Михаил Ротарь - Три закона Дамиано Страница 5

Послышался дикий вой мотора, и черный BMW на скорости 100 километров в час не вписался в поворот. Он перескочил через бордюр и влетел прямо в стенку заведения.

Стекло разлетелось в момент. Машина протаранила окно и пропихнула раму вместе со столиком до самой стойки бара. Та была сделана из кирпича, и машина остановилась, заехав почти всем корпусом вовнутрь.

«Бумер» въехал именно в то место, где мы сидели ранее. Если бы этот «неаполетанец» не предложил пересесть, то мне бы уже намазывали лоб зеленкой.

Подойти поглазеть поближе? Нет, лучше уносить ноги.

Сейчас приедут менты. Начнутся свидетельские показания, расспросы и прочая тягомотина. А мне уже смертельно хотелось спать. Ситуация ясная, а свидетелей и без меня хватает. Первой приехала полиция, затем «скорая». Санитары сначала суетились, но врач потрогал пульс водителя, раскрыл его веки и глянул в зрачки. После этого махнул рукой и закрыл свой чемоданчик. Началась протокольная церемония.

Откупорив бутылку, я отпил прямо из горла. Сердце мое бешено колотилось. Я доплелся до дома.

Вольно или невольно, этот Дамиано спас мне жизнь. Интересно, встречу ли я еще его когда-нибудь? Хотелось хотя бы просто его поблагодарить.

Тайна железной двери

Английское слово «Hostel» означает: «недорогая гостиница с минимальным количеством удобств». Этим же словом их словари переводят наше слово «общежитие». Но это понятие непереводимо.

Наши «Hostel» делились на две группы: «семейные», где санузел и душ приходились на две смежные комнаты, и «коридорные». В жилье первого типа еще можно было как-то обитать. Второй тип имел свой особый колорит. Туалет, кухня и душ приходились на целый коридор. В одной комнате могли жить две семьи. Иногда проживали холостяк и законные супруги с ребенком.

Именно в таком заведении жил мой друг Он был старше меня. Про таких говорили: «он уже не женился». Если после сорока лет комната мужчины не наполняется детским смехом, она наполняется пустыми бутылками.

Его условия жизни были относительно нормальные, если сравнивать с соседями. Отдельная комната, без сожителей. И даже с балконом! Правда, балкон общий, на три смежных комнаты. По нему можно было пройти и залезть к соседу через окно.

На входе была установлена железная дверь без замочной скважины, кодового замка и звонка. Как туда войти? Все было очень просто.

С 6 утра до 10 вечера дверь была открытой, а затем ее запирали. Стучи, ори – твои проблемы. Жена или дети откроют. Если приперся в гости – звони им по мобильному. Могут и впустить. Но не обязательно.

Когда-то в этой двери была обыкновенная замочная скважина. Но хозяева постоянно теряли ключи. Скважину засоряли жвачкой и бычками местные хулиганы, поэтому ее накрыли металлической пластиной, заварили намертво и поставили кодовый замок. Через две недели этот код знали все знакомые знакомых, поэтому и такой замок убрали.

Я видывал двери и поинтереснее. В одной из «хрущевок» жили «сквоттеры», то есть те, кто самовольно занимал пустующие жилища. Дверь с кожаной обивкой ничем не отличалась от соседних и выглядела со стороны для непосвященного единым целым. Пока я курил на лестничной площадке, ожидая приятеля, появился бомж. Он откинул нижнюю треть двери вверх, как на шарнире, прополз понизу внутрь и закрыл ее за собой изнутри. Снаружи дверь опять выглядела плотно закрытой и неделимой.

Дверь мне открыл Йен.

– Привет, иноземец!– поздоровался он со мной.

– Привет, абориген! – парировал я. Мы регулярно автоматически переходили с языка на язык, поэтому я даже не мог вспомнить, на каком наречии состоялся диалог.

Мы обменялись еще парочкой дежурных подколок и пошли вместе по коридору. Йен был немного язвой, но не очень злой. Он не был националистом. И женщины, которые ему нравились, были чаще всего славянки. Он не был уродом. Наоборот, он был даже немного симпатичным и был похож на Майкла Дудикова. Но так уж вышло, что cемью создать ему не удалось.

Когда-то у него на входе действовала система паролей. Надо было постучаться в дверь. Оттуда вопрос: «Кто там?» Надо ответить: «Сто грамм!» Тебе: «Вход через трубу!» Ответ: «Там Санта Клаус застрял!» Только тогда тебя впускали.

Его комната находилась в самом конце коридора. На одной из дверей я увидел надпись: «Прежде, чем входить, спроси себя, нужен ли ты здесь?» Я там был не нужен, и мы прошли дальше.

Возле одной двери на коврике спала женщина. Я глянул на Йена. Он пояснил:

– Муж сказал, что если она опять придет пьяной, на порог не пустит. Вот и воспитывает.

Мы прошли в комнату его соседа, которого я тоже хорошо знал. На потолке у него было большое желтое пятно. Так один раз открыли бутылку шампанского. Но всем гостям поясняли, что это – результат бурной сексуальной жизни хозяина, промахнувшегося в экстазе мимо партнерши.

«А наш притончик гонит самогончик, никто на свете не поставит нам заслончик!» Но вместо самогончика была паленая водка. Жилец этажом выше торговал самодельной водкой, разбавляя спирт водой из-под крана. Со временем и эта процедура упростилась. Теперь он продавал только порцию спирта, которую покупатели разбавляли сами. Спирт продавали в его отсутствие даже две маленькие дочки, одной десять лет, другой – восемь.

На заводе спирт разбавляют дистиллированной водой, выдерживают сутки, добавляют лимонную кислоту, немного сахара и все прочее. Здесь это все было лишним.

Смесь заливали в стеклянную бутылку и взбалтывали. Когда всплывали пуэырьки, по бутылке стучали ножом. Если звук был глухой, надо было еще подождать. Если звук становился звонким, можно было приступать к «чаепитию». Иногда туда добавляли ликер или варенье, получая своего рода настойку. Назывался этот напиток в переводе на русский «черепуха». Если бывали перебои со спиртом, в наличии всегда была контрабандная водка. Но она была дороже.

У русских «старшой» наливает по стаканам всем поровну и командует парадом. Все чокаются и пьют одновременно, обычно с каким-нибудь тостом. Местная традиция иная. Для нее достаточно и одного стакана. «Солнце вращается по часовой стрелке», ты выпиваешь стакан, налитый тебе соседом справа, затем наливаешь соседу слева. В зависимости от симпатии или антипатии, наливаешь или две капли, или «с верхом». Претензии не принимались. Себе наливать не разрешалось, наливать вне очереди или через одного – тоже. Морду бить за недолив можно было только после пьянки.

«Сабантуй» был в самом разгаре. На меня косо посмотрели, как на очередного халявщика.

И водка, и закуска за столом уже заканчивались. Все посматривали друг на друга и спорили, кого теперь посылать к соседу брать «на крестик», то есть в долг.