Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2 Страница 50

— То есть, вы подразумеваете, что выбивать стипендию из казначеев мы будем до самого вечера? — осведомился Мелихаро, скептически вздернув одну бровь.

— В лучшем случае, господин секретарь, в лучшем случае… — вздохнула я, и мы разошлись.

…Спустя пару часов я поняла, что мой новый наряд хоть и вызывает определенное почтение у слуг и адептов — да и преподаватели не осмеливались нелюбезно отталкивать меня со своей дороги — но слишком уж выделяет меня из толпы. Еще один час я потратила на то, чтобы раздобыть преподавательскую мантию, шныряя по кафедрам. Та, что мне досталась, была покрыта пятнами после неудачного алхимического опыта, но волшебным образом сделала меня невидимкой, одной из десятков таких же молодых преподавателей, большая часть из которых сбегала из Академии через два-три года работы.

Я слонялась по коридорам, любовалась открывавшимся из окон видом, когда замечала поблизости беседующих чародеев, и подолгу чистила сапоги, оказавшись у приоткрытых дверей кабинетов, где чаевали преподаватели. К вечеру я узнала много интересного: все чаще в Академии задерживали выплату денег, каптенармусы с неохотой выдавали новые мантии и призывали бережнее относиться к форме, отменили несколько торжеств, а ректор давно не получал приглашения от князя Йорика, вовсе потеряв повод выходить из своих апартаментов. Характер Стеллы ван Хагевен становился все лютее, да к тому же она рассорилась со своим давним любовником, одним из кузенов Искена — заслышав это, я хмыкнула со смешанными чувствами: Мелихаро и впрямь выбрал удобный момент для того, чтобы начать ухлестывать за госпожой мажордомом!..

О чем только не беседовали чародеи Академии — о погоде, любовных делах, ценах на вино в окрестных тавернах, громких ссорах и увеличивающейся дерзости изгардцев; немало доставалось и придворным, которые стали задирать нос перед магами, забыв, как недавно искали дружбы с ними. «Скоро они начнут обращаться с нами, как с портными, шьющими их наряды! Да, мы сводим их бородавки и лечим зубы, правим горбы и укорачиваем носы, а порой нас просят продать пару капель зелья, делающим красавиц чуть более благосклонными к своим ухажерам! Что нас уважать? Мы сами виноваты в том, что все чаще нас считают ремесленниками! Ладно еще поместные маги, худшие из нас, но сейчас даже столичные магистры порой вынуждены проглатывать оскорбления!» — то и дело слышала я на разные лады.

Но сколько я не вострила уши, сколько не таилась в незаметных углах — не услышала ни слова о магистре Каспаре. И это встревожило меня куда больше, чем все, что случилось до сих пор. Мой крестный был постоянным героем столичных сплетен, а сейчас о нем словно позабыли, как будто никогда и не слыхали о хитреце и интригане, еще недавно бывшем правой рукой Артиморуса.

Когда наступило время сбора в столовой, сложно было рассудить, кто выглядит более измочаленным и уставшим: я, Мелихаро или Леопольд. Мы молча сели за тот же стол, что и в первый раз. Демон мрачно и торжественно выложил звякнувший кошель — куда меньше и худее того, что дал мне Искен, но, все же, то были деньги, в которых мы очень нуждались.

— Я выбил из них даже пособие по сиротству и компенсацию за дорожные издержки! — объявил Мелихаро, и я невольно присвистнула, поняв, как недооценивала демона. Победить казначеев Академии на их же территории мог только редкий мастер своего дела, прирожденный казуист и крючкотвор.

— Он бился храбрее, чем король Даран с ордой василисков в скалах Ореи, — подтвердил магистр Леопольд, уже принявшийся за еду и оттого говорящий весьма невнятно.

Мы с демоном переглянулись и дружно хмыкнули.

— Поберегите силы для адептов, мессир, — сказала я. — Давайте-ка перекусим и договоримся, что скажем Аршамбо, когда он спросит, куда мы подевали его таблицы и иллюстративный материал…

Академию мы покинули, когда солнце уже село. У самых ворот я заметила смутно знакомую фигуру — некто собирался выйти в город почти одновременно с нами. Я с любопытством изучала невысокого человечка, кутающегося в плащ, и пыталась вспомнить, откуда мне знакома эта манера поворачивать голову из стороны в сторону птичьим быстрым движением. Наконец меня осенило: «Озрик, секретарь Стеллы ван Хагевен! Провалиться мне на этом самом месте! И куда же это он собирается на ночь глядя? Госпожа мажордом явно не знает о твоих похождениях, востроносый дружок…»

— Нам нужно проследить за этим типом! — быстро сказала я Мелихаро, не вдаваясь в объяснения. Демон с тоской вздохнул, однако дернул за рукав магистра и шепотом повторил мои слова.

Озрик, хоть и прятал свой нос в воротник плаща, не слишком-то таился. Мне показалось, что он идет по привычному для себя пути, не кажущемся ему опасным — он не оглядывался и ловко огибал все лужи и канавы, порой едва различимые в сумерках. Насколько я помнила обычаи Академии, секретарям, как и слугам, покидать ее стены без разрешения запрещалось, но, конечно же, секретарь самой Стеллы мог позволить себе нарушить кое-какие правила, чем он, видимо, и занимался каждый вечер. Это стало понятно, когда мы увидели, куда же держит путь Озрик. То была всего лишь навсего таверна неподалеку от Академии, буквально в паре шагов от дома Аршамбо — так что нам не пришлось плутать по переулкам лишний раз.

— На кой черт вам понадобился этот мелкий пьяница? — буркнул магистр, незамедлительно опознавший в Озрике собрата.

— Еще не знаю, — задумчиво произнесла я, но кое-какие отчаянные мысли мою голову посетили.

У дверей дома Аршамбо меня вновь сковал страх — я была уверена, что Искен уже здесь, это мне подсказывало шестое чувство. Мелихаро, заметивший мое замешательство, ободряюще дотронулся до моей руки и, понизив голос, сказал: «Подумаешь, не слишком-то нам и пригодились его деньги!». Иногда демон проявлял неожиданное понимание моих бед.

— Магистр, я начинал волноваться! — такими словами встретил нас Аршамбо, все так же сидящий в кресле. Выглядел он все так же болезненно и я невольно посочувствовала чародею.

Искен сидел в кресле наискосок от своего научного руководителя, и точно так же, как и он, не поднялся из него, приветствуя магистра Леопольда. Но если в случае с Аршамбо подобная невежливость объяснялась болезнью, то аспирант проявлял небрежность к правилам хорошего тона лишь потому, что так ему пожелалось. Самоуверенность чародея из старого рода множилась на самоуверенность молодости и к ней добавлялась особая самоуверенность, свойственная лишь красивым сильным мужчинам, хорошо знающим о своей привлекательности. Все это читалось в его расслабленной, но, в то же время, изящной позе. Неудивительно, что я при виде Искена невольно отступила назад, словно пытаясь спрятаться. Мелихаро незаметно поддержал меня под локоть, чтобы я не потеряла равновесие, и шепнул мне: «Держитесь же, черт вас дери!». По лицу демона было видно, что знакомство с аспирантом стало для него ударом, однако Мелихаро отличался упрямством и не собирался отступать так просто, какой бы неравной не выглядела будущая борьба. Этого нельзя было сказать обо мне.