Владимир Васильев - Атлантида Страница 50

«Они не уйдут, не оставят деревню в покое, пока не вздернут парочку — другую крестьян по обвинению в сговоре с нечистью и в колдовстве», — сделал вывод Лачек, припомнив из школьного курса истории, что такое «охота на ведьм» и «инквизиция».

— Вы, особо прыткие, в угол, а вы, опойки, оставайтесь сидеть! — командовал старший рыцарского отряда, угрожающе размахивая в воздухе хлыстом. — Хозяин, забирай своих холуев, и пошли вон отсюда, до вас мне дела нет!

Солдаты, точнее рыцари, поскольку членами Ордена становились лишь отпрыски благородных родов, обнажили мечи и плотной стеной перекрыли выход. Лачек хотел было вскочить и с разбегу проломить плечом стену, но передумал. Затея

могла оказаться слишком опасной, наверняка рыцари окружили амбар и пресекли бы всякую попытку побега.

— Трое на выходе, остальные займитесь делом! Вы помните, кого мы ищем. Внешность не имеет значения, для хорошего колдуна личину сменить, что батраку в морозный день литр хозяйской водки выжрать. Над левой грудью родинка, чуть меньше монеты, перевернутая подкова, проверить всех! — выкрикнул командир, снимая страшный, рогатый шлем.

Под стальной маской забрала скрывалось добродушное, почти детское лицо юноши, изуродованное косым, рваным шрамом. «Это след когтя, когтя очень большой кошки, тифа или льва…» — присмотревшись к давней ране, решил Палион и удивился, откуда в здешних краях водились тигры.

«Хорошего же ты обо мне мнения, малыш, а я и не знал, что на такое способен», — усмехнулся в душе Вебалс, прекрасно отдавая себе отчет, что добраться до его удаленного закутка поборники Света так и не успеют. На срывание рубах с сбившегося в кучу стада крестьян должно было уйти какое-то время, а притихшие за столом уже стали испытывать необычайный прилив сил. Чернокнижник заметил, как у ближайшего к нему мужика задергались кончики пальцев, а шея сидевшего к нему спиной крестьянина покрылась мелкими красными пятнами и волдырями. «Вутеры, все-таки паршивцы — вутеры, — едва слышно прошептал Вебалс, поднимаясь со скамьи и готовясь к предстоящему бою. — И зачем только эти идиоты — рыцари сюда сунулись?! Столько невинных жертв будет, но бойню уже не предотвратить!»

Стальные перчатки солдат бойко разрывали хламиды крестьян. Досмотренных тут же выталкивали наружу, сопровождая тычком кулака в бок или сильным пинком. Без этого было нельзя, благородные рыцари находились в плену заблуждения, что иного языка простолюдины не понимали. Небесные братья увлеклись досмотром и не заметили, что сидевшие за столом превратились в чудовищ.

Все произошло неимоверно быстро. Палион не успел и глазом моргнуть, как фигуры неподвижно восседавших стали расти и увеличиваться в объеме. Плечи расширились раза в два, если не в три, головы вздулись, челюсти вытянулись, обнажая

здоровенные клыки, белизне которых позавидовал бы любой телевизионный красавец; кожа выпивох мгновенно покрылась шерстью и коричневой чешуей, блестящей и мерцающей в свете факелов. Пятнадцать пар когтистых лап, как мячик, подкинули в воздух тяжелый, дубовый стол и сбросили его на головы стоявших к ним спиной рыцарей. Снаряд обрушился на людей и придавил их к земле. Амбар заполнился стонами и яростным звериным рыком. Десять огромных хищников дружно накинулись на бесформенную кучу барахтающихся под столом тел и принялись рвать их на куски, тут же пожирая отделенные конечности.

Трое часовых на воротах не успели прийти своим собратьям на помощь, их мгновенно разорвали на части накинувшиеся со спины оборотни. В одном их зверей с окровавленной волчьей мордой Палион узнал по одежде увальня — трактирщика, другие чудовища наверняка были его сыновьями и прислугой, неосмотрительно отпущенными небесными братьями.

Четверо охранников выхватили мечи и встали плечом к плечу, прикрывая своего проснувшегося и тут же обмочившегося со страху господина. Весьма эффективный в обычном бою плотный строй только усугубил и без того плачевное положение стражей. Сталь меча взмыла в воздух, прикрывая головы солдата от удара когтистой чешуйчатой лапы, но вутер перехитрил противника, мгновенно изменил траекторию движения гибкой кисти, взял немного пониже и налету оторвал противнику руку по самый локоть. Вытаращив глаза и ловя воздух широко открытым ртом, охранник изумленно уставился на уродливый обрубок, из которого фонтаном хлестала кровь. Закричать он не успел. Вутер и еще парочка подоспевших ему на подмогу оборотней синхронно прыгнули на прижавшихся спинами к стене людей, повалили их и в считанные секунды разорвали на части. Это был не бой, даже не резня, а всего лишь продолжение пиршества. Гости трактира слишком долго ждали главного блюда и успели основательно проголодаться. Пиво и овощные похлебки хорошо раззадорили их звериный, в буквальном смысле слова, аппетит.

Палион стоял и хлопал глазами. Он был настолько поражен увиденной деформацией и той быстротой, с которой люди превратились в объедки, что даже позабыл вытащить из ножен меч. Снаружи амбара доносился вой и лошадиное ржание, это сбегавшиеся на кормежку хищники расправлялись с лошадьми, в том числе и с его старушкой — кобылой. Из состояния оцепенения разведчика вывела чешуйчатая лапа, быстро приближающаяся к его голове. Один из вутеров заметил оставшегося в живых человека и решил исправить ошибку, а заодно и полакомиться целым куском плоти, не деля его с товарищами.

Слава рефлексам, сформированным годами упорных самоистязаний на тренировочных площадках! Они не подводят, даже когда мозг владельца полностью парализован страхом. Лапища должна была сорвать голову с плеч застывшего столбом наемника, но схватила лишь пустоту, а через миг об ромбовидную, покрытую костяными наростами голову чудовища разбился вдребезги дубовый табурет. Дерево не смогло проломить крепкий череп, но зато оглушило вутера. Очнувшийся Палион мысленно поблагодарил того, кто пришел ему на помощь и, выхватив меч, нанес сильный, рубящий удар по левой ключице ошарашенного чудовища.

Острейший, покрытый сверху толстым слоем тевона клинок легко прорубал доспехи и резал как масло восьмисантиметровую арматуру, но перед панцирем чудовища сплоховал, проскользил вниз, оставив на бронированной шкуре лишь едва заметную глазу царапину, которая, кстати, тут же срослась. Вутер рассвирепел и издал оглушительный рык, широко распахнув огромную пасть с тремя рядами мелких и острых, как у акулы, зубов. Не раздумывая, Палион погрузил клинок в пасть и успел его выдернуть буквально за долю секунды перед тем, как челюсти со скрежетом захлопнулись. Враг обмяк и, ломая телом стоящую перед ним скамью, повалился на пол.