Галина Романова - Властимир Страница 50

— Повтори, что ты сказал? — радостно прошептал Буян. — Ты волновался? Ну, наконец-то! — Он встряхнул Властими-ра за плечи.

— Мы все живы и здоровы, надо уходить, — заторопился Буян. — Рат, у тебя был лук. Давай его сюда — я факел потерял, новый сделаю.

Тряпиц оставалось мало, и новый факел горел слабо, мигая.

— Скоро погаснет, — определил Рат.

— Что поделать, — Буян пошел вперед. — Тот, хороший, пауку достался.

— Как ты отбился от него? — спросил князь.

— Очень просто — сунул в пасть горящий факел. Мнится мне, он здорово опалился! Теперь не погонится.

Они прошли немногим более версты, когда их подстерегла новая неожиданность. Ход внезапно расширился, раздался вверх и в стороны, образовав огромный грот, дальние стены которого терялись во мраке — слабый свет факела не позволял определить его размеры.

Путники остановились на пороге.

— Пришли, — устало молвил Рат — Это конец. Мы ошиблись. Всеми овладело тягостное настроение — пройти столько, и зря! А возвращаться — во мраке и куда? Там их ждет то чудовище, раненное и злое. Но даже если бы его не было — куда им идти, не видя дороги? Факел еле теплился, долго он не продержится.

Буян нерешительно двинулся в глубь пещеры. Каждый его шаг отражался многократным эхом, и оно превратилось в сплошной шум, когда его догнали князь и псоглавец с лошадьми в поводу.

— Мы прошли так много, — сказал гусляр, — неужели мы не можем сделать еще несколько шагов? Ведь мы не знаем, что на той части плана, которая не сохранилась, может, там сразу выход?

Бесшумно и неожиданно из мрака им навстречу показалось чудовище. Все замерли, не в силах пошевелиться, но, приглядевшись, поняли, что бояться нечего. Чудовище было каменным.

Но даже изваянное из камня и пострадавшее от времени, оно поражало взгляд.

Чудовище имело вид огромной уродливой ящерицы, вставшей на задние лапы и зло оскалившей тяжелые зубастые челюсти. Задние лапы и хвост у него были толстыми и мощными, а передние — маленькими и казались птичьими. Голова чудовища склонялась над алтарем, где лежали давно остывшие угли.

Увидев чудовище, Рат припал на передние лапы и зарычал. Шерсть на его загривке встала дыбом.

Буян как зачарованный приблизился к алтарю и воткнул факел в щель сбоку.

— Глазам не верю, — благоговейно прошептал он. — Неужели Ящер?

— Кто? — спросил Властимир.

— Ящер, княже, — тихо сказал Буян. — Когда-то он правил этой землей. Люди, которых привел сюда Волхв, поклонялись ему. Сам Перун братался с ним — ему Ящер передал тайные знания. Из-за знаний они поссорились, и Перун велел народу забыть про Ящера. После его смерти люди разрушили алтари Ящера и воздвигли идолы Перуну. Но Ящеру еще долго поклонялись тайно некоторые волхвы и их последователи. Ящер был могущественнее всех богов и добрее к людям. Эта доброта его и сгубила… Но память о нем не пропала.

— Чтобы славяне поклонялись такому зверю? — скривился Властимир. — Не верю!

Гусляр кротко вздохнул, подошел к своему коню и извлек из тороков гусли:

— Смотри!

При неверном свете чадящего факела Властимир и Рат увидели на обратной стороне гусель искусно вырезанную картину жертвоприношения идолу Ящера — каменный идол был как две капли воды похож на того, что стоял перед ними.

— Сам Волхв ставил Ящеру капище в Новгороде, — молвил Буян. — Некоторые до сих пор верят, что Ящер незримо помогает тем, кто верит в его помощь.

Он убрал гусли и пошел к статуе, подняв руки, как жрецы на рисунке его гусель.

— Ой ты гой еси, Ящер, боже наш, — напевно заговорил он. — Ты прими мое славословие, ты прими от нас и почтение и к делам твоим уважение. За добро твое и за нужный труд до сих пор тебе все хвалы поют и тебя в Перуне жалеют.

Поклонившись земно статуе, он достал из сапога нож и стал расчищать алтарь, откапывая угли.

— Не прогорели до золы, — сообщил он радостно. — Еще, может, примутся…

— Что? — ахнул князь. — Чем ты собрался заниматься? Нам время дорого, а ты тут…

Но Буян уже ломал лук-факел на части и от горящего конца разжигал огонь. Он не звал Властимира и Рата в помощники. Те только стояли и смотрели. Разжегши костерок, Буян закатал рукав, простер руку над пламенем и, бросив взгляд на статую, полоснул по коже ножом.

Хустая кровь каплями потекла на огонь. Запахло паленым. Надавив на локоть, чтобы крови вышло побольше, Буян обмакнул нож в рану и помазал им клыки Ящера.

— Испей, о творец всего сущего, помощник и первый товарищ всех богов, жертвенной крови, — молил он торжественно, — и не оставь нас в своей милости ныне и впредь. Все мы дети твоих воспитанников — дети неразумные, своего прошлого не ведающие, но не по злобе, а по молодости и глупости. Я ведаю, — добавил он тише, — что тебе не дары и не жертвы надобны, а лишь память в сердце людей и вера, что не зря ты жил. И мой костер тебе — знак памяти моей и благодарности. Прими и славься, Ящер!

Огонь на алтаре горел, распространяя запах паленой крови из раны гусляра. Он был единственным источником света в огромной пещере, ее стены совсем пропали во мраке. И Властимир, когда смолк Буян и эхо его голоса отзвучало где-то вдалеке, очнулся как от колдовства.

— Буян, — окликнул он, — что ты над&цдл! Ты же лишил нас последнего факела. Что будем делать, когда догорит этот костер и мы окажемся в полной темноте?

Гусляр, все это время простоявший опершись на край алтаря и не сводивший глаз с идола, глянул через плечо.

— Утешься, Княже. Свет не от огня — свет от души человеческой. Боги ведают все — чем-нибудь помогут. Пока же поклонись тому, кто был, когда еще никого здесь не было, — наши предки знавали его воочию.

Рат вдруг подался вперед, шевеля раздутыми ноздрями и растопырив уши, словно за алтарем притаилась дичь. Он сделал несколько шагов и припал на колено, впившись взором в Ящера. Жеребцы разом присмирели. В пещере установилась такая тишина, что было слышно напряженное дыхание Властимира, когда он подошел и встал рядом с псоглав-цем. Не было ничего удивительного, что он поначалу забыл о факеле перед ликом того, кого даже сам Перун почитал за старшего в самом начале мира.

— Прими, о Ящер, наш поклон, — молвил Буян, — и позволь продолжить путь, дабы осталась живой память о тебе и было кому передать по всей земле весть об этой встрече. Ты знаешь о нашем пути — так помоги снова найти дорогу во мраке! Именем твоим!

Он отступил, потому что в это время послышалось, будто какой-то громадный зверь в глубине пещеры пробудился и зевнул. Все трое разом подумали об еще одном пауке, но вдруг глаза идола Ящера вспыхнули огнем. Оттуда пали две молнии на догорающий костерок, вдохнули в него новую жизнь. Во все стороны брызнули искры, ожегши кожу у стоявшего слишком близко Буяна. Одна же искра, чуть поболее прочих, упала на пол, но не угасла, а продолжала гореть с шипением и потрескиванием, словно мокрая кожа, попавшая на уголья.