Маргит Сандему - В ловушке времени Страница 50

— Скоро я опять поднимусь на землю. Но сперва я должен убрать мелкую нечисть, которая путается у меня под ногами. Я очень доволен, что нашел тебя. Теперь ты убедился, что дух мой силен.

В этом Натаниель нисколько не сомневался.

Тенгель Злой изъяснялся на причудливом языке. Столь древнем, что Натаниель должен был переводить мысленно каждое предложение, чтобы понять смысл сказанного. И в то же самое время это был очень простой, даже вульгарный язык. Тенгель Злой был довольно-таки необразованным человеком, учение он почитал за никому не нужную глупость, а кроме того, он и так почти что все понимал — с помощью даров, полученных у Источника Зла, дабы править миром.

«Ганд! Ганд, только ты можешь сейчас нас спасти!»

— Я не знаю, где ты прячешь свое тело, ничтожная тварь, — продолжал скрипучий голос. — Но дух твой здесь. А что твое тело без души? Без мыслей, без разума? Я уничтожу твою душу — и обращу тебя в ничто, — закончил фантом с холодным презрением.

Натаниель готовился дать отпор, хотя и не знал, с чего начать свои действия. Он лихорадочно напрягал мозг, пытаясь припомнить колдовские руны Людей Льда, пытаясь сообразить, что же подвело тогда Хейке в долине Людей Льда, но ему было ясно, что злое существо, стоящее перед ним, постаралось затуманить его сознание и память.

В голову ему не приходила ни одна разумная мысль.

«Линде-Лу! Ганд! Придите к нам на помощь, ради всего святого!»

Наконец он нашелся с ответом, только это оказалось невероятным просчетом:

— Знай, бич и несчастие Людей Льда, я отыскал твоих родителей. И я…

В тот же миг Натаниель с болезненной ясностью припомнил все обстоятельства поражения Хейке в долине Людей Льда. Из глотки фантома вырвалось желтовато-серое облако, едкое, распространяющее неописуемое зловоние. Ядовитое, отравляющее дыхание стало просачиваться в мысли Натаниеля.

На какой-то миг душу его обуяла низкая, подлая радость. Но будучи гораздо сильнее Хейке, Натаниель быстро пришел в себя, тем более что Тува гневно воскликнула:

— Эй ты, гадкая тварь, не смей трогать Натаниеля! И смени зубную пасту, черт подери!

Моментально переведя на нее желто-серые глаза-щелочки, фантом стал разевать свою пасть.

И тут в голове у Натаниеля зазвучал голос Ганда:

— Отвлеки его на себя, а то ей несдобровать! А я попробую спасти ее. Ведь я несу за нее ответственность.

Благодаря вмешательству Тувы к Натаниелю вернулась способность ясно мыслить, — не медля ни секунды он простер руку к Тенгелю Злому:

— Постой! Я знаю, где ты прячешь заветный кувшин. Знаю, где твой тайник!

Этого оказалось достаточно, чтобы напугать Тенгеля Злого и вновь обратить на себя его безграничный гнев. Теперь жертвой, предназначенной к уничтожению, сделался он, Натаниель.

Душа его должна была бесславно погибнуть.

Правда, он не собирался так легко сдаваться. Кто же добровольно расстается с душой?

Однако сейчас ему противостояла бессмертная сила. Так что нетрудно было догадаться, кто же из них возьмет верх!

В Осло между тем не происходило ничего примечательного. Доктор Сёренсен сидел возле дивана, где лежал Натаниель, Йонатан — в сторонке на стуле. Сначала они с интересом следили за развитием событий, но с того момента, как Натаниель заговорил по-японски, он словно бы полностью удалился в мир минувшего, и связь с ним прервалась. Они не могли объясняться с ним, и потому он молчал. Что с ним, где он, — было неведомо.

Они ждали и ждали, в полном молчании, но поскольку дыхание его было ровным, а по лицу ничего не было видно, они понятия не имели, в какой он попал переплет.

Минуты превращались в часы, и внимание их притупилось. Тяжелый, многотрудный эксперимент продолжался намного дольше, чем они себе представляли.

Йонатан, можно сказать, еще полубодрствовал, хотя веки у него словно бы налились свинцом. Он то и дело проваливался в сон, а когда пытался перебороть его и вернуться к действительности, то чувствовал боль во всем своем отяжелевшем теле.

Доктор Сёренсен был постарше. Он давно уже поклевывал носом, но вот веки его плотно сомкнулись, а голова опустилась на грудь. Йонатан, сидящий у него за спиной, ничего этого не заметил.

Неудивительно, что доктор не уловил призыва Натаниеля и Тувы помочь им вернуться в настоящее.

Не услышали они, и как звонят в дверь. Йонатану, забывшемуся кратким сном, чудилось, будто это звонят церковные колокола на похоронах Натаниеля, а доктор Сёренсен вообще ничего не слышал.

В эти минуты решалась участь двоих людей, что одиноко зависли во времени и пространстве.

Туву кто-то окликнул. Она видела, как Тенгель Злой снова напал на Натаниеля, но оклик был до того настойчивым, что она вынуждена была повернуть голову.

— Тува! — услыхала она знакомый мягкий голос. Он принадлежал Ганду, несравненному ее защитнику.

Но ведь ему нельзя было здесь находиться, ни в коем случае, иначе Тенгель увидит его и тогда…

Она бросилась в клубящиеся облака, туда, откуда доносился голос, чтобы предупредить Ганда.

Мягкая рука тотчас же обняла ее за плечи, а к щеке ласково прикоснулась ладонь.

— Идем со мной, твои помощники в Осло не могут установить с тобой связь. Я помогу тебе вернуться назад в настоящее.

— Ганд, но тогда Натаниель останется один на один с…

— Тшш, успокойся! Линде-Лу пытается привлечь внимание доктора. Теперь дело за тобой.

— А если у Линде-Лу ничего не выйдет?

— Тогда мы придумаем что-нибудь другое. Мы непременно вызволим Натаниеля, главное, чтобы ему не надо было беспокоиться о тебе.

У Тувы перехватило горло. Лицо ее сморщилось, она крепко зажмурилась, чтобы остановить слезы Ганд, самый замечательный в их роду, и Натаниель, Избранный, — оба жертвовали собой, чтобы спасти ее. А во всем виновата она сама. Не натвори она глупостей, они бы избежали мести Тенгеля Злого.

— Тува, ты тут ни причем, — услышала она голос Ганда, уносящего ее в небесное пространство, сквозь клубящиеся облака цвета индиго и янтаря. — Этого пожелала Ханна, она использовала тебя.

О, Ганд, которым она всегда так восхищалась и которого ненавидела именно потому, что испытывала к нему слабость! Этот неземной красоты юноша, который так приветливо говорил с нею…

О, до чего же ей сейчас было стыдно! От горя она готова была умереть.

Ганд по-прежнему придерживал ее за плечи, рука его была такой теплой и нежной. Он прошептал ей на ухо:

— Ты уже выбрала, на чьей ты стороне, верно?

— О да! Но смогу ли я стать одной из вас? — проговорила она сквозь слезы.

— Мы долго тебя дожидались, — отвечал он с улыбкой.

И тут Тува не выдержала. Она зарыдала так, как будто у нее разрывалось сердце.