Владимир Корн - Берег Скардара Страница 50

Стать секундантом Коллайна мне не удалось, он выбрал себе Андригуса Эликондера и ещё одного графа, офицера кирасирского полка, нашего общего с ним знакомого. На все мои попытки выяснить, что же все-таки произошло, Анри уклончиво отвечал, что позже, позже.

Дуэль состоялась, и Анри легко одолел своего соперника, ещё и слегка поиздевавшись над ним, заставив того, в конце концов, во всеуслышание заявить, что слова его относились совсем не к тому человеку, о котором Коллайн мог подумать.

Анри Коллайн великолепный стрелок, но и со шпагой он давно уже состоит в самых близких отношениях, так что его легкая победа не стала для меня неожиданностью.

А вот чтобы узнать смысл фразы мне пришлось добиваться целую неделю. Наконец, он сдался, и мы здорово поругались.

— Ты представляешь себе, что теперь думают обо мне люди! — чуть ли не кричал я на него. — Оскорбили меня, и теперь все думают, что мне просто не хватило смелости, чтобы призвать этого осла к ответу!

— Тебе что, не хватает проблем, связанных со всем этим? — голос Анри тоже мало напоминал шёпот.

Коллайн имел ввиду мою недавнюю дуэль с Севостом, 'убийцей в чёрном', как называли его за глаза, и реакцию Янианны на это событие.

Конечно же, Яне донесли о случившемся во всех подробностях. И, зная её отношение к дуэлям вообще, я очень удивился, услышав слова:

— Жаль, что меня нет такой близкой подруги…

Я продолжал стоять, скрестив руки на груди, гордо задрав подбородок. Нет, сделал я это не намеренно, даже Яна однажды заметила, что, стоит мне скрестить руки на груди, как подбородок у меня задирается. Наверное, это часть моей физиологии, или, быть может, вазомоторики.

В кают-компании на ноги вскочили все. Без сомнения, находящиеся в ней люди получили хорошее образование и большей части из них понятен смысл фразы, как и сам смысл возникшего конфликта.

Ситуация же сложилась напротив, нехорошая. Сегодня утром, во спасение этого человека, что продолжал сидеть, растерянно вытаращив глаза и даже не пытаясь вытереть грязные потеки с лица, погибли люди. Много людей.

Не стало двух кораблей, наверняка одних из лучших на флоте Скардара, так как что попало за наследником не послали бы. Сам он сын их правителя, вполне возможно, и, что вполне возможно, вскоре станет им и сам.

Но, если вникнуть в суть, есть такое понятие как честь, и кому как не им знать об этом, готовым ради неё сложить голову хоть немедленно.

К наследнику престола кинулось пару людей из его окружения, которых так и хотелось назвать лизоблюдами. Они хлопотали вокруг него, что-то приговаривая, вытирая лицо и начинавшую светить плешью голову, салфетками. Больше всего они похожи были на нянек, уговаривающих хозяйского сына съесть ещё ложечку. И я не смог сдержать ухмылки.

Офицеры, присутствующие здесь тоже были людьми с достатком, но, по сравнению с раззолоченной свитой наследника выглядели просто бедными родственниками.

Сразу же почему-то вспомнилась картинка из уже далёкой прошлой жизни, когда на авиастроительный завод прибыла большая группа офицеров ВВС. Для них устроили экскурсию, чтобы они могли посмотреть на истребители-бомбардировщики, уходящие по контракту за рубеж в одну из далеких жарких стран. Хотя бы посмотреть, потому что в армии моей страны не было ни одного такого самолета. Среди них было и несколько человек из Росвооружения, организации, что и занимается продажей военной техники за пределы родины. Как же отличалась они от остальных офицеров…

Холеностью лиц, тканью, пошедшей на их мундиры, манерой себя держать, наконец. И как они поглядывали на остальных, среди которых были даже генералы. Помню, мне тогда пришла в голову мысль, смогут ли они хотя бы поднять в воздух один из этих самолетов? Сомневаюсь, потому что летчиков-испытателей, тех, что стоят килограмм золота за килограмм собственного веса я тоже навидался, и они были совсем другими.

Диамун опять собрался открыть рот, и я непроизвольно посмотрел на сосуд, заменявший кофейник. Поначалу я хотел использовать его, но затем отринул эту мысль, поскольку коричневой влаги в нем значительно больше и вряд ли она успела остыть до требуемой температуры. Да и как проверить, лезть в кофейник рукой, вдруг застрянет. И что потом? Держать руку с надетым на неё кофейником, стараясь направить струйку из носика на его голову? Так в рукав натечет. С другой стороны, в ближнем бою можно было бы использовать кофейник как кастет.

А мысль не самая глупая, вновь усмехнулся я. Кают-компания — не то место, куда приходят при шпагах и пистолетах. Тем паче сейчас, когда вокруг на многие, многие лиги ни одного врага.

Так что вполне возможно, что придется вступить в рукопашный бой. Нисколько не сомневаюсь, что окружающих меня людей с детства учили боевым искусствам. Вот только сомнительно, что среди их наставников были мастера кунг-фу. Не те ещё времена, когда сила удара кулаком хоть как-либо влияет на степень заточенности клинка. У меня их тоже не было, мастеров, но кое-что я задолбил на уровне рефлексов. Пусть и времени после этого прошло достаточно. Ведь это как плавание или велосипед, можно потерять мастерство, но разучиться уже невозможно.

'Лучшая техника — это техника выживших'.

Так, по-моему, сказал знаменитейший японский мастер меча и катаны. Со своей техникой я давно уже определился, и она совершенна. Потому что в ней присутствуют только то, что запрещено даже в боях без правил.

Только и она не поможет, вон их сколько, если кинутся все разом…

Да ещё за вилки схватятся, те, что имеют солидные размеры при скромных двух зубчиках. Насмерть затыкают, ироды.

Я представил на палубе своё бездыханное тело, сплошь утыканное вилками, как ёжик иголками, и усмехнулся в третий раз. Нервы.

Мы все стояли и молчали, только были слышны тихие, с придыханиями, голоса людей, что занимались Диамуном. Они что-то говорили ему, на чем-то настаивали, но в мою сторону даже не глядели.

Наконец Диамун, всё ещё выглядевший крайне растерянным, поднялся со стула и пошел по направлению к дверям. Уже возле выхода он приостановился, посмотрел на меня и сказал:

— Надеюсь, что вы с нами прибудете в Скардар.

А тон его голоса был таким, что как хочешь эти слова, так и понимай.

Когда дверь за ним захлопнулась, я сказал:

— Извините, господа. Считаю, что погорячился.

Больше всего мне не хотелось, чтобы мой голос действительно прозвучал извиняющимся. В конце концов, я приношу извинения только за то, что испортил им ужин, а не вовсе за то, что до сих пор нахожу правильным.

Перед тем как самому выйти из кают-компании, я ещё раз осмотрел всех, стараясь поймать их взгляды. В принципе, любого другого человека на моем месте я бы понял и не стал бы осуждать его поступок. Иначе к чему все эти разговоры о чести. Она либо есть, либо её нету, и тут выбор за каждым.