так было написано в одной брошюре, предназначенной для туристов, которая случайно попала мне в руки. Я удивлялся красочной книжке с пейзажами. Мне было любопытно, как люди создают печатные книги. Для меня это было загадкой. Если бы Арий знал, какие книги делают люди, мне бы не приходилось вручную переписывать его книги. Да наверняка он знает, только предпочитает свои порядки. А книги я переписывал, чтобы лучше запомнить его учения. Он специально это делал. Может, это и хорошо. Ведь у людей не было самого главного, что было у нас, — способностью управлять Силой.

Несмотря на все достижения людей, люди теряли главное — гармонию. Без чего душа страдает, делая человека черствым и сухим.

С каждым разом моего прибытия, в городе становилось все больше автомобилей, многоэтажных домов, дорог. Он стремительно развивался. Но медведи все равно не перевелись, и встретить их было обычным делом.